Александр Конторович - Десант «попаданцев». Второй шанс для человечества
— Охотно. На каких условиях вы, капитан Роджерс, готовы сложить оружие?
— Что!!!
Все повскакивали с места. Рыбаков обвел офицеров спокойным взглядом, и некоторые из них сели на свои места.
— Я плохо говорю по-английски?
— Вот что, лейтенант, сейчас не время для шуток… Потрудитесь немедленно пояснить свои… возмутительные слова, или…
— Или — что?
— Или вы и ваши люди жестоко в них раскаетесь!
— Ради бога, сэр! Вы зашли достаточно далеко, чтобы суметь возвратиться назад без потерь. Ваш обоз с припасами захвачен нами. Флот пущен на дно, а единственный уцелевший фрегат захвачен нашими абордажниками. Так что морем вы уйти не сможете. В лесу ждут своего часа около трехсот индейских воинов. Разумеется, они не будут нападать на ваш лагерь, зачем? На сколько дней у вас продовольствия, капитан? Как долго выдержат ваши люди без еды?
— Вы… блефуете, лейтенант!
— Хотите убедиться сами? Не вопрос… — Рыбаков приоткрыл полог и что-то крикнул по-русски. — Сейчас у вас будет такая возможность… Распорядитесь, чтобы сюда пропустили вашего морского офицера.
— Эй, кто там?! — крикнул капитан, не оборачиваясь. — Пропустите моряка!
Снаружи затопали башмаки, и в палатку вошел флотский офицер. Когда-то щегольский мундир на нем теперь выглядел далеко не лучшим образом. Плечо лейтенанта было перевязано.
— Боже мой, Гаттеридж! — Удивлению Роджерса не было границ. — Что с вами, лейтенант? Вы ранены? Где коммодор? Мистер Джефферсон? Где флот?
Лейтенант устало опустился на стул.
— Флот… на дне, сэр… все уцелевшие — в плену. Уилкок убит, он пытался сопротивляться этим… Бигелоу, Джефферсон — все в плену.
Если бы посередине палатки упало ядро, то это не так потрясло бы всех присутствующих. Наступило гнетущее молчание.
— Мне требуется представить вам дополнительные доказательства, сэр? — нарушил молчание Рыбаков. — Или вы просто прогуляетесь на берег и посмотрите на все своими глазами? Мы можем и подождать… В отличие от вас мы у себя дома и никуда не спешим.
— Уходите, лейтенант… Ответа не будет. Мы не сдадимся. Готовьтесь к битве!
— Могу я попросить всех присутствующих выйти наружу? — Лейтенант был абсолютно невозмутим.
Все офицеры вышли вслед за ним из палатки. Порывистый ветер пытался загасить костер, трепал ткань палаток и задирал полы мундиров у часовых. Вокруг лагеря никого не было, только чуть поодаль стоял всадник, державший в поводу двух лошадей. По-видимому, это был второй парламентер. Рыбаков сломал веточку с ближайшего дерева и отошел за линию постов на несколько метров. Проведя ею линию на песке, он возвратился к офицерам, недоуменно наблюдавшим за его действиями.
— Первый, кто попробует выйти за эту черту, будет мертв. Немедленно! Подумайте над моими словами, капитан. И все вы, джентльмены! Засим имею честь откланяться. У вас есть два часа, господа офицеры…
Поклонившись, он неторопливо зашагал к своему товарищу. Присутствующие проводили его взглядом, и все обернулись в Гаттериджу.
— Лейтенант! Расскажите подробнее — что случилось! На вас напали? Кто? Испанский флот?
— Нет. Никакого флота не было. Внезапно взорвалась «Лань», следом за этим взрывы произошли и на других кораблях… Взрывы были явно подводными и очень сильными. Суда буквально разломило пополам. На кораблях возник пожар. Хорошо еще, что шлюпки были уже спущены на воду, иначе потери были бы и вовсе ужасающими. Мы приблизились к берегу, и вдруг откуда-то повыскакивали эти чертовы русские, да еще и индейцев прибежало не менее полусотни. И все с ружьями! Нас пообещали расстрелять в упор, если мы не бросим оружие в воду. Бигелоу приказал это сделать. Он сказал, что вся надежда — только на вас, сэр!
— Вот видите? — повернулся к офицерам Роджерс. — Наши товарищи в плену и подвергаются неслыханным издевательствам! Стройте солдат, джентльмены! Мы выступаем на штурм!
Через двадцать минут молчаливая шеренга солдат выстроилась напротив капитана.
