Валерий Шамбаров - От Киева до Москвы: история княжеской Руси
Новгородцы, как обычно, своевольничали, порывались менять князей, как перчатки. Но Всеволод управлялся с ними испытанным методом — перекрывал подвоз хлеба и новгородскую торговлю в своих городах. Наконец, Новгород смирился. Признал Всеволода «господином» и принес присягу:
«Область наша есть твоя отчина».
Владимирский государь начал посылать туда на княжение своих сыновей, определял даже новгородских архиепископов. А в Переяславле-южном скончался бездетным его племянник Владимир Глебович, и этой областью тоже начал распоряжаться великий князь. Кому-то, конечно не нравилось, да смолчали, проглотили.
Рязанские князья теперь почтительно обращались к Всеволоду:
«Ты господин, ты отец», безоговорочно исполняли его приказы, и «Слово о полку Игореве» не без иронии отмечало, что он мог «стрелять, как живыми стрелами, удалыми князьями Глебовичами».
Но ведь и самим удалым Глебовичам это шло только на пользу. На Рязанщине повадились безобразничать половцы, и Всеволод Большое Гнездо не поленился сесть на коня. С сыном Константином и многочисленной владимирской ратью пошел на Дон, растрепал и разогнал степняков, как следует научил на будущее — прежде чем лезть, взвесьте последствия.
А у черниговских Ольговичей с рязанскими Глебовичами возник спор, где проходит граница владений. Слово за слово, повздорили, Ольговичи загорелись воевать. Их войско возглавил Святослав Киевский, дошли до рязанских границ и замялись. Подумали-подумали и пришли к выводу, что сперва надо спросить позволения у Всеволода III. А он воевать не разрешил. Потоптались, пошумели, но нарушить запрет не посмели. Несолоно хлебавши повернули обратно.
Ну а в 1194 г. скончался Киевский государь Святослав. Следующим по старшинству был его извечный соперник, белгородский и овручский князь Рюрик Ростиславич. Все знали, что преемник он, больше некому. Но Всеволод III счел необходимым подчеркнуть, кто главный на Руси, из чьих рук получает власть новый великий князь. Прислал в Киев своего уполномоченного, который и возвел его на престол. Впрочем, Рюрик, вздорный и неумный, предпочел сделать вид, будто не понял столь откровенного «намека». В отличие от Святослава, он уже не претендовал на подчинении Владимира Киеву. Но он намеревался настоять хотя бы на независимости Киева. На Руси должно быть два равноправных великих князя, пускай Всеволод распоряжается у себя на севере, а Рюрик, на юге.
Он считал себя достаточно сильным для этого. Брат Давыд княжил в Смоленске, Роман Волынский был его зятем. Как повелось испокон веков, Рюрик принялся перетасовывать уделы, раздавать города — разумеется, в первую очередь собственным родственникам. Однако Всеволод III хитрость раскусил и решил поставить его на место. Два равноправных великих князя — это было раньше, вынужденно. А теперь Всеволод вел к тому, чтобы Русь снова стала единым организмом. Великих князей два, но Владимирский — старший. Он вдруг вспомнил о правах отца, Юрия Долгорукого, о разрушенном когда-то Городце-Остерском. Это же была его собственность. Другой вопрос, что самому Всеволоду даже и возиться с Городцом было некогда, но он прислал тиуна восстанавливать крепость. А Рюрику объявил, что тоже хочет иметь долю в «русской земле». Почему забыли о нем? Почему в обход его раздают владения «младшим князьям»? При этом Всеволод III потребовал для себя города, которые великий князь уже отдал Роману Волынскому: Торческ, Триполь, Корсунь, Богуслав и Канев.
Рюрик растерялся. Пробовал как-то выкрутиться, начал предлагать взамен что-нибудь другое. Но Всеволод настаивал, он хотел получить именно эти города. Недвусмысленно пояснил — пожалуйста, делай как знаешь, но смогут ли твои родичи поддержать тебя на киевском троне? Рюрик был в полном шоке, вмешался и грек-митрополит. Насчет обещаний Роману Волынскому он готов был взять грех на себя, просил:
«Исполняй волю великого князя».
Киевский властитель поколебался, посокрушался — и согласился. Исполнил волю. Но ведь суть была как раз в этом. Разве важны были пять городишек, пять приграничных крепостей? Да они Всеволоду III оказались совсем без надобности. Он сразу отдал их сыну того же Рюрика, своему зятю Ростиславу. Роман Волынский получил в компенсацию другие города. Речь шла о принципе: никто не должен хозяйничать на Руси без согласия государя.
Но и Рюрик, проявив уступчивость, ничуть не прогадал. Потому что перетасовки уделов, как всегда, вызвали претензии и обиды. Вскинулись черниговские и северские Ольговичи. Когда киевский стол занимал представитель их клана, Святослав, он вынужден был поделиться владениями с Ростиславичами. А теперь великим князем стал Ростиславич, ну так пускай удовлетворит Ольговичей! Предоставит им смоленские земли, Правобережье Днепра, а Киев признает не наследственным, а только личным приобретением.
Рюрик и Давыд Смоленский обеспокоились. Доказывали, что Ольговичам по праву принадлежит только Левобережье. Предложили им принести присягу не искать других уделов. Но те оскорбились. Как это? Соперники будут властвовать, а им предписывают сидеть в наследственном углу? Заключили союз с полоцкими князьями и в 1196 г. ворвались на Смоленщину. Войско смоленских князей было разгромлено. Рюрик в ответ натравил на Черниговщину половцев, созывал своих сторонников.
Но его зять Роман Волынский давно недолюбливал тестя, да и жену тоже. Рюрик пальцем о палец не ударил, чтобы помочь ему в войнах с венграми, в борьбе за Галич. Зато всячески регулировал Романа через дочь, пытался использовать как своего подручного. Волынский князь воспользовался случаем и отверг эти поползновения. Он неожиданно перекинулся в союз с Ольговичами, напал на киевлян и смолян с запада. В драку на той и другой стороне вмешались Галицкий, Туровский, рязанские и прочие князья, покатилась общая месиловка. Всеволод III какое-то время пробовал успокоить страсти, рассылал письма, предупреждения, угрозы. Нет, не слушались, распалились…
Тогда владимирский государь стукнул кулаком по столу, поднял полки и повел к Чернигову. Дело даже не дошло до боя. Ольговичи мгновенно отрезвели, запросили мира. Освободили всех пленных, поклялись никогда впредь не покушаться на чужое. Свара погасла, тишина восстановилась… И тем не менее, даже такой властитель как Всеволод уже был не в состоянии склеить воедино осколки Руси. Они начали жить своей узкой жизнью и абсолютно не желали склеиваться.
Киевский, смоленские, рязанские князья обрадовались было, что их защищает владимирская армия. Но переговоры с черниговцами их неприятно удивили. Они считали само собой разумеющимся продолжить войну — пожечь и разграбить неприятельские города, обогатиться добычей, угнать побольше невольников, отхватить для себя какие-нибудь кусочки территорий. Настаивали — идти дальше, воевать! А Всеволод вовсе не считал нужным жечь и грабить русские города, губить русских воинов и угонять пленных ради обид и прихотей отдельных князей. Он ставил перед собой совершенно иную задачу — обеспечить мир, и сделал это. Заключил его как государь, единолично, не считаясь ни с чьими мнениями. Но это крайне возмутило Рюрика. Киевский князь был уверен, что война ведется за его интересы, и Всеволод Большое Гнездо стал его союзником. И вдруг выясняется, что он не союзник, ни за чьи интересы заступаться не собирается — только за интересы Руси.
Рюрик был не в состоянии это понять. Он вспылил. Обвинил владимирского властителя, что он «мирится сам собой», оставил в покое его врагов — Рюрик полагал, что это не законное право государя, а «вероломство». Обозлился, раскипятился и… захватил города Всеволода на Днепре. Укусил глупо, по-мелочному, абы бросить вызов. Вот тебе власть на юге! Вот тебе повиновение! Больше-то против государя он предпринять не мог ничего, руки были коротки. Зато рядом был Роман Волынский. Его союз с Ольговичами Рюрик квалифицировал как «измену». Против тестя, против родственника пошел! Не получилось погромить Черниговщину, ну так Рюрик пригласил смоленских князей пошерстить Волынь… Но Роман обратился к Всеволоду, попросил взять его под покровительство. Тот не отказал. И опять — оказалось достаточно. Смоленск сразу же поостерегся воевать, Владимирское княжество было у него рядышком. А без родичей и Рюрику пришлось укоротить амбиции.
Ну а Роману Волынскому его мудрый шаг принес не только безопасность. В 1199 г. скончался Владимир Галицкий. Его сыновей венгры так и не выпустили, они умерли в заключении, а брата Олега галицкие бояре благополучно отравили. Династия, шедшая от Володаря Галицкого, пресеклась, целое княжество осталось бесхозным. О, тут уж у многих глаза разгорелись. Бояре торжествовали — настало их время, они сами могли выбрать подходящего им властителя. Ан не тут-то было! Ведь покойный Владимир отдался под власть Всеволода III «со всем Галичем». Он и распорядился выморочным имуществом, позволил занять его Роману Волынскому.
