Феномен - Владимир Геннадьевич Поселягин
Стоит отметить, что новейшие танки у нас были только в обороне и в резервах. В манёвренных группах в основном были Т-28, БТ-7 и пушечные броневики, способные держать высокую скорость и отрываться от преследования. Обычно в группу входили рота танков, пара броневиков и пара плавающих танкеток для разведки, рота мотострелков и два полковых миномёта. Связь была всегда, и если требовалось, группы напрямую вызывали авиацию и сносили бомбами то, что им мешало. Даже транспортный самолёт могли вызвать, чтобы вывезти раненых.
Авиакорпус, который был развёрнут в три дивизии, пять отдельных полков и шесть отдельных эскадрилий, работал не переставая. По сути, это была отдельная боевая часть со своей разведкой, штабом и боевыми частями. Они находили противника, включали в план, выдавая задание какому-либо авиаполку работать по цели, и уничтожали её. То есть не дёргали постоянно штаб армии запросами на разрешение ударить там-то и там-то.
В штабе армии был свой отдел ВВС, куда стекалась прямая информация по действиям авиакорпуса, там штабные командиры могли получить самую свежую информацию о том, где и когда были нанесены удары. Этот отдел единственный в армии работал без отдыха, просто чередуя подразделения по заданиям. И с каждым днём профессионализм рос, ошибок становилось меньше.
Наземные подразделения меняли части на свежие, раненых обеспечивали всем необходимым. Чёрт, да у меня в городе заработали школы, первого сентября дети шли учиться, был первый звонок. Открылись для жителей две городские больницы. О том, что у нас происходит, писали газеты Большой земли, и об этом тоже упомянули. Минск – советский город, мы отсюда не уйдём, и немцы это поняли.
У меня тут войск за двести пятьдесят тысяч. Моторизованный корпус, авиакорпус, четыре стрелковых корпуса и отдельных частей хватало. Шло формирование и пополнение танкового корпуса, но его пока рано в бой вводить. В основном пополнялись новейшими танками, всё старьё я передавал в стрелковые дивизии, у которых теперь по штату были танковые батальоны, обычно из Т-26, БТ разных серий или ещё чего.
После того как мы отбились от двух корпусов, меня пригласили в Москву, с пометкой «если это не ослабит оборону». На двухместном истребителе меня доставили прямо на аэродром под Москвой. Сюда же делают прямые рейсы двадцать шесть транспортных самолётов моего отдельного транспортного полка и тринадцать самолётов отдельной транспортной эскадрильи. У этой эскадрильи трофейные транспортники Ю-52, вывозят раненых, тяжёлых, детей, специалистов, застрявших в Минске и попавших в оккупацию, командиров: у меня их переизбыток, а тут нужны.
Причём я высылаю не всех подряд. Два комдива взбесили меня своей тупостью, вот я и отправил их в Москву. Я подбирал грамотных и знающих командиров, вон у меня в армии контрразведка как налажена, скольких агентов перехватили, дважды покушения на меня предотвратили. Поэтому плохих командиров и остальную накипь я отправлял на Большую землю с пометкой о том, что они не могут командовать теми или иными подразделениями, ну не дано им.
За полтора месяца действия этого воздушного моста его прикрывали наши истребители-ночники: больно уж немцев бесили эти пролёты. Летали разными маршрутами, на разной высоте и поодиночке, чтобы не перехватить было. Было вывезено около ста тонн ценных грузов и около шести с половиной тысяч пассажиров, включая двух немецких генералов, взятых в плен в Минске.
Генерала Кубе брали мои разведчики в его резиденции. За то, что он творил, его при толпах минчан повесили на центральной площади вместе с его приспешниками, почти две сотни набралось. Всё по суду, НКВД работал, их полк двухбатальонного состава за счёт пополнения был развернут в полноценную охранную дивизию и два отдельных полка.
В Минске я отсутствовал сутки. По прибытии в Москву меня повезли в Кремль. Сталин с маршалом Шапошниковым (они вдвоём в кабинете были) очень внимательно, не перебивая, слушали мой рассказ обо всех событиях.
Когда я закончил, маршал поинтересовался:
– Скажите, как вы смогли обеспечить свои подразделения всем необходимым? Мне рассказывали настоящие небылицы.
– Я вам признаюсь, – мой голос упал до шёпота, – это была магия…
Они вытаращились на меня, и я, не выдержав, рассмеялся, после чего пояснил, что правде всё равно никто не верит.
– На самом деле я просто купил двух немецких интендантов. Они оформляли приказы, транспортные подразделения доставляли грузы туда, куда нужно, и выгружали. Вот и всё.
– Ну, допустим… А что вы скажете по этим вашим уставам? Меня они очень заинтересовали…
Глава 20. Рейд
Разговор получился интересным. Маршал долго беседовал со мной о новом уставе, автором которого считали меня. Похоже, его уже начали вводить, заменяя им старые уставы и инструкции. Весь день мы так общались, а вечером в зале Кремля состоялось торжественное награждение. Конечно, не меня одного, народу хватало, но звездой вечера был, несомненно, я: освобождение Минска и удержание его вселило в граждан всей страны небывалую надежду и уверенность. Миф о непобедимости германской армии был развеян.
Поскольку военного гения во мне рассмотрел именно товарищ Сталин, чествовали и его тоже. Мне же дали генерал-лейтенанта и Золотую Звезду Героя Советского Союза с орденом Ленина, и всеми это было воспринято как должное. Причём меня также наградили и вторым орденом Ленина, уже за удержание города и уничтожение двух армейских немецких корпусов.
Тем же вечером я вылетел обратно в Минск. Там продолжались бои, которые длились до самого сентября. Стоит отметить, что первые две недели я совмещал две должности, командира мехкорпуса и командарма, даже три, если вспомнить, что я ещё и снабженец. Ночами доставлял и накапливал запасы, днём вёл боевую работу, спал по три-четыре часа в сутки.
Чёрт, да мне просто некого было поставить комкором, ну не тянули люди, приходилось в редкие свободные часы устраивать игры на картах, обучать людей. Вон командиры корпусов все как один полковники, кроме коринженера, и это я ещё лучших подобрал и постепенно раскрывал их потенциал. И со временем они воевали всё активнее, использовали свои задумки, давали частые бои немцам, проверяли себя на разных тактических схемах.
В конце концов я подобрал себе преемника, им стал Сумин, и за две недели в должности комкора он неплохо себя показал. Это его механизированные группы работали по оккупированным территориям и его штаб плотно всё это курировал. Он настолько неплохо себя показал, что тоже летал в Москву и вернулся генерал-майором и со Звездой Героя, всё по моему представлению. Ещё шестерых полковников я представил на генерала, пока пятерым дали, но наградами осыпали всех.
Награждать прилетел генерал-майор Василевский, наград был полный
