Владимир Добряков - Фаза боя
—Пройди еще подальше! — кричит ему Лем. — Жди нас там.
—Твоя очередь, Наташа, — говорю я.
Наташа, не говоря ни слова, ни на кого не глядя, подходит к проходу и, остановившись, сосредотачивается. Перед этим она по примеру Петра берет на изготовку свой лазер. Лем напряженно всматривается в излучатели. Наташа поднимает левую руку и внезапно исчезает. Лем трясёт головой, отгоняя наваждение. Но не успевает он ничего спросить, как Наташа материализуется рядом с Петром.
—Молодец, девочка! — не удерживаюсь я от похвалы. — Сергей, твоя очередь.
Сергей тоже зачем-то досылает патрон в ствол автомата и идёт в проход. Я невольно усмехаюсь. Использование огнестрельного оружия против флуктуации пространственно-временного континуума? Пожалуй, на эту тему можно диссертацию Мага защищать. Только, пожалуй, безуспешно. Провалят. Как пить дать, провалят.
Сергей минует проход и присоединяется к Петру и Наташе. Наташа полулежит, опираясь спиной на огромное колесо какой-то машины. У неё отходняк. Теперь — моя очередь. Бросаю взгляд на Лену. Она держится спокойно, как каменное изваяние, и только кивает мне. Киваю в ответ и подхожу к проходу. Боковым зрением замечаю, что Лем смотрит на меня как на покойника.
Первым делом я тоже передёргиваю затвор автомата и тут же усмехаюсь. Насмотрелся, Время побери! Затем я сосредотачиваюсь и ввожу себя в ускоренный ритм времени. Мобилизоваться надо предельно и задать себе максимальное ускорение. Лучше всего в сотни раз. Время с ними, с теми годами жизни, которые я при этом потеряю. Тут главное, саму жизнь не потерять.
Готово! Делаю несколько шагов вперёд и вдруг замечаю, что картина впереди резко меняется. Сначала происходит сдвиг всех цветов к красной части спектра. Затем справа, словно на экране, идёт сдвиг изображения, надвигается какая-то пустыня с песчаными барханами светло-коричневого цвета. Эта пустыня справа налево перекрывает мне проход, в конце которого я еще вижу своих друзей. Но вижу только Петра с Сергеем. Наташу уже перекрыла пустыня.
Граница пустыни быстро движется справа налево. Но она совсем уже рядом, и я успеваю проскочить. Я снова вижу конец прохода, где стоят Пётр с Сергеем и сидит Наташа. И всё это я вижу в нормальном цвете. Но спектр быстро сдвигается в фиолетовую сторону. Теперь уже слева направо движется какое-то мрачное болото, заросшее хвощами или папоротниками раза в два выше моего роста. На этот раз смена декораций происходит быстрее, и я едва успеваю проскочить в оставшуюся щель, через которую я вижу только ярко-синюю Наташу. Она напряженно всматривается в мою сторону и, конечно, ничего не видит.
А я уже не вижу ни её, ни Сергея. Теперь декорации надвигаются с двух сторон сразу, и я явно не успею проскочить между ними. Назад? Оглядываюсь через плечо. Там — арктическая пустыня под черным беззвёздным небом. Попался! Впереди в оставшейся щели виден только Пётр, переливающийся всеми цветами радуги. Он смотрит не на меня, а на излучатели на пирамидах.
Я тоже бросаю взгляд туда же. Проклятые параболоиды отклонились от нейтрального положения, в котором находились, когда я входил в проход. Приехали. Ускорение ритма времени не помогло. Что же делать? А делать нечего. Сейчас щель впереди перекроется, сзади она уже перекрыта, и меня сейчас начнёт швырять из одного пространства в другое. Одно утешает, что все другие теперь смогут пройти здесь беспрепятственно: и Толя, и Лена, и Лем. Лем выведет их к точке перехода, а Лена сумеет всё-таки дойти до нашей Нуль-Фазы. Сама дойдёт и ребят доведёт. А я? Мне остаётся только погибнуть с музыкой. А из всех музыкальных инструментов у меня в руках только автомат Калашникова. Сыграем на нём.
Вскидываю автомат и в бессильной ярости даю длинную очередь по тем параболоидам, которые вижу. Вот вам! Очередь воспринимается мной как серия одиночных выстрелов.
