Бесноватый цесаревич - Александр Яманов
Составлению первого номера нашей газеты посвятили почти целый день. Прерывались только на обед. Вечером же нас ждал музыкальный вечер, который организовала Митусова и местные фанаты музыки. Фортепьяно и оркестр я воспринял нормально. Но опера, или что здесь понимают под ней, в исполнении какого-то жеманного типа педерастического вида и толстой тетки, вызвала откровенно негативную реакцию. Об этом меня после окончания концерта спросила Митусова.
– Константин Павлович, – начала она, когда мы сидели в гостиной и пили чай, – вы не любите музыку и пение?
– Я люблю музыку, правда, немного иного рода. Мне ближе военные марши. – После этих слов все присутствующие заулыбались. – А вот по опере я в сомнениях. Зачем мне слушать жуткие вопли на итальянском или французском языке?
Александр начал смеяться, в чем его поддержали Васильчиков и Фитцнер. Остальные же отреагировали по-разному. Особо были возмущены Юля и Головина, как большие любители оперы.
– Объяснюсь, дабы меня не приняли за невежду. Я живу в России. Говорю и думаю на русском. И хочу слышать песни тоже на родном языке. И это касается не только оперы, но и театра. Все эти надуманные эмоции и чувства, выдавливаемые, как дерьмо при запоре, да еще на французском, просто ужасны. – После такого сравнения Александр уже откровенно ржал, его поддержали все мужчины.
Но женская часть почему-то не веселилась, кроме Митусовой с Браницкой, которые с трудом сдерживали смех. Молодежь была искренне возмущена.
– Складывается впечатление, что кроме Мольера[59], Реньяра[60]и немного Сумарокова, в театрах нет другого репертуара. Про стиль актерской игры я уже сказал. Опера вообще для меня дикость. У нас огромная страна, с разными наречиями и историей. Неужели нет песен на великорусском, малорусском или белорусском языке?
– Но ведь это простонародная и мужицкая культура. Вы еще предложите брать пример со скоморохов, – это Головина вдруг вспомнила, что она бывший адепт европейской культуры.
– Уважаемая Варвара Николаевна, если мы будем продолжать делить людей на простонародных и высокородных, то лет через пятьдесят-семьдесят в стране действительно будут жить два абсолютно разных народа. А с учетом того, что ваша культура к русской не имеет никакого отношения, то именно дворяне станут в своей собственной стране инородным телом. Пока простой народ темен и неграмотен, а буржуазии как таковой нет, это неопасно. Но по мере возрастания самосознания простых людей, а также влияния купцов, промышленников и банкиров, инородное тело просто станет лишним. Его просто удалят и выкинут на свалку истории. Пример таких событий вы сейчас можете наблюдать во Франции. Но боюсь, что в случае России казнью нескольких тысяч человек дело не ограничится. Наших потомков просто уничтожат физически, и сбежать удастся единицам. Мужиков банально больше, чем дворян, в сотни раз. Это будет нескоро. Но чем больше мы будем считать свой народ говорящими животными, а о собственную культуру вытирать ноги, общаясь между собой на французском, копируя, как обезьянки, все, что идет из Европы, тем ближе этот самый Судный день.
Народ перестал смеяться и улыбаться. Все молча смотрели на меня. Что-то Остапа понесло. Не отошел я еще от сна и нервничаю, вот опять утратил контроль. Но нужно закончить свою речь на более позитивной нотке.
– Я не призываю завтра отказаться от оперы, французской или итальянской комедии. Но попробовать создать хор русской песни – дело богоугодное. Еще нужен нормальный русский театр, с доморощенными актерами и постановщиками, имеющий в репертуаре спектакли, поставленные по отечественным произведениям. Более того, театр должен быть общественным, допускаться в него должны все сословия, и простолюдины тоже. Господин Новиков может вам рекомендовать десятки неплохих литераторов, которые могут стать драматургами для нового русского театра.
Редактор усиленно закивал. И начал перечислять современных гениев русской словесности и поэзии. Остальные были под впечатлением от моих слов. Через какое-то время все начали собираться по домам.
Глава 17
22 декабря – 7 января 1797 года, Российская
империя, Великий Новгород
1
Это день я решил полностью посвятить службе. Сначала особому взводу, а далее уже роте, командование которой никто не отменял. В мое отсутствие всем распоряжался Томас, но с учетом того, что он постоянно отвлекался, надо посмотреть, чего он там накомандовал. Встал пораньше, слегка размялся, умылся и пошел в кабинет. Там уже был накрыт завтрак. Быстро перекусил под тусклый свет. Надо что-то решать со светом, в зимнее время требуется просто огромное количество свечей. И все равно достаточного света они не дают, а вот запах гари и духота – это главная проблема, особенно когда скапливается множество людей. В расположение взвода выдвинулись с Дугиным, Первушиным и Филипсом.
В усадьбе была рабочая обстановка, ждали только меня. Пробежались на лыжах, после размялись в зале. Что такое разминка перед началом физических нагрузок, уже знали и активно применяли. Немного топорно и по-детски, на мой взгляд, но это дело наживное. Руппрехт, который стал главным по учебной части, внимательно слушал мои замечания. Уверен, что со временем он их переработает и усовершенствует, благо практики у него хватает. Пока я предложил мяч, набитый песком, несколько новых упражнений с палкой и на растяжку.
В тренировочном зале пофехтовали с Карлом на шпагах. По его словам, прогресс есть, но заниматься надо чаще. У десятка была своя программа, разработанная этим фанатиком всего колющего и режущего. Сегодня осваивали метание ножей и нейтрализацию часовых. Во втором виде резьбы по живому урок давал Первушин. Я покинул усадьбу после обеда, десяток же должен был продолжить тренировки на силовые упражнения до вечера. Если не прибудут люди, за которыми
