Александр Прозоров - Рим должен пасть
Местные храмы отличались броской красотой, хотя и не такой величавостью, как те, что Федор привык видеть в прошлой жизни. Большинство из них представляли собой просто открытые площадки с каменными изваяниями богов и алтарем в центре. Всевозможных жрецов здесь расплодилось великое множество, и Федор решил отложить вопросы религии на более поздние времена, хотя и принес Баал-Хамону в жертву целую корову, купленную на деньги, выделенные сенатором на его временное содержание. Жест сей выражал благодарность за спасение и ту помощь, что он сразу получил, прибыв в Карфаген. Не забыл Федор в краткой молитве попросить и за Юлию, но горевшее в очаге пламя так полыхнуло при его словах, что изумленный морпех не знал, что и думать. То ли Баал-Хамон принял его просьбу, то ли отверг.
В течение следующих недель Чайка, все больше растворявшийся в местной жизни, подобной бурлящему водовороту, часто бывал на базарах и в лавках богатых купцов, и несколько раз даже выезжал на колеснице с приказчиком сенатора в ближайшие пригороды Карфагена. Акир показал ему одно из имений сенатора, владевшего множеством гектаров земли в разных областях государства. Сюда тянулось ответвление водопровода, за счет которого орошались расположенные на холмах оливковые рощи и плантации финиковых пальм. Хозяйство Магона процветало.
А когда месяц истек, и Федор предстал перед сенатором в его кабинете, все метания и сомнения остались далеко позади.
— Я хочу служить во флоте, — заявил морпех.
— Что же, — ответил, помедлив Магон, — у тебя было достаточно времени подумать… Я напишу наварху Карфагена, и он примет тебя на службу. Но — простым солдатом. А дальше все зависит от тебя самого.
— Благодарю, сенатор, — Чайка поклонился. — Это больше, чем я надеялся получить.
Магон подошел к окну.
— Ты сделал достойный выбор, Федор. Многие свободные граждане нашего города поступают так же. Это особенно важно сейчас, когда флот Карфагена в последних битвах почти уничтожен римлянами, и мы всеми силами строим новый. Мы должны возродить нашу морскую славу. И ты очень скоро сможешь показать, на что способен. Вчера пришло сообщение из Нового Карфагена[108] от Ганнибала. Со дня на день наш военный вождь возьмет Сагунт,[109] и его армия двинется на Рим. Грядет великая война, каких еще не знали под этим солнцем.
Магон повернулся к морпеху, давая понять, что аудиенция закончена.
— Отправляйся домой, а завтра утром Акир проводит тебя на прием к наварху, который укажет корабль, где отныне ты будешь служить нашей державе.
Глава третья
Ганнибал
Плечо еще побаливало. По рекомендации Акира перед самым отплытием новый солдат Карфагена Федор Чайкаа посетил-таки местного мастера татуировок. Невысокий лысый толстяк, голый по пояс, но в атласных шароварах, раскалив над очагом железный прут, быстро и очень болезненно выжег ему с плеча предательскую цифру «Четыре». Язва на этом месте осталась приличная, но зато это была просто рана, а не символ верности Риму.
«До свадьбы заживет, — с грустью подумал Федор, стоя у борта квинкеремы, что шла вдоль африканского побережья в сторону Сунгута в составе небольшого флота из пятнадцати таких же судов, — а шрамы, как известно, украшают мужчину».
Расставшись с впечатанным в кожу помимо его воли символом обязательства служить Риму, Федор испытал просто физическое облегчение. И хотя теперь он снова оказался обычным морским пехотинцем, но бедным назвать себя уже не мог. Совесть не позволяла. В благодарность за свое спасение у скифов Магон не только обеспечил безродному варвару протекцию у наварха, но и подарил ему гражданство Карфагена, засвидетельствованное в специальном документе его личной печатью. А также закрепил за спасителем тот самый дом в квартале Мегара, где Чайка провел целый месяц. Но и этим дело не ограничилось. На прощанье Акир принес ему кошелек с золотыми монетами и еще один свиток, в котором Федору было отписано небольшое деревенское имение, где, помимо корнеплодов на обширных огородах, произрастало еще пятнадцать оливковых деревьев, обрабатываемых десятью рабами. Само собой, что все рабы тоже перешли в собственность нового хозяина имения.
Исходя из реалий прошлой жизни, морпех и представить себе такого не мог, но не отказываться же от постоянного источника дохода, тем более, что Акир за скромную плату вызвался нанять управляющего и приглядывать за имением до возвращения Федора из похода. Так что на войну Федор отплыл, уже имея за спиной кое-какую недвижимость и тугой кошелек. Теперь ему было что терять, кроме собственной жизни, чего он, собственно, делать и не собирался. А к нумидийской рабыне он так и не притронулся, оставив ее скучать в одиночестве.
