Александр Богатырёв - Марсианин
— Это как? — чуть было не подпрыгнул в своём кресле полковник. Развитие его любимой темы всё более и более его интриговало. Майор его ожиданий не обманул.
— Тут с этим Переходом есть ещё один нюанс прямо относящийся к нам, сегодняшним: если некая цивилизация переходит и оставляет всё для других видов, то не можем ли мы сейчас найти как раз "туристов" от этих "переходящих" или уже "перешедших" цивилизаций? Учитывая вероятности появления разумных видов в такой тьме миров, мы можем… нет должны предположить существование других видов, на "этой планете", но дошедших до стадии разумности и создавших сверхцивилизацию.
Полковника это весьма развеселило и он сделал вполне логичный вывод.
— Думаешь, попробовать поймать "туриста" от сверхцивилизации?
— А почему бы и нет? — с энтузиазмом подхватил майор, — Придурки искали снежных людей, которые, якобы, оттуда к нам приходят, а надо бы как раз искать тех самых "туристов"! Йети не обладают сверхтехнологиями для прохода граней вероятности, а вот сверхцивлизация как раз должна иметь такие.
— А ты представляешь хотя бы приблизительно, что из себя должен представлять отдельный представитель такой сверхцивилизации? Ведь если они Ушли в Переход, то мы для них по уровню разума всё равно, что мыши.
— Так он и выделяться будет среди нас очень сильно. Но я предполагаю, что они непосредственно не должны путешествовать или чего-то исследовать непосредственно. Думаю, что они будут посылать некие модули, образования, обладающие неким разумом, но заточенные под выполнение определённой задачи.
У полковника полезли глаза на лоб. То, что он услышал весьма хорошо согласовывалось с тем, что он уже знал. Поэтому и ответил он уклончиво, рассчитывая на продолжение.
— Логично.
— Но тогда получается, что надо искать вот такие модули… Или следы их деятельности.
Полковник озадаченно нахмурился и поскрёб подбородок.
— Па-ада-ажди! Ты имел допуск к программе "Альфа"…
— Имел.
— А к какой её части? Напомни!
— "Грааль" и "Ключ".
— Ага… А "Ищущие" или, например, "Оракул" что-нибудь тебе говорит?
— Нет. А что, должно говорить?
— Будет! — многозначительно, но твёрдо сказал полковник.
Страхи и разум
Дела на Полигоне пока что не ладились. Пять первых же пусков, по той самой "аварийной" схеме прошли как один. Каждый раз, когда датчики выходной мощности достигали установленного предела, приходилось вырубать установку и начинать всё с начала. Последний раз, два пуска прошли один за другим. Записать всё успели, но две подряд ударные волны, прошедшие через городок не прошли тому даром. В городских службах остро ощущался дефицит оконного стекла — его просто не успели подвезти снова как заработала главная установка.
А меж тем новые и новые ударные волны вышибали стёкла из ближайших домов городка, вынуждая жителей закрывать их самодельными ставнями или, по полузабытому опыту Великой Отечественной, — заклеивать бумагой крест накрест.
Беда с этой ударной волной была ещё и та, что она, в отличие от обычных взрывных была ещё и очень жёсткой. Теоретики тут же заинтересовались этим феноменом, и быстро же нашли ответ: предыдущая авария породила ударную волну хоть и мощную, но не такую жёсткую как эти потому, что объём у "шара" был колоссальным. От этого процесс, породивший ударную волну, оказался достаточно протяжённым в пространстве и времени от чего и длина волны получалась большой. Когда же стали после восстановления делать эксперименты на старом месте, то "шар" был уже прежних размеров и выделяющаяся энергия оказывалась размазанной в гораздо меньшем пространстве.
С одной стороны неприятности были мелкими. Но с другой стороны, это же порождало раздражение у известной части учёного населения городка. Ведь часто, вместо того, чтобы отдохнуть, после весьма напряжённого дня, им приходилось вставлять стёкла и ликвидировать другие неприятности, возникающие от того, что через городок прокатилась очередная ударная волна, от очередного их же эксперимента.
Ремонтники, бригаду которых срочно "усилили" новым пополнением из райцентра, всё равно часто просто не успевали поспеть везде, где что-то поломалось от ударной волны.
Василий Мелентьев, сделавший, наконец, ставни для окон, придирчиво осматривал их изнутри из комнаты. Он только что заменил вдрызг истрескавшееся, переклеенное стекло на окнах и с сомнением смотрел на произведение рук своих гадая сколько эта конструкция выдержит очередных ударных волн от эпицентра Полигона, несмотря на внешне добротное качество исполнения. Сзади, со спины, ему "помогал" вопросами, детскими воплями и забавами сын, которому в его десять лет до всего было дело. Чадо было шумное, и с избытком энергии, так что ни с какой стороны Василию скучать не приходилось.
