Александр Афанасьев - Ответный удар
Следующий раз — я вынырнул из забытья на следующий день… наверное. Потому что было светло, я из этого делаю такое заключение. Было светло, и я был в гостиной… сидел на диване. А напротив меня, у двери — стоял Павел Константинович, и кто-то из прилетевших офицеров. Из Москвы, прилетевших. Он даже не потрудился сменить костюм на местный прикид, так и ходил в том, в чем прилетел…
— Господа… — я попытался встать, но получилось не очень хорошо.
— И этого наркомана вы предлагаете привлечь к обеспечению безопасности саммита?
Я это слышал — но звуки расплывались, как в пустой огромной комнате. В зале.
— Это очень опытный офицер, просто…
— Не нужно. Пусть и дальше курит дурь.
Москвич повернулся и вышел. Павел Константинович посмотрел на меня, хотел что-то сказать. Но ничего не сказал — повернулся и тоже вышел.
— Да пошли вы на…! — крикнул я им вслед. И упал на диван.
Проснулся я…
Нет, это слово совсем не подходящее. Я не проснулся, я — очнулся. Так будет точнее…
Я очнулся на полу, на котором скорчился, как бродячая собака на люке, пытаясь сохранить хоть немного тепла. На полу было что-то… мерзкое, я даже не хотел понимать, что это такое. В голове — была какая-то пустота… но пустота совсем не приятная. Это как понимание того, что где-то было что-то, что и должно там быть, и теперь этого нет. Как будто украли что-то важное. Что-то- без чего нельзя не обойтись.
Пустота доставляла беспокойство.
Было холодно. И зубы мои — стучали как кастаньеты…
Я не сразу понял, где я нахожусь. Не сразу понял, что со мной. Потом — вдруг пришло в голову: Ирак. Междуречье. Я в Ираке.
Почему я здесь? Что я нахрен тут делаю.
Я работаю. Это — моя работа…
Так мне что, получается — надо на работу?
Часы были там, где им и положено быть. Я посмотрел на часы — чуть больше семи часов. Отдернул плотную штору — так и есть. Солнце. Такое яркое — что я сощурился, заболели глаза.
Я опоздал…
Я поплелся в ванную — и стоя на коленях — попытался, пардон, проблеваться. Сначала не получалось… но потом из меня хлынул такой зловонный поток, что право — он был ничем не лучше нечистот…
Б…
Блевал я долго. Потом встал, попытался как то умыться. Ужаснулся тому, что вижу в зеркале. Это — я? Это — на самом деле — я?
О, Аллах, в таком виде… точно нельзя.
Что произошло?
Сознание постепенно возвращалось. Война… саммит. Господи, саммит.
Я побрел обратно. Наткнулся на телефон… СИМка была приклеена сзади, для удобства. Я не с первого раза вставил СИМку, набрал номер…
— Слушаю.
— Я… Павел Константинович, я опоздал немного…
— Сейчас…
Были слышны какие-то шумы. Потом — послышался звук самолета — и я понял, что шеф в аэропорту. Характерный очень звук.
— Я подъеду…
Голос шефа не обещал ничего хорошего.
— Ты не опоздал… Ты ох…л в конец.
— То есть? — не понял я
— То и есть! — выкрикнул шеф в трубку — ты что, не помнишь ни хрена?!
— Вообще-то плохо помню — признался я
— Так вспоминай, б… Мне из-за тебя так вчера вмандюрили! Чтобы ты знал — со вчерашнего дня от работы ты отстранен. И на твоем месте — я бы начинал искать другую.
— Не понял.
— Поймешь! Б… с ними как с людьми, а они… Все, отбой.
В трубке — раздались гудки.
Я никак не мог понять — какого хрена я в конце концов натворил. За что меня так? Ну да…
Б… Неужели…
Из плинтуса — я высвободил проводок, подключил к коммуникатору. Потыкал на ускоренную перемотку… п…ц полный. Если сюда приходили и видели меня в таком виде… то это полный… За это и впрямь вышибут.
Но на экране — а это была система скрытого видеонаблюдения в доме, можно было просмотреть информацию по сотовому — было такое, от чего я перестал дышать. Меня бросило в жар… и я начал стремительно трезветь. Пот тек по спине…
На экране был я. И был Аль-Малик. И он — сидел напротив меня, а я — напротив него. И мы курили и разговаривали…
О, Аллах…
То, что мыслилось сном, наркотическим бредом — оказалось ужасающей реальностью.
Аль-Малик был здесь! В моем доме! Он был не в моей голове, не в моем бреду — он был в моем доме!
А потом — я бросил телефон и, спотыкаясь и падая — бросился в комнату, в которой было… был тайник. Ругаясь на двух языках сразу, с трудом отодвинул шкаф совершенно совкового вида, за ним — едва заметная, была дверь. Она вела в тщательно скрытую в стене нишу, в которой было…
Ни хрена не было!
