Александр Конторович - Чёрная пехота. Штрафник из будущего

Начальнику Управления «С» штандартенфюреру СС Рашке

Хайль Гитлер!

Докладываю Вам, что 31 августа 1942 года мною была отправлена за очередной партией спецконтингента, из числа пленных солдат противника, группа унтерштурмфюрера Майнинга. Прибыв на станцию и завершив погрузку контингента, колонна из двух машин направилась в обратный путь. При следовании по лесной дороге, не доезжая шести километров до места назначения, в одном из грузовиков произошел конфликт с одним из пленных, который начал кричать и попытался призывать к неповиновению других. Для пресечения конфликта конвоиром была дана предупредительная очередь из автомата в воздух. Нарушитель успокоился, и порядок был восстановлен. Однако сразу же после выстрелов в кустах, неподалеку от дороги, произошел взрыв. Унтерштурмфюрер Майнинг дал команду остановить грузовики и выслал двух человек на проверку места взрыва. При осмотре места был обнаружен тяжелораненый сотрудник группы С-10 шарфюрер Кройцер. Руки и ноги его были связаны, и передвигаться самостоятельно Кройцер не мог.

Днем ранее он, в сопровождении двух солдат СС и водителя, был направлен на станцию Веденеево за пленным русским. О нем я имел честь докладывать Вам рапортом от 29 августа сего года. Прибыв на станцию, шарфюрер связался со мной по телефону, подтвердив наличие пленного. В разговоре он пояснил, что вскоре выезжает и к ночи будет в расположении части. После этого на связь не выходил. Машина и солдаты пропали.

Шарфюреру была оказана первая помощь, и он пришел в себя. После этого Кройцер пояснил унтерштурмфюреру, что его связал русский диверсант. Им оказался тот самый пленный, за которым и была направлена группа шарфюрера. Со слов Кройцера, пленный каким-то непонятным образом сумел напасть на конвоиров, убить их и водителя и оглушить шарфюрера. Со слов Кройцера, русские знают о существовании управления «С» и о задачах, выполняемых нашим подразделением. Указанный диверсант был специально направлен для внедрения в наше управление с целью дезорганизации его работы. Диверсант пытался произвести допрос шарфюрера с целью получить информацию о группах С-9 и С-10. При этом он применил меры физического воздействия. Не получив желаемых сведений, диверсант заминировал Кройцера ручной гранатой, дабы пресечь попытку его возможного побега. Услышав автоматную очередь, шарфюрер попытался откатиться в сторону, понимая, что это вызовет неминуемый взрыв. Но другого способа привлечь внимание у него не было. Он рассчитывал укрыться от осколков гранаты за бугорком, который находился рядом с ним. Однако граната была подвешена к ветке дерева, и бугор не защитил его от осколков. Сообщив это, шарфюрер потерял сознание и был перенесен в один из грузовиков для немедленной доставки в расположение части, где ему могла быть оказана более квалифицированная медпомощь.

На месте взрыва была оставлена засада из четырех солдат. Со слов Кройцера, связавший его диверсант должен был возвратиться на это место. Оставить большее количество солдат не представилось возможным, так как после этого на каждом грузовике осталось только по два конвоира.

Через тридцать минут машины прибыли на территорию части, и унтерштурмфюрер доложил мне о произошедшем. На место происшествия был немедленно выслан взвод солдат, который и добрался туда через двадцать пять минут после прибытия колонны в часть. Поисковой группой было обнаружено три трупа солдат из числа оставленных в засаде. Один из них погиб от удара твердого тупого предмета по голове, двое остальных были убиты холодным оружием. Было установлено, что первый из погибших успел произвести два выстрела из штатного оружия. Оставшийся в живых солдат пояснил, что слышал два выстрела и видел, как двое других солдат направились в сторону стрелявшего. Он сам более ничего не слышал и не видел. Не получив от ушедших в установленное время условного сигнала, солдат выдвинулся к месту стрельбы, где и обнаружил всех троих погибших. При осмотре тел было установлено также, что у убитых отсутствует часть боеприпасов. Точное их количество будет сообщено позднее.

Организованное преследование и прочесывание лесного массива никаких результатов не дало. Мною был дан запрос по инстанции о выделении в наше распоряжение проводника со служебно-розыскной собакой. Однако до настоящего времени он не прибыл, что лишает меня возможности организовать поиски в более широком масштабе.