В настоящее время это чадо, прыгая и кувыркаясь на большом диване, одновременно ухитрялось смотреть телевизор, да ещё и отпускать свои комментарии по поводу увиденного.
— Папа, папа! Там наши спутник к звёздам запускают!
Василий оторвался наконец от созерцания залатанного окна и заинтересованно посмотрел на экран, занимающий изрядную часть стены. Там, на фоне звёзд неподвижно висел аппарат, казалось состоящий из одних баков. Даже уже ставшие привычными для межпланетных тягачей и пилотируемых кораблей "крылья" охладителей реактора, для этого зонда выглядели как-то миниатюрно и несколько комично по сравнению с баками.
Иногда, в кадре появлялась одна из больших орбитальных станций летящая на фоне облаков. Облаков, естественно, далеко внизу, под станцией. В отличие от аппарата, который сейчас запускали с орбиты, станция выглядела гораздо более изящной и красивой. Может по этому, оператор, находящийся, очевидно, на одном из МТА нет-нет, да и задерживал камеру на этом виде. Зрелище, конечно было феерическое — зримая мощь цивилизации выраженная в металле.
Что за БОС [31] Василий опознал с трудом — вид у них у всех был постоянно меняющийся — всё что-то достраивали и перестраивали. Но, естественно, "именинником" был тот самый аппарат, который запускали с орбиты, а не орбитальная станция от которой запускали.
На экране, он выглядел миниатюрно, видно отстоял и от станции и от МТА достаточно далеко, но голос за кадром бодро перечислял его характеристики из которых вырисовывалась такая картина, что чем дальше, тем больше впечатляла. Два пуска "Вулкана" чтобы поднять всё это на орбиту — очень серьёзно. Получалось, что в длину эта сигарообразная конструкция как бы не такая же как та самая БОС, от которой стартует. Да даже если и не такая, то ненамного меньше.
— Не спутник, а зонд. И не к звёздам, а в межзвёздное пространство, — поправил сына Василий.
— А какая разница? — с некоторой обидой в голосе заявил сын.
— Большая. Этот зонд не предназначен для исследования планетных систем и вообще для достижения звёзд. Он будет, как ты только что слышал, "измерять методом прямых триангуляционных измерений, расстояния до звёзд, и изучать физические свойства пространств, лежащих за пределами нашей солнечной системы".
— А звёзды? — уже с явной обидой спросил сын, — он когда-нибудь до звёзд долетит?
— Долетит.
Лицо сына мгновенно засияло торжеством и гордостью за страну, но Василий тут же охладил его пыл.
— Через пару тысяч лет долетит.
— А чего так долго?! — обескуражено спросил тот.
— Ты же слышал, что максимальная скорость у этого аппарата, когда он закончит ускорение, будет один процент от скорости света. А это три тысячи километров в секунду. Да и ускоряться он до этой скорости будет лет десять. Двигатели-то у него — малой тяги. Иные просто не разгонят до такого.
— Ну так ведь разгонят!
— Ну и что? Ты сам посчитай: один процент от скорости света. Следовательно, сколько времени он будет ползти один световой год?
Сын сник, видно быстро пересчитал и буркнул.
— Сто лет!
— Вот ото ж!
— Так что, мы никогда до звёзд не долетим?
— Почему же! Долетим. Но только уже не этим способом. И не сейчас.
— А когда? Мы вообще это увидим? Мы увидим когда-нибудь звёзды вблизи?
— Конечно! Ты сам посуди — двадцать лет назад мы едва только до Луны дотянулись. А сейчас у нас станция на Луне, на Марсе и мы зондируем межзвёздное пространство.
— Двадцать лет?! Ещё двадцать лет — долго ждать.
— Вот ты и полетишь! Как раз до должности капитана корабля дорастёшь и полетишь.
Сын перевёл свой взгляд на экран телека и посмотрел на нынешний старт уже другими глазами. Понимание значения текущего момента видно его переполнило и он подпрыгнул на диване приземлившись на него на четвереньки.
— Хочу к звёздам! — хищно, уже совершенно другим, уверенным тоном заявил он и принялся жадно разглядывать картинку передаваемую с орбиты не забывая при этом продолжать прыгать кувыркаться на диване. Диван при этом каждый раз жалобно скулил пружинами.
