Александр Авраменко - Смело мы в бой пойдем…
Явление британца оказалось неожиданным, и его форштевень разрезал пополам небольшой сторожевик «Вьюга», прикрывавший отход ветеранов «Новиков». Однако три 533 миллиметровые торпеды выпущенные с СКР «Буран» поставили точку в истории кораблей данного типа: и без того избитый снарядами русских батарей, старый линкор практически моментально повалился на борт. Раздался глухой взрыв, вывернувший часть обшивки и обнаживший изуродованные шпангоуты — это вода попала в раскалённые добела топки котлов. Финиш. Мур понял, что эта призрачная стена дыма стала тем камнем, о который сокрушилась за полчаса вся многовековая мощь британской империи. Он уже потерял половину — ПОЛОВИНУ!!! своих линкоров, так и не встретив серьезного противника. Оставшиеся же представляли собой жалкое зрелище: изуродованные надстройки, сбитые мачты, дырявые трубы… Он скомандовал эскадре «поворот все вдруг». Но веселье только начиналось, точнее продолжалось.
На аэродроме недалеко от Ура-губы раздался звонок. Выслушав, капитан морской авиации Рогов дал сигнал отбоя, и через мгновение над лётным полем завыла сирена, затем в небо взлетела ракета алого цвета, по которой закрутились винты хищных «Хе-112» и пикирующих «Ю-87» и «Пе-2». Тем временем над взлётной полосой промчался летательный аппарат необычного вида — это было пластмассовое летающее крыло братьев Хортен, невидимое для английских радаров. Именно с этих машин и велось наблюдение за Эскадрой вторжения. С него сбросили капсулу с картой, на которой указывались расположение и порядок британских судов. Сунув карту в сапог, Рогов запрыгнул в кабину флагманской «пешки» и вывел свой самолёт на взлёт. Полетела пыль. Покачиваясь на незаметных неровностях и шевеля элеронами машина начала разбег. Следом за ней, соблюдая строгую очерёдность пошли остальные самолёты эскадры…
Зрелище было жуткое: не обращая внимания на сплошную завесу зенитного огня из автоматов и главного калибра самолёты беспрерывно ШЛИ на цель. С воем сирен «Юнкерсы» сваливались почти до двусот метров и бронебойно-зажигательные бомбы летели точно в цель. Вот одна из бомб сорвала массивную крышку палубного люка, тут же в появившуюся брешь попала вторая, угодив в носовой топливный танк. Выводя машину из пикирования, Рогов на мгновение успел охватить взглядом палубу «Кента». Зрелище разбегающихся прочь горящих заживо людей запомнилось ему надолго. В этот момент всё вокруг просто вздрогнуло от ужасающе силы взрыва: к небу взметнулся гигантский купол бело-красного дыма и огня, это взорвалось отдельно идущее судно с боезапасом, мгновенно разложив на атомы свой экипаж… Самое страшное, что при этом взрыве было задето ещё шесть вспомогательных судов, уже пускающих пузыри. Море вокруг тонущих кораблей заполнилось разноцветными головами тонущих, с палуб летело всё, что могло держать на воде. Вокруг многих расплывались тёмно-багровые круги крови. Вопли и стоны раздались над свинцовой поверхностью залива, впрочем, быстро скрывшейся под плёнкой хлынувшей из пробитых цистерн соляркой и мазутом.
Но и это было еще не всё: стая старичков «Хе-115» с неуклюжими поплавками несмотря на огонь британцев и своих батарей, стремительно неслась над гребнями волн. Вот один из них разнесло в клочья восьмидюймовым снарядом с «Лондона». Другой с оторванной половиной крыла плюхнулся в воду и стал тонуть. Его экипаж выбрался на крыло, и стал надувать оранжевую лодку. Гибель каждого из атакующих самолетов сопровождалась громкими яростными криками «лайми». Но свое дело эти неуклюжие гидропланы сделали — их торпеды поразили «Рипалс», «Нельсон», «Энсон» и «Вэлиант» — двум последним оказалось этого достаточно — «Энсон» погрузился в воду по верхнюю палубу и устремился к берегу в отчаянной попытке спастись, «Вэлиант» исчез с поверхности моря. Внезапно, один из «Хейнкелей» устремился на повторный заход, но это была не торпедная атака — пробравшись сквозь кромешный ад, он остановился у резиновой лодки с экипажем затонувшего собрата — трое человек в мгновение выбрались на его поплавок и нырнули в кабину. Все это происходило под яростным огнем уцелевших британцев, но не смотря ни на что, гидроплан яростно взревев моторами разогнался и дробя головы оказавшихся в воде британских моряков, оторвался от воды и был таков. На прощанье стрелок «Хе-115» обстрелял зенитную прислугу «Рипалса» из кормового пулемета ужасающего калибра.
