Василий Головачёв - Фантазмы
— Война? — заинтересованно посмотрел на Диану Вадим. — Но ведь в главной реальности ее не было? И каким образом маршалесса могла заставить воевать президентов США и России?
— Всех подробностей я не знаю, хотя в восемьдесят девятом году России еще не было, был СССР. Раскол Равновесия как раз и произошел после этих событий. Маршалесса настаивала на полезности войны как средства приведения социума к «оптимальной» численности, которую легче контролировать. Эвменарх был против. Они повздорили. Война все же началась, и Равновесию с трудом удалось сбросить этот аварийный вариант реальности в «хронокарман». Помните, мы наткнулись на «хрономогилу» с мертвой радиоактивной Землей, когда искали Дашу?
Мужчины переглянулись.
— Так это был тот самый вариант?
— Тот самый. Папа говорит, что ради того, чтобы спасти Регулюм, хроноген включали сто тринадцать раз! В результате была нарушена топологическая связность пространства основной реальности, появилось множество «хроноязв» — разрывов континуума, и все это в конечном счете ведет к вырождению материи Регулюма.
— Вот сволочь! — удивленно качнул головой Вадим, увидел, что все замолчали и смотрят на него, и добавил: — Извините, вырвалось нечаянно… это я о маршалессе.
— Не стоит столь эмоционально оценивать ее поступки, — усмехнулась Диана. — Мы ведь не знаем всего, как все происходило. Хотя, конечно, сочувствовать госпоже Хайруллиной трудно.
— А зачем так много раз включали хроноген? — спросил Стас, поглядывающий на Дарью, которая с изумлением и каким-то мистическим восторгом прислушивалась к разговору.
— Видимо, надо было нейтрализовать «ястребов» у власти, как у нас в России, так и по другую сторону океана. Кого-то уговорить, кого-то купить, а кого-то…
— Понятно, убрать физически, — кивнул Вадим. — Да, церемониться с такими нельзя. Жаль, что равновесники не грохнули в свое время Джохара Дудаева в девяносто четвертом, Милошевича в девяносто девятом или грузинского «горца» в две тысячи втором. Глядишь — и войн бы в Европе и у нас не было.
— Не отвлекайся, — поморщился Стас. Мысль о передаче эйконала Вадиму вернулась и мешала думать о деле.
— Да я чего, к слову пришлось. Кстати, Антоновна, если твой папа все знает, почему не поможет?
— У него своих полно обязанностей, и я уверена, что он тоже приложил усилия к тому, чтобы основная реальность Регулюма уцелела.
— Но если он знает дату начала войны, — не унимался Вадим, — почему не сообщит тем, на кого работает, чтобы они предотвратили катастрофу? Тогда не понадобилось бы включать хроноген… и мы были бы не нужны.
— Спросишь у него об этом сам, — недовольно отрезала Диана. — Вечером встретишься с ним и поговоришь. Давайте обсуждать наши планы. Как мы сможем уговорить эвменарха не ссориться с женой?
Стас неожиданно рассмеялся. Все с недоумением посмотрели на него.
— Ты что? — осведомился Вадим. — Анекдот вспомнил?
— Не верится, что судьба цивилизации может зависеть от ссоры мужа и жены. — Стас посерьезнел. — Смешно…
— Грустно, — покачала головой Диана, — и страшно! Но это так. Что будем делать, герои?
— Искать подходы к эвменарху, — посоветовал Вадим. — Если бы у нас была собственная сеть наблюдателей, плюс необходимая техника наблюдения, плюс компьютеры, мы справились бы с этой задачей элементарно.
— Техники здесь предостаточно, — сказала Диана. — Да и наблюдателей хватает.
— Не понял?
— Я имею в виду агентуру СТАБСа. Они ведь тоже следят за развитием событий и вмешиваются, если находят вмешательство необходимым.
— Это каким же образом мы сможем воспользоваться их услугами?
— Есть одна идея, я попробую провести ее в жизнь. Не забывай, что я все еще «агент Ди» СТАБСа и не все мои коллеги знают о моем отстранении и охоте за мной. Кое-какие связи у меня сохранились.
— Тебя не волнует, что за тобой охотится чистильщик?
— Пока ты со мной, мне ничего не страшно.
Вадим задумчиво посмотрел в глаза Дианы, однако ни насмешки, ни иронии в них не увидел, только участие и нежность. Затем оба они словно очнулись, ощущая слабое головокружение, опиравшееся на некое обоюдное обещание, и бодро, почти в один голос, обратились к Панову:
— Ну, командир, твои соображения?
Стас криво усмехнулся.
