Граф Суворов, том 3 - Иван Шаман
— Заведующий еще со вчерашнего дня не появлялся в медчасти. — нахмурившись проговорил Василий. — Домашний телефон никто не берет.
— Орден не выдаст своего члена. — покачал головой Ульянов. — Даже если мы докажем, со сто процентной уверенностью, что их врач — причастен к распространению наркотиков, вытащить его из ордена нереально. Скорее всего он уже направляется куда-нибудь в Сирию или Албанию, под совершенно другим именем.
— Это верно, врачи везде нужны. К тому же они неприкасаемы. — мрачно согласился Строганов. — Нам вообще повезло, у нас на руках есть соплячка, которая распространяла дурь, и есть записи камер. Благодаря этому мы вычистим всю гниль за пару недель, не поднимая шума.
— Наших все равно придется привлечь. — заметил Ульянов, и никто не стал уточнять, что за «наши». — Она княжна, пусть и далекого угасшего рода.
— Иначе бы ее в это училище не засунули. — согласился Строганов. — Но тут ты прав, с орденом Асклепия ссорится совсем не хорошо… даже личный врач императора и его сиятельства Мирослава — оба состоят в ордене.
— Значит эти черти могут детей аристократов травить, и им за это ничего не будет? — нахмурившись спросил я.
— Ну доказательств то у нас железных нет. С менталом допрашивать некого. — пожал плечами Ульянов. — Так что формально у нас одна аристократка, которая покупала наркотики и продавала их другим аристократам, и вчерашней черни. Все в выигрыше.
— Кроме детей, чье будущее будет навсегда испорчено. — проговорил Василий, глядя на сидящую в камере княжну. — Но, повторюсь, нам еще повезло. Будем надеяться на ней расследование и остановится.
— Я должен поговорить с… дедом. — произнес я, после чего Строганов тут же кивнул. — Сегодня. Лично. Довезешь?
— Да, ваше сиятельство. Как пожелаете. — склонился в поклоне Василий.
— Я подержу ее до приезда канцелярии. — сказал нам в след Ульянов. — И постараюсь, чтобы без вашего ведома ее не утащили и не выдали родственникам.
Когда мы дошли до машины, я вспомнил о еще одной вещи, которую стоит сделать. Достал телефон и быстро набрал сообщение, убедившись, что оно получено.
— По дороге заедем в одно место. — произнес я, показывая Строгонову адрес на карте. — Нужно забрать наглядное пособие.
Загородный особняк Суворовых. Хозяйское крыло.
— Какого черта, Александр? — хмуро спросил Роман, прохаживаясь от стены к стене. — Твой вопрос не мог подождать до утра?
— Возможно нет. Когда я понял, что должен сделать — сильно пожалел, что доходило до меня слишком долго. — серьезно ответил я.
— И твой вопрос из тех, что требуют решения именно главы рода? — в очередной раз поинтересовался Роман, остановившись прямо напротив меня и внимательно посмотрев в глаза. — Сейчас?
— Да. И я продолжу настаивать, что никто другой не может его решить. Так же, как прошу привести меня к нему, а не вынуждать его идти ко мне или в кабинет. — упрямо проговорил я. — Если уж вы дали мне дворянство и приняли в семью, такую малость можете позволить.
— Это совсем не малость. — покачав головой проговорил Роман. — Ты хочешь пройти к главе рода, в такое время.
— Ваше сиятельство. Вы не можете решить мой вопрос. И я очень надеюсь не сможете еще лет десять-пятнадцать. Пока будет здравствовать ваш отец, Мирослав Васильевич. — ответил я, и дядька вздрогнул, поджав губы. — Я должен с ним увидится, немедля. И желательно там, где он лечится.
— Я не могу этого позволить. Ты еще мал, для тебя слова о чести и достоинстве еще мало значат, но со временем ты поймешь, как это важно. — покачал головой Роман.
— Что сейчас важнее, его жизнь или его гордость? — спросил я, отвечая на гневный взгляд своим. — Если вам надо, для контраста я сам могу туда голым пойти. Устроит?
— Что за детские глупости… — пробормотал Роман, но, когда я снял китель и начал расстегивать рубаху. Поморщившись, отмахнулся. — Не надо… Отец меня за это по голове не погладит… Но ладно. Тебя одного.
— Мне нужен Михаил, можете залить ему уши воском и засунуть голову в мешок так чтобы он ничего не видел. — прокомментировал я. — Мирослав должен увидеть его своими глазами, прежде чем мы начнем разговаривать.
— Ослепить не предлагаешь, уже хорошо. — недовольно фыркнул Роман. — Мы что, по-твоему — варвары или дикари средневековые?
— По-моему вы параноидально-настроенные люди. Но винить вас не в чем. Не вы такие, этот поганый мир такой. — поморщившись проговорил я.
— Да-да, мир дерьмо, надо его разрушить и построить новый, плавали знаем, нигилисты, нацисты… все это было уже десятки раз, подростковый возраст он всегда такой. — отмахнулся Роман. — постарайся чтобы этот разговор был не последним в наших с тобой отношениях. Принесите черную повязку и наушники с полным подавлением. Руки ему придется связать за спиной и камня временно лишить.
— Не проблема. Но мне тогда потребуются большие ножницы. — ответил я.
Через несколько минут, пройдя по узкому коридору, мы оставили последнюю стражу и подошли к спальне графа втроем. На встречу нам вышел немолодой, около сорока лет, мужчина в круглых очках, с зализанными черными волосами, белом халате с красным гербом хорошо знакомого мне ордена.
— Спокойно, ты чего так дергаешься? — удивился Роман, когда я чуть не впечатал служителя Асклепия прессом в стену.
— Надо спешить, если этот навредил… — произнес я, но дядька меня прервал.
— Все в порядке, Леонид служит нашей семье долгие годы, прошел с отцом несколько военных компаний. Орден вызывал его, несколько раз предлагал должность в их крепостях-здравницах, но он отказался. — проговорил Роман. — Он не предаст.
— Возможно. — тяжело вздохнув проговорил я. — Но лучше все-таки поспешить.
— Лучше было дать мне время прийти в себя, и не будить посреди ночи. — раздался из-за приоткрытой двери скрипучий, хрипловатый голос.
Когда мы вошли, граф Суворов полусидел-полулежал, со всех сторон окруженный подушками. Тело его скрывала просторная ночная рубаха и накинутое по пояс тяжелое пуховое одеяло, но запах крови, мочи и лекарств пробивались даже сквозь благовония и говорили о том, что он не покидает этого лежбища очень давно.
— Что заставило моего названного внука разбудить старого деда посреди ночи? — спросил Мирослав, когда мы очутились в спальне и за нами затворилась дверь.
— Прежде чем говорить, я хочу показать вам кое-что. Вы помните Гаубицева? Преподаватель алкоголик, с сильно поврежденной рукой, контуженный во время одной из малых войн. — сказал я, подвинув к свету Михаила с завязанными глазами. — Ваши люди получили от него информацию о
