Великая княжна Настасья - Айлин Лин

- Зачем звал? – подошла к нему Милава.

- Обещала ты мне свободу, княгиня, - выпалил он, - слышал я, что печенеги напали, отпусти меня в Византию.

- Боишься, что до тебя доберутся? – недобро усмехнулась матушка.

- Мне ваши распри ни к чему. Я сыт по горло и Русью, и печенегами. Дозволь мне вернуться домой, - он поднял заискивающий взгляд на Милаву.

- Не обещала я тебе свободу, в том не лги. И отпустить тебя не могу. Завтра ты продашь Вежу Тираху или ещё одному любителю поживы, - Милава грозно свела брови, в глазах горел огонь.

- Я пришлю за себя богатый выкуп, поклянусь на кресте, что не предам тебя, - Лазарь попытался взять княгиню за руку, но та поспешно отдёрнула её, вытерев о платье.

- Илдею ты тоже на кресте клялся? И где теперь он?

- Нет, то была воля василевса. Пощади, великодушная княгиня, золотом отдарюсь и за ценой не постою, - византиец опустился на колени, протягивая руки к подолу платья.

Милава отступила на пару шагов, большего не позволял тесный поруб:

- Не прельщай меня дарами, царьградец, всё моё великодушие схоронено в юрте Илдея. А, впрочем, - княгиня злорадно улыбнулась, - я отпущу тебя вскорости. Верну тебя хану.

На этих словах она поднялась из темницы.

- Что ты задумала, матушка? – я подошла и обняла её за плечи.

Милава обернулась, глаза её переполняла ярость, какой никогда не видела я. Невольно вздрогнув, я отшатнулась от княгини. Она замедлила шаг:

- Пленников не трогать без моего ведома, - то была не просьба, - сама буду решать их судьбу.

Больше не сказав ни слова, матушка ушла к себе.

Деян неловко приблизился ко мне:

- Пичужка моя, чему гневается княгиня?

- Не гневается, - задумчиво произнесла я, - княгиня готовится мстить.

Глава 39

Ставка хана Тираха

Ранним утром, едва над полями забрезжил робкий рассвет, велел Тирах идти своим слугам в лес, рубить высокие деревья, что помогут преодолеть ров перед Вежей. Выбирали стволы, ещё не успевшие набрать исполинскую мощь, такие далеко на себе не утащишь.

Если обвязать два-три бревна, по ним можно перебежать до стены, но делать это придётся под градом стрел.

Тирах осматривал непонятные вежинские стрелы, что за оружие такое? Они пробивали кожаные доспехи его воинов, точно пучок соломы. Да ещё этот подъёмный мост, как использовать таран, который нельзя подкатить к воротам? Ночью мосты не наведёшь, заметит стража, а днём и подавно. Всё-таки печенеги прежде всего - конные воины, не умеют они выдерживать долгие осады. Нет для этого и орудий, как в Византии или у тех же русичей.

Не раз говорил Тирах отцу, что ушло время молниеносных набегов, города обзаводятся мощными укреплениями, которые с наскока не возьмёшь. Но великий каган не слушал доводов сына.

Тирах в сердцах швырнул стрелу на пол, вечерняя беседа с байрак-баши тоже не принесла плодов. Только на эти хлипкие мостки и надумали его сотники. А много ли будет от них толку? Доберутся воины до стен, а что дальше? Хан привёз с собой железные крючья для осады, но чтобы пустить стрелу, надо быть живым. А его воинов станут расстреливать уже на подходах к городу. Если обычные стрелы скользили по кожаным доспехам, и убить ими было непросто, то теперь… Тирах покачал головой. Воины, что были при Илдее, рассказывали о советах мудрого византийца, про осадные машины, которые сделали по его слову. И всё же, даже это не помогло Илдею одолеть небольшой городишко.

Хан вышел из юрты, глядя в сторону Вежи. В чём секрет этого города? Сколько лет приходят к его стенам печенеги, чтобы в который раз вернуться ни с чем. Или вообще не воротятся.

Но отец ждать не любит. А значит, придётся пожертвовать людьми. Война не время для сожалений.

Есть ещё лес, укрывшись за деревьями, можно незаметно подобраться ближе к городу. Надо бы отправить туда несколько надёжных людей, пусть пройдут звериными тропами, разведают путь. Только ни с чем вернулись воины: стояли засеки, преграждая дорогу не только конному, но и пешему.

По советам байрак-баши наступать Тирах решил ночью, темнота укроет воинов, поможет преодолеть ров и подступиться к самым стенам, а там можно пустить в ход и железные крючья и лёгкие мостки.

***

Настасья

Дни ожидания действовали на нервы всем. Злилась непонятно на что Варвара, хмурый Деян все дни проводил с гриднями, Милава замкнулась в себе.

- Потравить бы всех печенегов, - вздохнула я, глядя в окно. – Почему раньше не подумала о подобном?

Ожидание смерти, хуже самой смерти, сказал какой-то мудрец, и это действительно было так. Нападать первыми на ставку было глупо, силы противника превосходят наши, даже если дружине удастся победить, то цена будет слишком высока, а ежели они проиграют, Веже конец.

Несмотря на всю мою занятость, мрачные мысли не давали покоя. Каждый день мы проверяли и укрепления, и оружие, но сердце томила неизвестность. Ратники с мужичьём обновили и лесные засеки, снег стаял, многие деревья завалились, а оставлять открытым проход по лесу нельзя. Если уж у Илдея хватило хитрости использовать тропы в чаще, то сына кагана тем более не стоит недооценивать.

А Ярополк тем временем ждал своих пушек, нельзя отказать великому князю, но как тут всё успеть, когда все посадские кузнецы заняты обороной города.

Гордей с утра принёс три большие металлические пластины, две установили над воротами, одну – в детинце. Звук от удара по ним шёл звонкий и протяжный, слышно его было далеко. Стоит ударить по пластине у главных ворот, услышать в детинце, дальше отобьют тревогу ко вторым вратам. Быстро и удобно.

Волнение буквально физически ощущалось в городе. Словно неведомая болезнь, что летит по воздуху от двора ко двору. Неслышно на улицах задорного детского смеха, бабы и девки всё больше отсиживались по домам. С каждой сплетней, рассказанной очередной кумушкой, войско печенегов прибавлялось в размере на сотни. И хоть старались дружинники успокоить народ, но мрачное настроение передалось всем и каждому. Даже вид пушек и пороков не прибавлял уверенности.

Ожидание. Вот что угнетало людей, заставляя усомниться и в ратниках, и в новом воеводе, и даже в любимой всеми молодой княгине.

***

Деян

Ночью в самый тёмный час, когда власть