Глава 42

Начальнику группы С-9 гауптштурмфюреру СС Горну

Приказываю вам срочно прибыть для личного доклада.

— Хайль Гитлер, штандартенфюрер! Разрешите войти?

— Хайль Гитлер, гауптштурмфюрер! Заходи, Генрих, присаживайся.

Вошедший присел на стул, стоявший справа от Т-образного стола хозяина кабинета. Штандартенфюрер закрыл папку, которую он просматривал, и отодвинул ее в сторону. Взяв с приставного столика другую, положил ее перед собой.

— Итак, Генрих, я бы хотел услышать твое личное мнение обо всем произошедшем.

— Кратко или требуется подробный доклад?

— Нас кто-то торопит? Ради краткого доклада не стоило бы лететь в Берлин, можно было и по телефону все изложить. Нет, дружище, мне нужно полное освещение всех событий, как видишь его ты!

— На Леонова мы обратили внимание еще во время боя около дота. Не собственно на него, нас тогда интересовал хоть кто-нибудь из пленных, годный для наших целей. Армейцы заявили нам, что один из пленных, а их было всего двое, дороги не перенесет. Его мы и оставили им, а вот второго повезли к себе. К сожалению, молодой водитель не справился с управлением и…

— Это я знаю, Генрих. Читал твой рапорт и множество других, не менее интересных бумаг. Не надо мне это пересказывать. Я хочу услышать то, чего не написано в этих документах.

— Но я все подробно описал. Разве что опустил совсем уж фантастические вещи.

— Вот их я и хочу услышать!

— Как пояснил Кройцер, со слов Леонова, эта авария не была случайной.

— Это так?

— К сожалению, проверить этот факт сейчас уже невозможно.

— Так.

— Леонов сказал шарфюреру, что подмена произошла по дороге. Раненого штрафника увезли, а сам Леонов занял его место.

— Он действительно был ранен?

— Внешние признаки имелись, они были зафиксированы еще в шталаге. Детальный же осмотр не проводился, это не предусмотрено правилами.

— То есть он мог и симулировать ранение?

— Мог.

— Хорошо, давай дальше. Факт возможной подмены проверен?

— Нет. Помощь на месте оказывали солдаты маршевой роты. Сейчас они распределены по частям, и установить, кто конкретно его мог видеть, — развел он руками, — мы уже не можем.

— Хм! Что-то многовато случайностей. Ты не находишь, Генрих?

— С другой стороны, его слова тоже ничем не подтверждены.

— Они подтверждаются его делами! И очень даже убедительно! Ладно, продолжай.

— Осмотр тел погибших конвоиров показал, что водитель убит ударом карандаша в горло. У одного из конвоиров сломана гортань, второму попросту свернули шею.

— Ничего себе цирк! Как ты себе представляешь эту процедуру? В тесной машине, зажатый с боков двумя рослыми солдатами? Этот русский еще и Кройцера оглушил? Чем же?

— Этого установить не удалось. Шарфюрер не успел все подробно описать. Он сказал, что почувствовал удар и потерял сознание. До этого все было тихо и спокойно.

— Почему произошел взрыв?

— Кройцер понимал, что это для него единственный способ хоть как-то привлечь внимание. Где закреплена граната, он не видел, но рассчитывал успеть укатиться за пригорок. Увы, это ему не удалось.

— Так. Что русский сказал ему о своих целях?

— Ничего. Он больше спрашивал. Со слов шарфюрера, он умеет вести допрос и не пропускает ни одной мелочи. Очень внимателен и немногословен. Фантастически жестокий и безжалостный человек.

— Да ну?! Это почему же он сделал такой вывод?

— Русский объяснил ему, каким образом он сумеет получить сведения от пойманных им немецких солдат.

— Так и сказал — пойманных?

— Да. Сказал, я сейчас выйду на дорогу, остановлю машину и убью всех, кто там будет. Парочку оставлю, чтобы порасспрашивать. Потом он сказал, что привяжет Кройцера на муравейник и сложит рядом тела убитых. А сам уйдет.

— И шарфюрер поверил?

— Он сказал — я видел его глаза, и он не шутил.

— Да… А я ведь его помню. Он тогда был в моей охране. Ну, когда я к вам с инспекцией прилетал. Парень был хоть и молодой, но крепкий! Такого запугать… Не знаю, что и сказать ему нужно.

— Кройцер сказал, что русский как-то по-особенному задает вопросы. Вроде бы нейтрально, но из ответов вытаскивает все, что ему нужно.