Виктор Зайцев - Повелитель стали
– Молодец, – не удержался от похвалы хозяин, не без оснований считавший форсированное изготовление паровых двигателей одним из главных направлений работы мастеров, наряду с производством огнестрельного оружия. Он не успел забыть своё обещание насчёт паровых катеров в Каме и её притоках.
– Я прочитал все книги, что ты мне дал, – продолжил молодой мастер, заметно обрадованный похвале своего старшего родича. – Мы надёжно отработали технологию выплавки чугуна, его переплавки в сталь и железо. Но, из-за этих паровиков я не успеваю ничего! Влада уже ворчит, что дома почти не бываю. Отпусти меня, Белов, на стальное дело! Освободи от паровиков, там без меня парни справятся.
– Что же ты молчал, скромница ты мой? – приобнял за плечи своего названого брата Белов. – Давно бы так. Я после ранения немного отвлёкся, сам понимаешь. Но своё обещание по стали помню, конечно, завязывай с паровиками, выстраивай себе отдельную мастерскую. Что касается сплавов, могу порадовать, мне интересные результаты по вольфраму и хрому удалось обнаружить в последних образцах руды. Смотри.
Белов вынул из комода пару исписанных тетрадей с анализом последних образцов руды, регулярно доставляемых с Урала. Оба уткнулись носом в результаты, забыв об остывающем чае. Обсуждение возможных вариантов сплавов, их будущие характеристики захватили выпускника политехнического вуза и бывшего помощника кузнеца на несколько часов. Теперь они говорили почти на равных, чувствовалось, что Третьяк добросовестно проштудировал все выданные учебники и справочники. Иногда оба отрывались, чтобы взглянуть в «первоисточники», после чего отставной подполковник разъяснял своему доморощенному сталевару некоторые ошибки, и обсуждение продолжалось. Попутно планировали размещение мастерской, необходимое оборудование, параметры плавильных печей.
Засиделись в тот день родичи до вечера, с небольшим перерывом на обед. Зато какое удовольствие получили оба, не опишешь. Третьяк наконец почувствовал зримое приближение своей мечты о создании «волшебного» сплава. Белов словно вернулся в годы своей «инженерной» молодости, позавидовав названому брату, которому предстояла интересная работа. Не просто интересная, а продвигающая небольшое селение, затерянное в Приуралье, на века вперёд. Кто, как не сам Белов, мог оценить возможный технологический, экономический и политический рывок в случае освоения Третьяком технологий производства недорогих легированных сталей, с заданными характеристиками. При их освоении станет возможным производство недорогих лёгких пушек, ружей, способных защитить Бражинск от нападения любого врага.
Пришёл декабрь, выпал глубокий снег, теперь при всём желании лошади не смогут передвигаться по льду или лесу. Никто за конокрадами из родных селений не приезжал, Белов уже решил весной продать бездельников Сагиту или Окуню, других способов борьбы с дикарскими традициями угонов скота у соседей он не видел. Дашь им слабину, так девушек начнут воровать. Сам он продолжил работу по извлечению серебра – стеклянной посуды хватало для любых химических опытов, хоть грязно-серого цвета, неказистой, но вполне надёжной, производительность резко выросла, пришлось опять привлечь помощниц для работы по концентрированию кислот. Наработав больше сотни килограммов серебра, Белов занялся отливкой монет в одну куну весом, это десять граммов. На одной стороне монеты он написал русским шрифтом и арабскими цифрами «1 куна», на другой стороне «скромно» – «Белов, третий год». К сожалению, эту работу доверить никому он не мог, пришлось потерять неделю на пополнение серебряного запаса. Более мелкие монеты, весом в полграмма, грамм и пять граммов, достоинством в одну, две и десять белок, он штамповал из тонкого серебряного листа. Пора переходить на собственные деньги, запас новгородских гривен в бражинском «казначействе» составлял уже двадцать килограммов.
Наведавшись очередной раз к шести узникам, чьи раны полностью зажили, Белов спросил, не желают ли они помыться, такая вонь стояла в их узилище. Парни согласились, и он отвёл их в баню, после которой предложил поработать без оплаты, за это баню обеспечит дважды в неделю, а в кормёжке появится мясо. Конокрады согласились, теперь старейшина лично каждое утро отвозил их на санях на работу, классическую работу каторжников, валить лес. Лес вырубали возле доменной печи, где разросся глиняный карьер. Весной весь лес можно легко сплавить по реке, чтобы не было засорения Бражки, заключённые сразу шкурили брёвна и складывали их в штабели на берегу. Побега Белов не опасался, по глубокому снегу, да с браслетом на ноге, даже до посёлка было трудно добраться, всего-то пара километров. А уж бежать точно невозможно. Главным неудобством оставалась его полная занятость весь световой день в примитивном конвоировании, но, увы, доверить это другим опер боялся. Не то, что конокрады убегут, чёрт с ними, так могут конвоира убить.