Когда, спустя несколько дней, их эскадра бросила якоря у побережья близ Сагунта, город оказался уже взят и сожжен. Пополнению предстояло оставаться в гавани до особых распоряжений, усилив охрану расположенных неподалеку серебряных рудников. Но Софоникс, командир морпехов корабля «Удар молнии», где теперь служил Федор, отправлялся на общий сбор армии и не преминул взять с собой пятерых человек, в том числе и Чайку.
Так новый солдат Карфагена появился в лагере армии Ганнибала, о котором много читал в прошлой жизни. Если историки не ошибались, ему сейчас должно было стукнуть всего двадцать восемь. Для вождя, подчинившего себе столь огромные пространства, вообще не возраст. «Правда, молодость в военном деле не порок, — думал Федор, рассматривая коричневые, выжженные солнцем скалы Испании вокруг многочисленных изгибов горной дороги, выбранной командиром морпехов для движения на общий сбор, — случались в истории маршалы и помоложе. Посмотрим, что это за гений».
Они добрались к вечеру. Лагерь, где поместилась большая часть армии пунов, располагался у самой дороги, на скалистом холме, и немного напоминал римский, хотя и не имел четкой прямоугольной формы. Скорее, он напоминал небольшую походную крепость с двумя вынесенными вперед и укрепленными позициями метательных машин, хищно смотревших в сторону гор и по направлению к морю, туда, где продолжала полыхать крепость Сагунт, так и не дождавшаяся от римлян поддержки.
Место для цитадели было выбрано идеально. Находясь у развилки, Сагунт контролировал единственную дорогу, что шла вдоль побережья, и Федор мысленно поаплодировал Ганнибалу за то, что тот уничтожил слабое звено прежде, чем оно смогло проявить коварство в предстоящей войне. Теперь, похоже, тыловым коммуникациям армии пунов в Испании ничего не угрожало.
Еще на подходе к лагерю Чайка заметил, что далеко не все войска карфагенян укрывались за высоким частоколом. Многие шатры и палатки воинов стояли вдоль склона, не имея особой защиты. Но когда морпех разглядел, кто жил в этих шатрах и сидел сейчас вокруг костров в ожидании, пока туши кабанов зажарятся получше, то сразу схватился за меч, — настолько сильны оказались воспоминания.
Это были кельты. Чуть по-другому одетые, многие в странных кожаных шлемах. Но раскрашенные лица и стоявшие дыбом волосы большинства воинов не оставляли сомнений. А число их переваливало за десяток тысяч.
Федор с трудом оторвал ладонь от рукояти меча и поспешил за своим командиром через укрепленные ворота в громадный лагерь. Палатки здесь тоже выстраивались рядами, хотя и не такими ровными, как у римлян. Скорее, они расставлялись группами, в соответствии с еще неизвестным Чайке, но явно существующим здесь принципом. Внутри лагеря ветвились дороги, а кроме шатров и палаток находилось еще множество деревянных бараков, конюшен и других сооружений, не совсем для морпеха понятных. Здесь же располагался осадный обоз с внушительным количеством метательных машин. Наибольшее же впечатление произвели на Федора гигантские помещения для слонов, спокойно взиравших из глубин своих стойл на кипящую вокруг них людскую круговерть.
Состав воинов, попадавшихся на глаза, отличался, по мнению морпеха, некоторой пестротой. Как, впрочем, и их вооружение. На самом же Федоре новенький темно-синий кожаный панцирь с нашитыми поверх него металлическими пластинами сидел как влитой. Бедра почти до колен прикрывало некое подобие юбки из прочных кожаных ремней, способных противостоять рубящему удару, а ступни облегали сандалии на толстой подошве.
В общем, морпех оказался вооружен почти по-гречески. Панцирь, шлем с плюмажем и короткий меч. Все знакомо. Римляне, учившиеся всему у эллинских героев, носили похожие доспехи. Овальный щит с железным умбоном, похожий на скутум с закругленными краями, Софоникс разрешил оставить на корабле.
В лагере Ганнибала Федор повстречал множество тяжело вооруженных пехотинцев, носивших в отличие от него круглый щит, а на левом боку не короткий обоюдоострый меч, а более массивный, изящно изогнутый. Это было внушающее уважение оружие с длиной клинка примерно сантиметров пятьдесят. Некоторые из ливийских воинов, замеченных Федором при продвижении сквозь бурливший лагерь, прикрепляли к своим ножнам еще и короткий кинжал. Сам меч назывался фалькатой, как объяснил Софоникс, и являлся любимым оружием солдат Ганнибала.
