Плюсы и минусы алхимии - Инди Видум
Вот я сижу на куче ворованной мебели, но не могу с ней продвинуться дальше, потому что она для меня неподъемная, но нужная — там наверняка найдется что-нибудь, изобличающее Живетьевых. Но у меня есть что? Правильно, контейнер. Я оттащил вещи чуть дальше от планируемого перехода и по максимуму замаскировал, после чего перешел на Изнанку, где недолго задержался, активируя машину. Тварей поблизости не наблюдалось, что радовало.
Пластину я оставил в машине, а вот контейнер забрал и перешел к дому Живетьевых, опять взбудоражив собак. Но пока они обнюхивали привлекшее их место, я без запаха и звука для них отправлял все взятое у Живетьевых в контейнер. Вовремя вспомнил об иллюзии перед камерой и развеял ее.
Стоило собакам чуть отвлечься, как я опять перешел на Изнанку. В этот раз неподалеку оказалась стая клювоголовых змей, которые рванули ко мне с такой скоростью, что я еле успел укрыться в машине. Активировав там всю защиту, я поехал к нашему Проколу, радуясь, что удалось все, что запланировал, и даже больше.
«Кстати, можешь проверить, нет ли на том, что я утащил, Маячков или Меток?»
«Конечно, нет, иначе я бы тебе сразу сказал, чтобы у тебя была возможность оставить добычу на Изнанке, чтобы не спалиться».
Всю мебель из контейнера я вывалил в коптильне, ничуть не беспокоясь о сохранности, после чего упаковал машину, закрыл Прокол и облегченно выдохнул. Все же нервная работа у диверсантов. Нужно срочно чем-нибудь заесть.
«И запить, — с намеком сказал Песец. — Например, сидром».
Глава 29
Олег ожидаемо не вернулся на ночь, но сообщение часа в три отправил. Лаконичное такое: «Все в порядке». Но при этом многозначительно, поскольку относилось сразу к нескольким пунктам: и к самочувствию, и к отношениям с противоположным полом, и к функционированию организма.
Утром первым делом я залез в новости, но там была тишина. Либо Живетьевы еще не обнаружили кражу, либо решили оставить происшествие внутри рода, чтобы не ронять собственный престиж. Мол, как же так, такой сильный род — и вдруг не смогли ничего противопоставить банальному грабежу.
Метку самой Живетьевой я проверил, но она была далеко за пределами моей карты. Даже если она собиралась сюда, то пока еще не прибыла. А вот с мебелью нужно было что-то делать, поскольку на коптильне дополнительной защиты в отличие от дома не было. Поэтому время, оставшееся после утренней тренировки, я потратил на то, чтобы расставить стол, шкафы, сейф и компьютер в кабинете Олега, который не так давно сетовал, что не может работать, когда ноут должен стоять на лабораторном столе. Теперь у него было куда что поставить: стол от Живетьевых был солидным широким и с большим количеством ящиков, которые еще предстоит проверить. Защиту на кабинет я тоже поставил как третью линию обороны от возможных грабителей. Как показала практика, защиты только на ограде недостаточно. Можно сказать, Живетьевы личным примером преподнесли мне жизненный урок, который я не собирался игнорировать.
Компьютер я включил, но он ожидаемо затребовал пароль, которого я не знал, так что завтракать я пошел, ничуть не продвинувшись в изучении целительских тайн. По-хорошему, сегодня бы на учебу не идти, но это может привлечь ненужное внимание. Заканчивал я завтрак чашечкой кофе и под нее решил прослушать Грабину с Фурсовой, которые были недалеко от меня и рядом друг с другом.
— Мне он тоже звонил, — недовольно сказала Фурсова. — Интересовался, точно ли у тебя было дежурство в академии и не могла ли ты куда уехать в районе обеда. Очень был разочарован, что в это время я сидела с тобой.
— Вот козел, — сказала Грабина. — Хочет на меня повесить.
— Что повесить? — оживилась Фурсова.
— Не знаю. Но звонил он не просто так. Подозреваю, не будь у меня алиби на это время, что-то да предъявил.
— Он меня еще про какой-то бар спрашивал. Название не запомнила. Я в Верейске не слишком хорошо ориентируюсь.
— Про бар? — задумалась Грабова. — Точно что-то случилось в баре.
Она явно полезла в сеть, сделал это же и я и убедился, что подвигу Огонькова уделено достаточно внимания. Количество вылеченных им пациентом росло с каждой новой статьей. А их было немало.
— Хм… — сказала Фурсова, которая похоже, занималась тем же, чем и мы с ее соседкой. — Похоже, все дело в этом придурке Огонькове. Неужели Живетьев заподозрил, что ты ему помогала?
— Там вряд ли было столько пациентов, чтобы он не справился в одиночку, — скептически сказала Грабина. — А название бара точно то же?
— Фиг его знает, — честно призналась Фурсова. — Я не запомнила. Но других скандалов с целителями в барах ведь не было?
— Если и было, то о них ни строчки… — задумчиво протянула Грабина. — Ладно, нам пора, если мы хотим пересечься с Песцовым.
— Я хочу, — с нажимом сказала Фурсова. — А ты, если продолжишь в том же духе, будешь отвечать Живетьеву, почему соврала сама и заставила соврать меня.
— Ну ты и сука.
— От суки слышу. Не лезь к моему Песцову, поняла? Каждый должен заниматься своим делом.
— Вот ты как заговорила, — прошипела Грабина. — Напомнить тебе, кто ныл, что он не хочет к Песцову даже близко подходить? А кто ныл, что будет играть на ревности? И нет, шантажировать меня не выйдет: я разговоры с тобой пишу, милая моя.
— Да пошла ты!..
Фурсова так грязно выругалась, что я удивился, поскольку не подозревал у нее таких глубоких познаний в ненормативной лексике. Слушать я перестал, поскольку выяснил главное: они не в курсе ни случившегося вечером, ни случившегося ночью. А как они там друг друга называют, мне без разницы. Пусть хоть вообще друг другу волосы повыдирают, лишь бы ко мне не лезли.
Общаться с ними никакого желания не было, так что
