Агитбригада 3 - А. Фонд
— Я не спал с нею! — возмутился Моня, — это Епифан спал, когда был первый раз в Зубатове.
— Но ты же тоже был в Зубатове. А раз Зубатов спал, значит, ты тоже спал! — логика Еноха, конечно, поражала своей связностью, так что Моня закономерно вскипел.
— Да что ты… — начал кипятиться он, когда до этого молчавшая Мими вдруг резко сказала:
— Ы!
Призраки затихли, а я спросил:
— Ты что задумала, Мими?
Мими ощерилась и знаками показала, мол, всё под контролем.
— Только не надо убивать её и калечить, — попросил я.
Мими кивнула с серьёзным видом.
А после этого разговора жизнь Клары изменилась кардинально.
Всё началось с того, что вечером в Клариной квартире раздался дикий, наполненный ужасом крик. Кричала, конечно же, сама Клара.
Я как раз занимался с Нюрой историей Революции (для этого она пригласила проконсультировать меня ещё и Гудкова, тот, конечно, покрутил носом, но отказывать в помощи в воспитании подрастающего поколения не стал, на пару минут заглянул, принёс какую-то замусоленную брошюрку). И в этот миг на втором этаже раздался дикий крик.
— Клара! — охнула Нюра, а Гудков, матюгнувшись, выскочил в коридор.
Мы с Нюрой ринулись следом, забыв даже об истории Революции.
Квартира Клары напоминала театр абсурда: по всему пространству помещения горели свечи. Много-много свечей. Причём все они были чёрными. А посреди комнаты, на столе, стояло большое круглое жестяное блюдо. Но котором красовалась голова Романа с выпученными остекленевшими глазами.
На полу, в глубоком обмороке лежала Клара. Рядышком на стуле, весело болтая коротенькими ножками, сидела и довольно скалилась Мими.
Что тут началось! Гудков орал. Бывалов орал. Люся и Нюра истерили. Гришка матерился. Зёзик икал. Жорж схватился за голову.
Гудков потом долго искал виноватых, проверял алиби у всех, а потом у каждого по отдельности. В общем, началась та ещё суета.
А вот Клара перепугалась не на шутку. И после этого опять зачастила в церковь. Она исправно посещала все заутренние молебны, обедни и так далее. Обвешалась крестиками, чётками, стала ходить в длинной юбке и в глухом платке. И постоянно шептала молитвы.
Гудков с ней боролся, ведь где это видано — агитбригада, передовое идеологическое звено, авангард кульпросвещения и борьбы с поповщиной и суевериями, и один из её членов исправно ходит в церковь и бьёт там поклоны. В общем, на каждом общем товарищеском собрании Клару старались пропесочить. В ответ она лишь кротко улыбалась и шептала под нос молитвы.
Гудков уже отчаялся бороться с нею. Хотя иногда, когда она уставала «быть битой», то начинала мстить Гудкову, но мелко, по-бабьи. Поэтому пока она была занята спасением своей души и войной с Гудковым, то от меня отстала. Я понимал, что это всё временно, но сейчас пользовался передышкой.
В-четвёртых, нашли труп Романа. Точнее то, что от него осталось. Без головы конечно же. И теперь к нам зачистили ответственные товарищи с попытками вынюхать правду и нашу причастность. Это значительно сплотило коллектив.
Но главное событие было в том, что Семён Бывалов бросил Люсю Пересветову. Злые языки поговаривали, что она доигралась. Гудков имел с нею длительную беседу при закрытых дверях. Оттуда она вышла с красными заплаканными глазами, а Гудков злой, как собака. Он направился прямо к Бывалову, вытащил его за шкирку в коридор и прямо при всех дал ему в морду.
После этого он лично свозил Люсю в соседний городок. Оттуда она вернулась только через неделю, притихшая и бледная. На все вопросы отмалчивалась. В основном, сидела у себя в комнате и молча смотрела в окно.
А Семён Бывалов из агитбригады сразу после этого исчез. Как прокомментировал его скоропалительный отъезд Жорж: «Всё теперь встало на свои места».
Так что народу у нас уменьшилось, а вот репертуар Гудков решил расширять.
Как-то, в один солнечный день, он собрал нас в актовом зале хлябовского клуба и сказал:
— Разленились, канальи! Вот я за вас возьмусь! Скоро обратно возвращаться, а у нас троих человек нету, одна в поповщину ударилась, вторая в блядство, остальные или бухают, или по бабам шляются, а работать кто будет, товарищи?
Товарищи промолчали, стараясь не встречаться с Гудковым взглядами.
А он зло сказал:
— Я вам репертуар усложню, раз так.
И усложнил. Да так, что мы на тренировках практически падали от усталости.
Но самый трудный вопрос оставался с Зубатовым. В нём прочно сидел Епифан и однозначно выкурить его оттуда было сложно. Он старался не пересекаться со мной, особенно наедине. В любом случае пытался завязывать со мной конфликты при свидетелях, подстраховывался, гад.
Однажды он мне прямо заявил, что написал обличительную записку. Где в красках рассказал, что я колдун и чародей. И что я замешан в гибели Виктора Зубатова, Романа и главы Хлябова. И что если с ним что-то случится, то виноват будет только Капустин.
В этот же вечер записку эту Мими благополучно изъяла, взамен подложив на то же место обглоданную куриную лапу как предупреждение.
Но Зубатов предупреждению не внял и принялся изводить меня, как только можно. К моему сожалению он пользовался большим доверием Гудкова, поэтому периодически настраивал того против меня.
В один прекрасный момент мне это так надоело, что я решил поменять его с кем-то местами. Но, к сожалению, ни Моня, ни тем более Енох, занимать тело Виктора не рвались. А просто вытянуть дух Епифана оттуда я не мог, потому что сразу же Зубатов умрёт, и кто-нибудь обязательно заподозрит меня — та же Клара.
Кроме того, скоро мы вернемся обратно в город N, где я сперва сдам экзамены (я надеюсь). Затем поеду искать миллионы генкиного отца. А там уж видно будет.
В любом случае из Агитбригады мне придётся, скорей всего, уходить. А оставлять Епифана наедине с агитбригадовцами как-то стрёмно. Если Епифан смог подмять под себя несколько деревень и устроить такую секту, то этих он сметёт очень быстро и тогда не понятно, чем вся эта история закончится.
Но пока я размышлял, как бы правильно всё это сделать, Епифан-Зубатов где-то смог заручиться поддержкой и умотал на полугодовые курсы в столицу. Меня как раз не было дома — я ездил с Жоржем в соседний район за лекарством для лошадей, и он в это время и умотал.
Поэтому передо мной встала ещё одна
