Шакалы пустыни - Юрий Павлович Валин
Катрин хмыкнула, поскольку заметила упомянутого художника-портретиста-египтолога и «прочая-прочая». Прогуливаются они здесь с гражданином капитаном-артиллеристом. О, и экспедиционный лекарь по улочке бредет! Что волшебство музыки с людьми творит?!
У шпионки мелькнула мысль, что она и сама как та муха сюда прижужжала, но тут наблюдательницу отвлекла пропажа шефа. Черт, только что тут стоял, одобрительно кивал невидимым кастаньетам…
Вейля она заметила чисто случайно — шеф притаился под дверьми лавки, стоящей дальше по улице, вроде бы собирался войти, почему-то затоптался, столкнулся с выходящим арабом (на редкость стройным, не по-феллахски осанистым парнем). Мужчины вежливо раскланялись, извиняясь за обоюдную неуклюжесть. Вейль даже поднял уроненный молодым туземцем сверток, вручил хозяину. Тот вновь принялся кланяться, хотя делать этого толком не умел. Даже в гаснущем вечернем свете было видно, что ликом незнакомец не на шутку пригож, особенно носом и манерой держать голову, да и вообще высокомерен и благороден. Но сверток красавчик стиснул алчно, словно утерянное и внезапно найденное фамильное сокровище.
Тут Катрин сообразила, что только что наблюдала банальную «встречу нелегалов». Сразу не сообразила, поскольку смотрела на шефа, а Вейль, как всегда, выглядел предельно убедительно. Другое дело скромный красавчик-араб, на котором и простенькая крестьянская галабея сидела словно парчовый халат. Не привык парень к нелегальной работе. Впрочем, здесь профессиональной контрразведки и камер слежения нет, дотошных доказательств для строгого и справедливого суда собирать не принято, агент в полной юридической безопасности. Если красавчика и прирежут за измену арабскому феодальному отечеству, то по-простому, опираясь исключительно на интуицию. Впрочем, судя по гордыне и несгибаемой спине парня, «крыша» у него добротная. Может и сам прынц какой — их тут как собак нерезаных (тьфу, не к ночи эти собаки будут помянуты, опять в сапог нассать примерялась тварь, сосиску ей, понимаешь ли, недодали).
Тут курс-лоцман детективной логики, уклоняясь от мыслей о мерзопакостных собачках, наскочил на мель воспоминаний о сварливых феминистках-профессорах, отработал задним ходом и бахнулся гребным винтом о корявый риф докторов-отравителей. И шпионка вернулась к вполне обоснованному выводу: шеф персонажей, подобных «Кресту», «Клоуну» и де Монтозан, оценивает весьма и весьма невысоко. Об отдельно взятой архе-зэка упоминать не будем (откровенно говоря, она тоже невелика ценность). Так кто из перечисленных граждан действительно необходим Вейлю? По сути, никто. А раз все вышеперечисленные лица ничего не стоят, то шефу они могут понадобиться только для одного. Для уместного размена. Логично же? Что, если не «принц» работает на Вейля, а наоборот? Шеф столь же умен, как и прагматичен. «Слить» экспедицию ему ничего не стоит. Конечно, проблема в том, что нормального арабского принца, мамлюка, турка, нубийца или магрибца жалкая археологическая экспедиция едва ли заинтересует более, чем сотня пиастров. Возможно, археологов пограбят-порубят «до кучи» попутно и мимоходом, но к чему по столь мелочному поводу затрудняться, вести агентурную работу, вдумчививо вербовать и перепродавать. А вот разведданные о дивизии Дезе могут быть ох как востребованы…
Догадка оказалась крайне неприятной, но чертовски правдоподобной. Катрин, морщась, собралась сплюнуть на ступеньки, но превозмогла. Возможно, оттого, что ступени были сложены из плит с полустертыми иероглифами, а шпионка все же имела некоторое уважение к древней истории, но скорее из иных побуждений — наличие никаба облагораживало, призывало вести себя прилично-разумно и в него не плеваться.
Версия о предательстве пованивала дохлятинкой и манией теории заговора, ее нужно было хорошенько проработать, но шпионку вновь отвлекли. К кофейне заявились очередные знакомые лица: гражданка Ученый Секретарь выглядела в меру сил принаряженной, что, впрочем, достойной даме не слишком помогло — строевой шаг упоротой воинствующей феминистки спрятать сложно. Гражданка Монтозан обвела взглядом группу солдат (глядя сквозь рядовых ничтожеств, будто стрелки были стеклянные), прислушалась к пению и музыке, нахмурилась, но от вскакивания на низкий столик и программных воплей о несчастных, сексистки угнетенных работницах местной эстрады благоразумно воздержалась. Вынула записную книжку и принялась чиркать карандашом — видимо, готовила разоблачающие тезисы на будущее.
Присутствие архе-профессора не слишком-то удивило Катрин — в свободное от откапывания кобр и прочих древностей время научная руководительница обожала искусство в виде смелых перформансов и хеппенингов[2], инсценированных-реконструированных вакханалий и иных около-художественных скандалов. А вот то, что и Анис решилась покинуть судно без серьезной причины, удивляло. До сих пор толмачка позволяла себе перемолвиться словечком только с подстреленными солдатами 21-й бригады, уже вполне знакомыми и проверенными в непростых условиях боевых кораблекрушений. Или у юной и безносой госпожи Анис тоже намечено рандеву с местным куратором? Место удобное, чего уж там…
Нельзя сказать, что Катрин кому-то из спутников доверяла. Совершенно не та экспедиция, тут друзей и надежных союзников не было и нет. Но теперь нервозные подозрения нахлынули с удвоенной силой.
Архе-зэка чувствовала себя не совсем здоровой. Голова думать не желала, хотя физически вроде бы и ничего: на месте башка, и не кружится. Усталость от путешествия? Все же не пешим маршем следуем, строевые батальоны, те да: от дизентерии до глазных болезней — все удовольствия. Но тут привилегированные научные сотрудники, удобные каюты (порой одноместные), улучшенное питание, роскошные виды на живописные берега, освежающий речной ветерок… Хотя вот доктор тоже какой-то вялый. Поддал за воротник чего-то некачественного?
…Ходящие по рукам винные бутылки, стоящие и сидящие на корточках прямо под стенами солдаты и египтяне, запахи кофе и табака,