— Я бы хотел сложить с себя всяческие полномочия, в том числе — абсолютника. Было бы лучше, если бы я передал эйконал моих знаний Вадику.
В гостиной наступила тишина. Даже Дарья почувствовала, насколько неожиданным для ее товарищей оказалось признание Панова.
— Ты… серьезно? — тихо проговорила Диана странным тоном.
Вадим с любопытством глянул на нее, на Стаса и поднял над столом ладони.
— Эй, абсолютнички, успокойтесь, пожалуйста. Это он так меня проверяет, я его знаю как облупленного. Кстати, я бы и не возражал получить такие возможности, только не в обмен на душу. Шутка. Кончай придуриваться, невыключенный, пора от слов переходить к делу.
Стас поймал его острый, вопрошающий, почти угрожающий взгляд, отвернулся.
— Прошу прощения… за неудачную шутку. Предложение действительно одно: собрать весь пакет данных о передвижении господина Юхаммы, затем поймать момент и встретиться с ним с глазу на глаз. Так, чтобы никто не смог нас остановить, ни инспекторы СТАБСа, ни даже агенты Метакона.
— Ты думаешь, если мы расскажем эвменарху правду, это изменит ситуацию? И Равновесие не распадется?
— Не знаю. Это, по-моему, все, что мы можем сделать.
— Извините, — запинаясь, выговорила Дарья, — можно мне сказать?
— Конечно, — с ноткой удивления проговорила Диана.
— Вот вы говорили о способах изменения реальности… что всем в нашей Солнечной системе…
— В Регулюме.
— Всем в Регулюме заправляет стратегал… так? То есть геном Регулюма. А что, если его взорвать? Ведь тогда никто не сможет влиять на всю нашу реальность… — Дарья смешалась под взглядами новых друзей и замолчала, нервно перебирая пальцами бахрому скатерти. — Извините, если я что не поняла…
Мужчины и Диана продолжали изучать красное от смущения лицо девушки, потом обменялись красноречивыми взглядами.
— Устами младенца… — хмыкнул Вадим одобрительно.
Диана покачала головой.
— Боюсь, если уничтожить матричный стратегал, наш Регулюм просто прекратит существование под давлением физических законов соседних регулюмов. У них даже размерность пространства иная.
— Но предложение классное, согласись.
— Не спорю, и все же надо его проанализировать, все обдумать, взвесить…
— Можно еще уничтожить хроногенератор, — добавила расхрабрившаяся Дарья. — Чтобы никто не мог вернуться в прошлое и все изменить ради своего личного благополучия.
На этот раз молчание в гостиной длилось дольше, все переваривали новое предложение с чашками в руках, не обращая внимания, что кофе уже остыл.
— По-моему, и эта идея замечательная, — нарушил тишину Вадим, с интересом глянув на взволнованную собственной смелостью девушку. — Мне она тоже нравится. Действительно, какого дьявола наш Регулюм зависит от такого мощного оружия? Хорошо, когда он в добрых руках, а если окажется в плохих?
— Хроноген один на весь Регулюм, — пожала плечами задумчивая Диана. — И я не знаю, где он расположен. Мне кажется, вообще никто не знает, даже в базе данных СТАБСа нет ничего о месте его установки.
— Ну, а где находится главный стратегал, знаешь?
— На Марсе, — буркнул Стас. — Во владениях фундатора.
Диана посмотрела на него, прищурясь, и глаза ее отразили все, что она думала в этот момент о Панове.
— Итак, Станислав Кириллович, вы с нами или как?
Стас невольно покосился на Дарью, встретил ее сочувствующий взгляд, разозлился и встал.
— Только не надо меня подкалывать… агент Ди! Я никому не давал обещаний спасать весь мир, Землю и всю Вселенную! Это и твоему папе-Дервишу не под силу, коль он до сих пор не нашел соратников для такого великого дела. У нас есть время на сбор разведданных, вот и давайте вечером встретимся и решим окончательно, что будем делать.
— Резонно. — Вадим повернулся к Диане. — Может быть, я с вами, агент Ди?
Диана поняла состояние Панова, поэтому продолжать разговор в том же духе не стала, молча начала убирать со стола посуду и относить на кухню. Вадим ушел к ней. Стас и Дарья остались в гостиной одни.
Девушка молчала, и хотя душа Стаса рвалась все ей объяснить, пожаловаться на усталость, получить одобрение и сочувствие, неуютное ощущение своей несостоятельности не позволяло ему начать разговор, и он молчал тоже, упершись взглядом в стол и мучаясь от бессилия найти нужные слова.
И вдруг на плечи ему легли прохладные ладони, к щеке прижалась нежная щека девушки, ее волосы накрыли его лицо, защекотали в носу, в ухе раздался шепот:
