Мастер для эльфийки, или приключения странствующего электрика - Игорь Валерьевич Осипов
– Хватит придуриваться, зачем позвал? – произнёс Никита и опустился на стул. На колени лёг автомат. Одна из длинных белых ламп, висящих под потолком, неприятно моргала с лёгким тиканьем. Так и хотелось протянуть к ней руки и выдернуть из цоколей. Или разбить.
Наслаждающийся затянувшейся театральной паузой анатомщик, перед которым стоял небольшой, заваленный бумагами стол, потянулся и поднял листок.
– Да так, устал среди трупов. Хочу с живым человеком пообщаться.
– Ну, вот он я, пока живой. Говори, – устало произнёс древний. А ещё в голосе сквозила злость.
Собеседник криво усмехнулся.
– Ладно. Вот результаты томографии и анализов.
Никита взял листок и посмотрел на странную картинку, где словно в разрезе были изображены разные черепа. Неужели кого-то пилой распилили? Причём заживо.
– Ну, и что я должен увидеть?
Анатомщик отправил в потолок несколько сизых колец и неспешно ответил, будто растягивая удовольствие:
– Чёрная эльфийка и белая. Они внешне похожи, как мать и дочь. Даже искусственный интеллект, который я позаимствовал у криминалистов, выдал, что они родственны.
– Чему должен удивиться? Мама чёрная, папа альбинос.
– А тому, что у них абсолютно разная биохимия. Вообще разная. У чернокожей иной метаболизм. Иные белки и витамины. Кровь не содержит эритроцитов, а насыщена свободным гемоглобином. Даже структура клеток иная. Это действительно чужая форма жизни, лишь похожая на нас.
Я смотрел на анатомщика в белом халате глазами древнего и внимательно слушал, хотя и не понимал всего сказанного.
– А вот девочка биологически совместима с людьми. Это титанический труд – на базе одной формы жизни создать другую, но внешне идентичную старой.
Выслушав собеседника, древний опустил взгляд на листок и некоторое время молчал.
– И зачем? – спросил он, наконец.
– Ставлю блок сигарет и ящик коньяка, что дело в иммунитете. Наши микробы агрессивнее, чем у них, – анатомщик вздохнул и пристал со своего места. – Но ты не поверишь, от брака светлых эльфов и людей даже могут быть дети. Они создают замену себе, выращивают новое поколение на человеческом субстрате.
Никита улыбнулся и пробурчал:
– Ты один ящик уж проиграл. Гаш не покоряли эльфов. Они их создали.
– Половину, – отмахнулся анатомщик и пояснил: – Гномов-то они покорили.
– Хрен с тобой, давай половину, – снова пробурчал Никита, а собеседник подошёл к ближе и навис над древним. В глазах горел какой-то нездоровый огонёк.
– Больше того. Я отпрепарировал орков и этих… не знаю, как назвать. Тощие создания, похожие на помесь лесных эльфов с бледными поганками. Вроде бы беглые гомункулы. Они все выращены на базе человеческого ДНК.
– Это я понял, – огрызнулся Никита, поджав губы. – Мне нет разницы, что у них в биохимии, но ты же меня не для этого позвал. Что хочешь? Колись.
Анатомщик отошёл, затушил бычок и взял из пачки новую сигарету.
– Мы так и не достигли цели. У нас нет магов. Наша цель… эль… эль…
Человек недоговорил. Мир дёрнулся и наполнился цветной пургой.
– Эль, эль, эль, эль, – повторял анатомщик, словно заевшая пластинка. Он и сам дёргался, как ударенный током.
Цветная пурга звенела металлом и трещала белым шумом. А потом вдруг передо мной возникла надпись в красной рамке, словно кто картонку в воздухе повесил.
«Данные заблокированы».
И меня выбросило в реальность. От неожиданности чуть не упал с козл.
Не сразу пришёл в себя, поймал обеспокоенный взгляд Рины и снова надел дневник.
«Сбой тегов, – оповестил меня механический женский голос, – введите поисковый запрос».
Я нахмурился и забегал глазами по дороге, лошадям, лесу и небу.
– Если они пришлые, то откуда взялись?
«Принято».
За словами последовал новый нырок в чужие воспоминания. И он был не такой простой, как до этого. Он отдался болью в усталых ногах и кровью на разбитых губах. Он был с сиплой отдышкой и запахом деревьев.
Теперь вокруг был утопающий в лучах летнего солнца лес, белый-белый, пронизанный светом и казавшийся невесомым березняк. Ветер доносил запах листвы, сухих трав. А ещё он пах кровью, порохом и горелым железом.
И только впереди сплошной стеной стояло темнолесье, словно кто-то чёрную краску пролил на холст художника.
Древний шёл по поляне, развороченной взрывами, отчего на траве чернели большие воронки. Шёл мимо человеческих и эльфийских трупов. Из бронежилетов людей торчали застрявшие в них короткие, похожие на арбалетные болты, стрелы. Эльфы расстреляны из автоматов или нашинкованы осколками снарядов. Один человек был разорван пополам неизвестной силой.
– Какого хрена? Кто это, вааще, такие? – проронил Никита, поддев носком ботинка длинное ухо убитого тёмного эльфа.
Древний медленно ходил от одного тела к другому, разглядывая необычные трупы.
– Товарищ капитан! – послышался со стороны торопливый окрик, а затем к Никите подбежал запыхавшийся солдат. – Товарищ капитан, там это… того… пойдёмте, покажу.
Древний поторопился за бойцом, напряжённо стискивая пальцы на автомате. Лес, трупы, лес.
Затормозил Никита лишь у чужого леса, вернее, его обрезка. Ровненького, как по линейке.
Блестели, истекающие прозрачным соком идеальные срезы берёз с нашей стороны, и такие же срезы непривычных деревьев с темно-зелёной смолой. Даже травинки будто бритвой рассечены.
Но не только они. Там, за чужой линией, лежал, опрокинувшись навзничь, механический великан гномов. Его тоже располовинило, причём вместе с гномом-пилотом. Напротив него – половинка земного бронетранспортёра, в котором на днище лежал истёкший кровью солдат с отрезанными ногами и руками и половинкой автомата. Металлические края боевых машин, гномьей и человеческой, блестели начищенным зеркалом.
– Товарищ капитан, там пленный! – не унимался солдат, и Никита ускорил шаг.
Через полсотни метров показался небольшой отряд. Два солдата, озираясь по сторонам, держали под прицелом эльфа, которому заломил руки третий боец.
У эльфа всё лицо было в крови, и он непрерывно бормотал на своём языке.
Когда раздался ещё один голос, спокойный, выбивающийся из напряжённого эпизода прошлого, я испугался.
– Кто вы такие? Что вы делаете на нашей земле? – переводил этот голос.
Если бы я мог в этот момент облизать пересохшие от волнения губы, то сделал бы, но не мог. Это лишь воспоминание о былом, а не родное тело.
Не меньше пяти минут ушло на то, чтоб осознать, что раз это воспоминание, то ничто не мешает записавшему его древнему внести свои комментарии. Закадровый текст, как в том чёрно-белом кино, записанном на пенку.
– Это было досадное недоразумение, – грустно продолжил комментатор. – Виной тому бомбы, которые мы сами сбросили на сервера восставших машин. Это выдернуло эльфийские генераторы волшебства, струны, из их мира в наш. Выдернуло вместе с городами, построенными вокруг струн. И закостенелые многовековые