Остальные производства в посёлке не нуждались в наблюдении. Валенки нынче не катали, хватило старых запасов, а покупали их плохо, народ был очень консервативный. Вся шерсть ушла на ткань, которую весело и с песней нарабатывали в доме у бабушки Тины. Купленный хлопок Белов почти весь переработал на порох, оставив немного на опыты по динамиту. В январе он решил изготовить хоть один токарно-расточный станок, без которого невозможно даже думать о ружьях и пушках с казённым заряжанием. Два наиболее грамотных кузнеца занялись подготовкой деталей по его чертежам, благо среди литературы Алексея нашёлся старый справочник по станкостроению, а Белов задумал строить ещё одно водяное колесо для отдельного мощного движителя на станок. После недолгих поисков удобное место нашлось в паре вёрст от дома, на речке Малой Бражке, куда старейшина перевёл своих лесорубов. Хоть и надоело исполнять обязанности конвоира, оставлять одних преступников с топорами в руках возле посёлка сыщик не мог. Чтобы не мёрзнуть на морозе, он устроил себе тренажёрную поляну, где отрабатывал удары по груше, метал ножи в мишень, вспоминал забытую за последние месяцы гимнастику тайцзи-цюань. С наступлением сильных холодов работы на улице вынужденно прекратились.
Старейшина опять вернулся в химическую мастерскую, где его дожидались образцы руды, привезённые летом из окрестностей Соли-Камской. Его помощницы уже исследовали предварительно все образцы, уменьшив число перспективных находок до восьми, в большинстве проб была исключительно железная руда. Зато в оставшихся образцах, изученных за время вынужденного безделья в конце января, когда посёлок, словно подушкой, оказался накрыт свирепыми крещенскими морозами, Белов нашёл неплохое содержание никеля, марганца и хрома. Осталось только вспомнить основы металлургии и сварить совместно с Третьяком легированную сталь с заданными свойствами, сущий пустяк.
Перечитывая справочники по металлургии, вдруг обнаружил у себя уникальную память, сейчас он запоминал все процентные содержания, таблицы и технологии с первого прочтения и вспоминал легко, даже через неделю. Белов отнёс это к лечению Лея и вспомнил со стыдом, что не появился у него осенью. Пришлось готовиться к путешествию, замаливая грехи гостинцами. Отправились туда вдвоём с Алиной, на санях. Снег на Каме был глубокий, но плотный, лошадка шла уверенно, заночевать всё равно пришлось в лесу, не добравшись до Выселков пяток километров. Белов опасался нападения, спал с Алиной по очереди, обошлось.
Лей осмотрел пациента, принял гостинцы и подробно выспрашивал о самочувствии, потом, как ни странно, о детстве. Сыщик поначалу сомневался, говорить ли правду, но постепенно разоткровенничался и рассказал о детстве, учёбе в школе, увлечении книгами и общем уровне развития общества на Земле двадцатого века. Для объяснения Белов продемонстрировал свой любимый фонарь-генератор, револьвер, наручные часы. Оставив лекаря в глубоком раздумье, супруги поспешили обратно. Непонятное чувство тревоги давило сыщика, а таким знакам он привык доверять. По мере приближения к устью Сивы тревога становилась всё сильнее, она передалась лошади, которая торопилась без всякого понукания. Предчувствия оказались верными, снег на замёрзшей Каме в месте впадения реки Сивы был перепахан множеством следов. После изучения следов Белов с Алиной решили, что санный обоз из десяти или больше саней, с пешими людьми в сапогах и валенках прошёл вниз по Каме не больше суток назад. Все бражинцы ходили в валенках, значит, в обозе были свои и чужие.
… – Он изгой, никто, и звать его никак! Сегодня твой Белов есть, а завтра нет его! Сколько дружины он может выставить? Сколько ополчения? У его Бражинска даже частокола нет! Откуда ты знаешь, может, именно сегодня весь Бражинск сожгли, а людей в полон увели, вместе с Беловым?
– Кто, батюшка, на такое решится? Он же хороший! – В глазах Ивы уже накопились слёзы, готовые сорваться каждый миг.
