С 4 (СИ) - Калбазов Константин Георгиевич

Едва коснувшись ее он почувствовал тепло ее тела, передавшееся даже через лайковую перчатку. А еще, как дрожит девушка, от хватившего ее волнения. И есть с чего. У него сейчас и у самого неспокойно на душе. Ведь права Москаленко. Тысячу раз права. Хотя и не следовало сейчас-то.

— Ничего я не сгущаю, Боренька. Просто хочу чтобы вы понимали, что случиться может все, что угодно, — словно заколачивая гвозди, продолжала настаивать на своем Елизавета Петровна.

— Н-но-о… Как же так. Лиза, если бы ты сказала мне об этом раньше… — заговорила было девушка, и осеклась.

— Ну слава тебе господи, наконец-то сподобилась назвать меня по имени, — хмыкнула Москаленко. — Если бы ты знала раньше, это уже ничего не изменит. Каким бы ни было решение, оно уже принято.

— Не хотел говорить до поры. Н-но… Государь собирается одарить меня титулом боярина и вотчиной на Дальнем востоке. Вот не поверю, что ему не известно о моем отношении к вам, Катя. С некоторых пор, с меня глаз не сводят опекают настолько плотно, что не удивлюсь, если государю известна вся моя подноготная.

— «Камуфляж»? — коротко поинтересовалась Москаленко.

Вообще-то, по ее виду было заметно, что у нее целый ворох вопросов сугубо практического характера. Но, она прекрасно понимала, что пока не время. Впрочем, это не помешало ей, окинуть Измайлова одобрительным взглядом, в котором явственно читалось — я верила в тебя и не ошиблась.

— «Камуфляж». И не только, — столь же лаконично ответил он.

— Я не пойду за другого, — выпустив поручень и вцепившись в его руку, твердо произнесла Катя.

— И не придется, — заверил он, и начал перечислять доводы. — Я нужен Александру Михайловичу. И дело не только в моей одаренности и артефактах. Вотчина, которой он меня одарил, имеет богатые угольные копи. На островах архипелага наличествуют залежи железной и медной руды. Он заинтересован в развитии края, и я показал, что мне подобное по плечу. Ему меня заинтересовывать надо, а не лишать личного счастья.

— Надеюсь, Борис, что вы правы, — глядя ему прямо в глаза, взглядом полным надежды, произнесла девушка.

— Просто верьте мне, — насколько возможно убедительней произнес он.

Погладив ручку девушки, Борис бросил на Елизавету Петровну укоризненный взгляд. Мол, зачем? Та, будучи за спиной Кати, легонько пожала плечиками, словно хотела сказать, что девушке следует быть готовой стойко принимать удары судьбы.

— Я вам верю, Борис, — шмыгнув носом, с нескрываемой надеждой произнесла она.

Ну вот. Впечатление от катания и вида с высоты птичьего полета, окончательно испорчено. Оставшееся время, пока колесо заканчивало оборот, Москаленко посвятила расспросам Измайлова по поводу его будущей вотчины. Пока наконец окончательно не сделала для себя вывод, что все это государь делает с явным прицелом на будущее, а значит через несколько лет, может появиться новый княжеский род. И это не могло ее не радовать.

После колеса они еще час гуляли по летнему саду. Затем пообедали в ресторане. И наконец приехали в гостиницу. Пора разобрать багаж, а вечером предстоит первый визит. Посещение столицы для боярина, да еще и с девицей на выданье, всегда насыщено различными мероприятиями.

— А вот и вы. Я уж начал беспокоиться, — встретил их в холле, боярин Яковенков.

— С чего бы тебе о нас беспокоиться? День едва только пошел на убыль, — удивилась Катя.

— Нас пригласили на ужин. А как показывает мой жизненный опыт, сборы девиц дело не быстрое. Так что, прошу вас в номер, сударыни, и поторопитесь со сборами.

— Мне так же непременно нужно присутствовать? — полюбопытствовала Москаленко.

— Я был бы рад вашему обществу, Елизавета Петровна. Но если у вас есть иные заботы, то ничего страшного, — ответил боярин.

— В таком случае, я не составлю вам компанию. У меня есть свои планы.

— Как скажете.

Девушки направились к стойке администратора, чтобы взять свои ключи. Боярин же остался рядом с Борисом, ограничившись тем, что проводил их взглядом. Измайлов прекрасно понял, что с ним желают поговорить, а потому не сдвинулся с места. Да и не собирался этого делать. Ему и самому хотелось задать боярину пару вопросов. И он очень надеялся получить исчерпывающие ответы. Хотя, Георгий Иванович конечно мог и закусить удила. Ну или просто оказаться несведущим.

— Я не просто люблю свою дочь, Борис Николаевич, но и отличаю все оттенки ее настроения. Девочка пытается скрыть волнение, но я вижу, как она расстроена. Что случилось, пока вы гуляли? — потребовал ответа Яковенков.

— Матушка высказала некоторые опасения, которые, признаться, не лучшим образом сказались и на моем настроении.

— Я слушаю вас, — указывая на пару кресел у журнального столика, в дальнем углу помещения, произнес боярин.

— Она сообщила, что в этот раз вы получили личное приглашение от государя, в коем особо указывалось на то, чтобы вы прибыли вместе с дочерью. Намек более чем прозрачный.

— И?

— Вы уже знаете, что государь собирается пожаловать мне титул?

— Да. Мой друг известил меня об этом. Поздравлять до срока, дурная примета, а потому я скажу иначе — рад, что не ошибся в вас. Если вы и дальше пойдете столь же напористо и целеустремленно, то уже в ближайшие годы в России может появиться новый княжеский род.

— Мне не нужен ни боярский ни княжеский титул, если рядом не будет вашей дочери. Все, чего я хотел до встречи с ней, это стоять на мостике своего корабля, толика независимости и воля поступать по своему усмотрению. Разумеется, в законных рамках. Но едва познакомившись с нею, я потерял покой. Узнав получше, задался целью встать вровень с нею и идти по жизни рука об руку. И если этого не будет…

— А как же люди, что пошли за вами? — вперив в него внимательный взгляд, полюбопытствовал боярин.

— Все кто пошел за мной, уже получили больше того, что я обещал.

— А Елизавета Петровна?

— Ей я ничего не обещал. Но благодаря мне, финансовое положение рода, принявшего меня к себе, значительно улучшилось.

— Борис Николаевич, а где ваши родители? Настоящие родители. Вам известна их судьба? — ни с того ни с сего, поинтересовался Яковенков.

— К чему этот вопрос?

— Это не ответ.

— Разумеется я знаю, как у них дела. Пусть лично и не навещал, ввиду непростых взаимоотношений с боярином Морозовым. Я регулярно отправляю им денежные переводы, которые сегодня дошли до тысячи рублей в месяц. Помог подтянуть Разумность, как батюшке с матушкой, так и брату. Они сейчас учатся, и если не станут лениться, то вскоре поднимутся до пятой ступени. Сестренки пока еще малы, но и о них не забуду.

— А отчего вы не приблизите брата к себе?

— Петьку-то? Я могу залить его опытом по самые брови. Но ничего не смогу поделать с его ленью. Захочет учиться и расти над собой, помогу. Будет сидеть в ожидании подачек, сам виноват. Без средств я его не оставлю, но и на многое пусть не расчитывает. В моей же команде только те, кто готов трудиться на свое будущее.

— Понятно. Это хорошо, что вы не забываете об отчем доме, — удовлетворенно кивнув, произнес боярин. — То есть, они так и останутся на Морозовском?

— Это им решать. Обоснуюсь, вызову их к себе. Если пожелают, переедут. Нет, значит так тому и быть.

— Это хорошо. Катя непременно поинтересовалась бы этим вопросом. Ибо из Ивана не помнящего родства, толку не будет.

— Так она и интересовалась, — пожал плечами Борис. — Георгий Иванович, эти ваши вопросы… Могу ли я надеяться, что ваш друг, сообщил вам обнадеживающую новость?

— Можете, Борис Николаевич, — хмыкнул боярин, и тут же уточнил. — Но Кате о том ни слова.

— Отчего?

— Ну должна же она немного попереживать. Не все же мне мучиться. Думаете каково оно было мне узнать, что она положила на вас глаз?

— Предполагаю, что радостью вы не воспылали, несмотря на мою одаренность.

— Именно.

— Я могила, — заверил Борис, вовсе не уверенный в том, что сумеет сдержать обещание.