Снайперская винтовка, та самая, которую изъяли на границе, которую я купил по дешевке и с которой выжил в болота близ Басры. Та самая, конструкции Лобаева, с баллистическим вычислителем, глушителем, тяжелым стволом, из которой можно попасть в человека с двух километров… ее не было. Не было ни пистолета, ни автомата, ни пакета документов, ни двух пачек денег, которые я положил сюда на всякий случай. Ничего не было.
И я знал — у кого все это. Аль-Малик был здесь. У аль-Малика — было теперь мое оружие. Документы, по которым он может пройти посты. Очень хорошие документы.
Скорее всего — это было его оружие. Я сам — привез его в Багдад…
Бросился в комнату, которую занимала Амани. Ее самой нет, койка аккуратно заправлена — она и не спала почти на ней, она спала со мной. Рванул дверцу шкафа… все на месте… почти. Я не мог понять чего — но чего-то не хватает…
Побежал в гараж. Моего внедорожника, того самого, со спецномерами миннефти Ирака и особым пропуском — нет! Машины Амани — тоже нет. Ничего нет. Пусто.
Я остановился. В голове у меня было… черт знает, что у меня там были. Мысли вились, как стая ворон, постоянно возвращаясь к одному и тому же — кому доверился Вован? Какого черта он поехал в Мансур? К кому он мог повернуться спиной. Как его вообще — завели в этот гребаный переулок?
Кому он мог довериться? Если не мне… то может быть, тому, кого он постоянно видел рядом со мной?
Телефон. Надо позвонить. Надо все это остановить. Аль-Малик… он пройдет блок-посты. Амани ему в этом поможет. Где телефон?!!!
Телефон я нашел в коридоре, вопреки моему обыкновению — СИМкарта была в нем. Торопливо, трясущимися руками — я натыкал номер Павла Константиновича
— Я занят, перезвони… — не здороваясь, сказал он
— Послушайте! — заорал я — Аль-Малик был у меня дома! Я его видел! Он пройдет посты, слышите! Остановите мероприятие! Он пройдет посты, у него…
— Я это говно и слушать не желаю… — сказал Павел Константинович — это бред. Аль-Малика нет, а ты гоняешься за призраками. Тебе пора в психушке провериться.
— Не кладите трубку!
Гудки…
Твою же мать!
Мне никто не поверит. Особенно — если были здесь и видели меня в таком состоянии. Никто не поверит…
Никто?!
Или все-таки поверят?!
О, Аллах, телефон. Я должен вспомнить этот гребаный телефон. В нормальном состоянии — я его помню без вопросов.
Вспоминай! Вспоминай, или ты и в самом деле ни на что не годишься! И Аль-Малик не убил тебя совершенно правильно — врага, не представляющего больше опасности нет смысла убивать. Вспоминай, ты…
Так…
Пальцы набрали номер, я ждал ответа буквально затаив дыхание — наверное, ответа первой своей девчонки я не ждал с таким чувством. Я не был уверен в том, что все вспомнил правильно, и больше ничего не помнил. Если не этот номер… то на этом, наверное и все.
— Aiwa?[92]
— Сулейман! — закричал я — Сулейман, не клади трубку! Это Искандер! Искандер, слышишь?!
— Не надо так кричать — ответил подполковник, командир антитеррористического подразделения — где ты?
— Послушай меня, Сулейман. Послушай ради Аллаха.
— Это открытая линия.
— Мне плевать! Меня — подставили. Амани — с ними. Это она должна провести исполнителя через посты, понял?
Молчание.
— Ты слышишь меня, Сулейман.
— Слышу. Ты поздно догадался, русский.
— Не поздно! Пока ничего не произошло, слышишь! Не поздно!
Мусауи помолчал
— Ты где? Спросил он
— В Багдаде. У меня дома. Я должен быть там, где встреча, понял? Я знаю Аль-Малика лучше, чем кто другой. У него снайперская винтовка!
Несколько секунд — подполковник молчал. Потом заговорил снова.
— Развязка на Аль-Фирдаус, знаешь, где это?
— Да! Знаю!
— Будь там через двадцать минут. Отзвонишь, мы тебя подберем…
— Двадцать минут? Я не успею!
— Твои проблемы, друг. Вы так любите отвечать, верно?
— До связи! — заорал я
Двадцать минут…
Пять — я потратил на то, чтобы как то одеться. Обуться. Приводить себя в порядок не было, но адреналин успешно справлялся с последствиями наркотического опьянения. В гараже — в известном месте лежал пистолет. Это был Глок с глушителем, тоже подарок — я его держал на всякий случай.