— Солдаты! Наш флот подвергся предательскому нападению и был потоплен! Поддержки с моря не будет! Наш обоз также разгромлен врагом, и все наши припасы — там! — Роджерс ткнул рукой в направлении форта. — Наш путь домой лежит через это место. Никаких других вариантов отступления у нас нет. Спасшийся с потопленного флагмана лейтенант Гаттеридж пробился к нам. Чтобы передать слова коммодора Бигелоу — он считает нас своей последней надеждой! Кем же мы будем, если бросим своих товарищей в руках этих дикарей? Их горстка. Пусть они умелые воины, так что с того? Мало ли вы видели в своей жизни таких вот дикарей? Так пусть они познают на себе всю мощь британского оружия!
Строй глухо загудел.
— Зарядить ружья! Лейтенант, — повернулся к Бридли капитан, — отправьте по одному взводу на перехват путей возможного бегства противника. Гаммельсхорн! Ваша рота идет первой! Джейкобс, прикажите зарядить пушки картечью, нас наверняка ждет засада. Будьте готовы открыть огонь немедленно! Снять пушки с передков, катить их вручную в цепи!
Первая рота выступила из лагеря через пять минут. Миновав границу постов, солдаты подошли к линии, которую провел на песке русский. Уже около нее они замедлили ход. Некоторые и вовсе остановились в нерешительности.
— Муркок! — крикнул Гаммельсхорн высокому рыжему сержанту. — Первые трое, дошедшие вон до того дерева, получат лично от меня по два шиллинга!
— Все слышали лейтенанта? Ну что, кто хочет быть последним? — повернулся сержант к цепи.
— Только не я! — Такой же рыжий солдат, разбежавшись, легко перепрыгнул черту. — Ну вот! Чем там пугали эти вар…
Пуля пробила его грудь и, выходя, вырвала из спины приличный клок мяса…
Ступивший за черту следующим солдат получил пулю в живот.
Через минуту вся рота лежала на земле, осыпая свинцом близлежащие окрестности…
Котенок
Залегли…
Теперь по ним стрелять сложнее будет. Ничего. Они теряют время, а ребята на месте уже готовятся к бою.
Как там Дядя Саша сказал? «Выиграй нам час, Котена?» Попробуем…
Вон еще один приподнялся. Офицер? Да, вон и шляпа у него красивая, девчонкам бы ее на галуны да на вышивку. Ничего, еще отнесу… Кричит, руками машет. Поднять солдат хочет? А самому встать? Пример подать? Я-то тебя и так вижу, но надо же, чтобы и другие рассмотрели.
Ага, встает.
Это хорошо… теперь бочком повернись… да не ко мне же! Р-раз! Будет теперь девчонкам шляпа… Опять стреляют… Порох наш впустую переводят. Жалко, но фиг с ними, авось весь не сожгут.
Так, а это что? Перебежка?
Непорядок. Вам лежать надо, а не скакать сайгаками по полю.
Первый…
Второй…
Третий…
Меняем магазин.
Четвертый.
Залегли. Неудачно-то как, во фланг ко мне выбежали. Еще полсотни метров, и могут меня уже огнем прижать. Ладно, подожду, уж больно здесь позиция хорошая…
— Капитан! Сэр!
— В чем дело, Бридли? Почему солдаты еще лежат?
— Невозможно поднять голову, сэр! Мы потеряли почти десяток человек только убитыми, а ведь есть еще и раненые. Убито уже два офицера — попадания в голову и в сердце. У русских чертовски меткие стрелки, сэр!
— Так где же они?
— Мы не знаем сэр! Они стреляют очень редко и только во время того, как стреляем мы!
— Значит, их мало, лейтенант! Проредите кустарник картечью!
Котенок
Что-то они там завозились…
Не к добру это.
Вон что-то тащат через кусты.
Пушка!
Обвесили ее фашинами, даже ног у солдат не видно. Но это если спереди смотреть.
А я-то у них сбоку лежу.
Хорошая вещь ВСС, выстрелов почти и не слышно.
Что они решили сделать?
Ага, по кустам стрелять собрались. На здоровье, там никого нет. Хоть до утра стреляйте.
А это кто к ним направился? Офицер?
Мой клиент.
Был…
Ух, ты!
Аж с корнем кусты повыворачивало!
Да… страшная штука картечь, особливо, ежели вот так — почти в упор.
Бабах!
Вторая пушка.
Бабах!
Еще одна.
А я их отсюда и не вижу… жалко.
А ведь канониров у них много быть не может. Заряжающих и таскальщиков-подавальщиков — этих до… в общем, много. А вот этих, что пушки наводят, много быть просто не может.
А сейчас еще меньше станет.
Стало.
Пока на одного.
Ничего, подождем. Скоро они из тыла еще кого-нибудь пришлют.
— Бридли!
— Да, сэр!
— Смотрите сюда. — Роджерс протянул ему подзорную трубу. — Вон у той пушки уже в третий раз убивают канонира, видите?
— Вижу.
— А у других пушек этого не происходит. Почему?
— Ну… видимо, вражеские стрелки их не видят.
— Или пушки стоят к ним фронтом, и из-за фашин по канонирам стрелять бессмысленно.