«Нельсон», испуская клубы грязного нефтяного огня, начинает оттягиваться назад. Его собрат «Родней» со свёрнутой набок башней главного калибра пытается следовать его примеру, но не может совершить поворот: от его руля и винтов ничего не осталось. В борту зияет огромная дыра, в которую спокойно может заплыть небольшая яхта. Счастье экипажа в том, что море спокойно, волны нет, если бы не это — пускал бы уже тёзка знаменитого адмирала пузыри, унося на дно всю команду. То-то бы нечистая сила повеселилась…
Удар был страшен: огненная струя проломила противоторпедную защиту на линкоре и ледяная вода весело хлынула внутрь, растекаясь по отсекам и междудонному пространству. Тут же рядом ударили ещё две торпеды, и командир дредноута сбавил ход, торопясь затопить отсеки на корме для выравнивания судна. Выскочившая в повреждённые отсеки аварийная партия, пытающаяся завести щит на пробоину, была скошена вновь появившимися из-за сопок союзными самолётами.
За адмиралом Муром было страшно наблюдать, он прямо таки источал звериную ненависть к этим русским, гуннам, макаронникам, пацифистам и уродам политикам: почти половина шестнадцатидюймовой артиллерии его новейших линкоров вышла из строя без всякой помощи противника! Вот, что значит строить второпях! Вот, что значит строить нормальные корабли после двадцатилетнего перерыва! Взбешённый адмирал из всех сил запустил очередным биноклем в стену боевой рубки «Дюк оф Йорка» и прошипел срывающимся голосом: «Быстрее, быстрее!». Путь к спасению продолжили его флагман, «Кинг Джордж V», «Рипалс» и «Лондон». Обречённые на смерть его приказом «Нельсон» и «Родней» пытались отвлечь огонь на себя, но недолго: под градом снарядов они выбросили белые флаги капитуляции…
Ревун, синяя лампа, проблеск, залп! Вой элеватора, стук лотка, клацанье замка, синяя вспышка, желтое пламя залпа и… грохот. Бешеная пляска стрелок приборов, совмещение, залп! Шипение сжатого воздуха в накатниках, лязг затвора. Как передать эту ярость людей? Этот рёв огня, вой рвущегося от взрывов металла? Верещание осколков, вопли сгораемых заживо? Как можно описать труд хирургов, с ног до головы залитых кровью, делающих сложнейшие операции при непрерывном сотрясании операционного стола от града попадающих по кораблю снарядов? Тупой стук ампутируемых конечностей, падающих в подставляемые для этого лотки? Мольбы и стоны о помощи умирающих и изуродованных людей?
Страшно было и в воде: те, кому повезло оказаться за бортом, а не жариться заживо в наглухо задраенном отсеке между раскалённых добела металлических стен, или в тщетной попытке отвернуть перекошенные взрывом дог-болты заливаемого водой из пробоин трюма. Те, кто сейчас пытался выплыть из клякс изливаемого умирающими судами мазута или соляра молили о быстрой смерти. Потому что не только ледяной холод арктического моря высасывал из них жизнь. То, что давало жизнь могучим механизмам кораблей сейчас разъедало их кожу, выжигало глаза и лёгкие. Напрасно холодеющие пальцы пытались ухватится за обломок доски или пробковый жилет, напрасно… Ярость и боль царили в этот момент времени над этим небольшим куском моря. Один за одним выплёвывали в друг друга металлические острова смертоносные приспособления для уничтожения друг друга. Уже измученные донельзя черти взмолились о пощаде. Уже апостол Пётр устал открывать врата, но бой всё шёл, уже шестой час…
В это время на севере не бывает ночи. Летом яркое полярное солнце просто ходит вокруг одного и того же места, бросая чуть приуставшие лучи на покрытые вороникой и мхом округлые бока сопок, когда-то отшлифованных ледником. В этот раз оно освещало неприглядную картину смерти. Наконец огонь уцелевших англичан стал стихать, у них закончились боеприпасы. И тогда настал черёд окончательной расплаты за задуманное и содеянное британцами. С новыми силами русские и германские повели огонь из всех уцелевших орудий.
«Рипалс» пылал, не подавая признаков жизни. Его надстройки странно обтекали в яростном огне, непонятно чем питающемся на стальном судне. Еще чуть-чуть и они смогут прорваться! «Лондон» пожертвовал собой, заслонив на несколько минут истерзанного флагмана от огня батарей. Кое-кто из уцелевших «лайми» поспешил отблагодарить Бога поспешной молитвой. А зря — к остаткам каравана уже спешили ракетные катера. Никогда ещё Баренцево море не видело ничего подобного: распуская пышные огненные хвосты ракеты били в сгрудившийся позади сражающихся насмерть гигантов флот обеспечения, и так уже изрядно потрёпанный авиацией…
