Не отступать и не сдаваться. Том 4 - Алим Тыналин
Гарбей снова атаковал меня, начав с джеба. Я был вымотан и позволил ему попробовать пробиться. Выкинув джеб, соперник ударил еще один и добавил левый хук.
В это мгновение, когда он пробил боковой, я вступил в бой и разменялся с ним ударами. Снова пошел махач почти по-колхозному, потому что противник тоже порядком устал.
Я и не думал, что можно вымотаться так всего за один раунд. Но своей главной цели я и так достиг. Гарбей не знает о моей боли. А какой счет по очкам, сейчас будет видно.
Но Гарбей, как и я, не хотел сдаваться. Он все еще надеялся свалить меня и снова атаковал. Я собрал силы и тоже бросился на него.
Мы сошлись в жестком встречном бою. Кубинец по-прежнему реагировал на мои финты, правда, уже не так резво, а заторможенно. От его ударов я старался уходить уклонами и нырками. Я и сам не знал, откуда у меня взялись силы, чтобы держать оборону. Кажется, даже боль в животе на это время отступила.
Мои уходы принесли пользу. Гарбей несколько раз промахнулся и по инерции завалился вперед. Он бесцельно махал перчатками в воздухе.
Хорошие новости. Чем больше противник пытался попасть по мне, чем больше вкладывался в удар, тем быстрее он уставал. Когда он оказался совсем рядом и навалился на меня, я толкнул его по рингу, а сам ушел в сторону. Пусть тратит силы на то, чтобы устоять на ногах.
Ну, а пока он восстанавливал равновесие, я обрушил на него серию ударов по корпусу. Тоже постарался собрать все силы и пробивать как можно сильнее. Удары по туловищу тоже отнимают много энергии.
В этот момент Гарбей изловчился и ударил меня в челюсть. Я уклонился вправо, нырнул и ответил хуком, почти наугад. Моя перчатка врубилась противнику в голову, он подался назад.
Я снова ушел влево, почти инстинктивно ощутив, что он сейчас снова ударит мне по голове. Так и случилось, я вернулся на середину, чуть присел, пропустил его удар сбоку и ударил контрхуком.
Теперь уклон вправо, оттяжка головы назад. Глаза заливало потом, я еле видел противника. Наклон назад, потом влево, нырок, снова нырок. Гарбей безуспешно пытался достать меня джебами. Я опять пробил боковой, но тоже промахнулся.
Так я уклонялся влево-вправо, качая «маятник», уходил назад, лавировал и почти не ощущал своего тела.
Наконец, когда я был готов рухнуть на ринг от усталости, звякнул гонг. В ту же секунду мы схлестнулись с Гарбеем кулаками и я ощутил в руке дикую боль.
В той самой руке, которая когда-то была сильно травмирована. Кажется, в ней что-то хрустнуло.
Глава 27. Финал
Не помню, как добрался до своего угла. Дошел на автомате, ковыляя, как раненый зверь.
Теперь уже все равно, видно неприятелю и зрителям мои недуги или нет. Я проиграл, это и ежу понятно. От боли в животе я скрючился и чуть не свалился перед самым стульчиком.
А левая рука тоже вся горела обжигающей болью. Работать ею я вряд ли смогу.
— Какого хера? — спросил Худяков, наклонившись ко мне. — Что случилось, Витя?
Поскольку я сидел, склонившись вперед, он взобрался на ринг и встал передо мной. Схватил за плечи и приподнял. Посмотрел мне в глаза.
Я поразился тому, как он взволнован. Потом обратил внимание, что тренер побледнел, как мертвец. Наверное, я выглядел не лучше.
— Hey! — закричал рефери, подходя к нам. — Are you alright? Is it ok?
Помимо него, к нашему углу подошел посланец от организаторов. А еще неподалеку топтался врач. Я поглядел на Худякова и чуть заметно качнул головой. Не знаю, не знаю, смогу ли я выдержать следующий раунд. Но так просто я тоже не могу сдаться.
— Все хорошо! — закричал Худяков, выпрямляясь и успокаивающе подняв руки. — Все хорошо, он в порядке!
Все отошли, но я заметил в стороне нескольких журналистов и фотографов, жадно наблюдающих за нами. Они походили на стервятников, кружащих над головой умирающего человека.
Вот дерьмо, я что, выгляжу так хреново, что меня уже пора списывать со счетов? Я кинул взгляд в сторону угла противника и увидел, что Гарбей улыбается. По лицу его стекали струйки пота.
Но тут Худяков тряхнул меня за плечи. Травмированную руку я держал на весу, но ее все равно пронзила острая боль.
— Что случилось, Витя? — спросил он. — Долбаный живот?
Сначала я хотел скрыть от него травму руки, но потом передумал. Уж Худякову можно будет сказать правду. Он не будет действовать без моего согласия.
— Живот тоже и еще рука, — сказал я. — Та самая рука!
Худяков в ужасе посмотрел на мою руку. Хотел прикоснуться, но тут же отдернул ладонь. Подозвал помощника, велел принести бинт.
— Нет, Витя, — прошептал он. — Нет, только не это. Это же, как минимум, перелом. Ты должен сойти с дистанции. Ты не должен так рисковать ею.
Словно в подтверждение его слов, руку снова пронзила боль и я замычал, раскачиваясь на месте. Под воздействием этих ощущений утихла даже моя революция в животе. Хотя, скорее, не утихла, а затаилась, поджидая своего часа.
— Да, но золото Олимпиады! — простонал я. — Дядя Игорь, золото! Я почти добил Гарбея, даже с больным животом.
Тренер поглядел куда-то в сторону и вверх. Ага, на табло.
— Да, это точно, по очкам вы почти рядом, — сказал он. — Я все понимаю, Витя, но травма руки. Это не шутки. Как не крути, но я предлагаю остановить бой.
Сначала я хотел согласиться, но потом покачал головой.
— Это мы всегда успеем сделать. А пока что я хочу драться дальше. Буду работать только правой.
Худяков грязно выругался.
— Ты всегда был придурком, но сейчас переходишь все границы, — яростно сказал он. — Зачем так рисковать? Лучше расслабься и отправляйся на лечение. Оно того не стоит, Витя!
Но я уже заупрямился. Попросил помощника туго забинтовать руку. Пока он бинтовал, Худяков обреченно вздохнул.
— Делай, как