От параболоидов летят осколки. На меня наваливается волна сверхнизкого звука, такая мощная, что у меня закладывает уши, кружится голова и подкатывает приступ тошноты. И тут же обе декорации впереди пропадают. Вместо них я вновь вижу своих товарищей. Но с обеих сторон впереди вновь что-то накатывается. Теперь я стреляю уже не на удачу, не в ярости, а осознанно. Разбиты еще два излучателя. Опять по мозгам бьёт волна инфразвука, и вновь впереди дорога чиста. «А, мать твою!» — сказали русские рабочие.
Неужели всё так просто? Время моё! Вот тебе и диссертация на тему «С автоматом Калашникова — против пространственно-временного континуума»! Мага за это вряд ли дадут, но на Магистра потянет.
Я бегу вперёд и слежу за излучателями. Лишь только какой-нибудь из них начинает шевелиться, я тут же разбиваю его и бегу дальше. На волны инфразвука уже не обращаю внимания. Только сплёвываю, когда тошнота подступает. Не могу сказать, сколько я разбил излучателей, но до Петра с Сергеем и Наташей добежал благополучно. Больше меня ни смена спектра, ни интересные ландшафты не донимали.
Первым делом возвращаюсь в нормальный ритм времени. Меня никто не замечает. Все смотрят в проход, где, по их представлению, я еще должен находиться. Наверное, никто, кроме Лены, не чает и видеть меня живым. Во всяком случае Наташа резко вздрагивает и даже взвизгивает: «Андрей!», когда я беру её за руку.
—Ты как, нормализовалась? Тогда берись за лазер и круши эти излучатели. Толя! Лазером по излучателям! Огонь! Сносите их все к драной матери! Чтобы ни одного не осталось!
—Я же предлагал их бластерами! — кричит в ответ Анатолий. — Ты сам сказал — нельзя!
—Бластерами и сейчас нельзя. А лазерами — самое то. Я их из автомата гасил, потому только и прошел.
Достаю фляжку с коньяком, делаю хороший глоток, присаживаюсь на место, где сидела Наташа, и закрываю глаза. Сейчас Я несколько минут буду ни на что не годен. У меня отходняк после ускоренного ритма собственного времени. Перед глазами мельтешат разноцветные пейзажи, а слух мой услаждает треск проклятых излучателей, разлетающихся вдребезги под меткими выстрелами Анатолия и Наташи.
Мы с ними заканчиваем почти одновременно. Я нормализуюсь, а они расстреливают последний излучатель. Встаю и тщательно, стараясь ничего не пропустить, разглядываю линейку страшных пирамид. Чисто сработано. От излучателей остались одни осколки.
—Всё! — кричу я своим товарищам. — Можете идти! Путь свободен.
Лем недоверчиво качает головой, а Лена с Анатолием переглядываются.
—Ты в этом уверен? — спрашивает Лена.
—На все сто пятьдесят!
—Ну, тогда…
Лена берёт Анатолия под руку и решительно шагает вместе с ним в проход. Лем делает движение, чтобы остановить их, но безнадёжно машет рукой. Он уже успел оценить решительный характер моей подруги. Сам он остаётся на месте. Наблюдает. Что ж, на его месте я бы тоже не поверил такому.
А Лена с Анатолием, подойдя к началу прохода, останавливаются и сосредотачиваются. Тоже правильно. Береженого Время бережет. Однако в ускоренный ритм они пока не входят, а просто шагают в проход и медленно идут между пирамидами и дисками, опасливо посматривая по сторонам. А что тут смотреть? Гляди не гляди, в нормальном ритме времени ничего увидеть не успеешь.
Лена с Анатолием без каких-либо происшествий доходят до нас и машут Лему рукой, приглашая следовать за ними. Наш проводник колеблется. Я его понимаю. Ведь теперь-то он идёт как раз шестым.
—Лем! — кричу я. — Иди смело! У этой змеи уже нет ядовитых зубов. Мы их вырвали, и они больше никого не укусят.
Поколебавшись еще немного, Лем решается. Не оставаться же одному по ту сторону прохода. Он идёт медленно, напряженно. Мне отчетливо видно, как блестит пот, обильно выступивший на его лице. Я прекрасно понимаю состояние нашего проводника. Не так-то просто поверить, что одно из самых опасных мест стало теперь абсолютно безвредно.
—Почему раньше никто не догадался перебить эти чертовы излучатели? — с недоумением говорит Анатолий.
—Всё очень просто, Толя, — объясняет ему Лена. — Андрей раскрыл суть этой ловушки, когда шел в ускоренном ритме. И только в ускоренном ритме можно успеть выстрелить по излучателям. И то, наверное, он выстрелил по ним от безысходности, когда понял, что попался. Выплеснул на них свою злость. Я уверена, что так оно и было.
