Александр Конторович - Чёрные бушлаты. Диверсант из будущего
— …
— Молчишь? Что по первому, что по второму варианту, ждет нас с тобой, голубчик, трибунал. И никаких объяснений ни ты, ни я в этом случае придумать уже не успеем. Хочешь, я тебе в довесок еще одну приятную новость сообщу?
— Что ж тут может быть приятного, товарищ комиссар?
— А то, Василий Андреевич, что генерал Крайцхагель и был тем самым представителем немецких старых, который и обсуждал с Ланге результаты его работы, как уже проделанной, так и еще предстоящей. И ради того, чтобы эти результаты получить, дивизию положить не жалко. Не то, что вашу разведгруппу. Что ты мне на это скажешь?
— Не знаю, товарищ комиссар.
— И я бы не знал, чего сказать. Если бы не одно маленькое «но», — комиссар вытащил из стола блокнот в кожаном переплете. — Узнаешь?
— Да, товарищ комиссар. Это из тех документов, что передала нам Барсова. Я вам еще позавчера все это отправил нарочным.
— Да, дорогой. Это тот самый блокнот. Блокнот Крайцхагеля. Есть в нем любопытные записи о том, как проистекала их задушевная беседа с Ланге. Что он Крайцхагелю поведал, и что, в свою очередь, Крайцхагель у него попросил. Или, если называть вещи своими именами, приказал. И по этим записям могу я теперь вычислить, когда и какие вопросы будут поставлены Ланге перед его здешним контактом. А, стало быть, и вычислить я его теперь могу. И на этом повязать. Да так, что он ни в жисть не отмажется. И вот это обстоятельство позволяет мне теперь списать все твои промахи и все мои ошибки.
— То есть, товарищ комиссар операция «Снег» выполнена?
— Нет, дорогой мой, операция продолжается. Только смысл у нее теперь иной и цель другая. Пусть теперь «Рыжий» освещает нам подробно всю деятельность Ланге на его нелегком поприще. Его здешнего московского контакта мы тут прижмем. А спустя некоторое время после того, как мы немцам достаточно дезы сольем, «Рыжий» и передаст Ланге предложение к сотрудничеству. Как тебе такой вариант?
— Это, товарищ комиссар, совсем меняет дело. Только вот что в этом раскладе с Манзыревым делать?
— А что с ним можно сделать? Он же вроде как помер? Или я чего-то перепутал или недопонял? Был такой персонаж на одном из этапов операции. Пошел работать к немцам, что-то там у них наколбасил и сбежал. Побежал он туда, где жизнь ему знакомая, то есть к нам. И при переходе линии фронта был убит бдительным часовым. Какие тут еще вопросы могут быть?
— Но ведь есть непосредственный командир этого часового, дивизионный особист, окруженцы, радистка, наконец!
— Непосредственный командир кого? Узбека этого? Так нет никакого командира. Пока ты тут ко мне ехал, я сводку прочитал. Как раз с того участка фронта и оказалась. Убили лейтенанта Нигматуллина. Снайпер застрелил. Видать, немцы озлились после гибели разведчиков. Вот и решили отомстить.
— А как же тогда Манзырев там оказался в момент прохода этой разведгруппы?
— Совпадение. На фронте еще и не такое бывает.
— А с остальными что делать?
— Окруженцев — в маршевый полк. Пускай на фронте трудятся. Им там работы хватит. Кого они видели? «Дядю Сашу»? Так мало ли таких «дядей» ходит? Барсову видели? И что из того? Никому они вреда принести не могут, так что пусть воюют. Особиста этого к себе забери. Он там у себя в дивизии явно не своим делом занимается.
— А если и он вдруг вспомнит чего или сопоставит? Парень-то он не глупый, мне сразу глянулся.
— Тогда и на него свой снайпер найдется.
— А Барсову? С ней что делать?
— А ей, если не возражаешь, я сам займусь. Есть у меня соображения некоторые на этот счет.
— А дневник этот? Склад взорванный, станцию? С этим что делать будем?
— Ничего делать не будем. В сводках же ясно указано, кто все это сотворил. Вот пусть и получат люди по заслугам. Кому и что полагается. Документы Крайцхагеля добыла твоя группа. Ты ж ведь именно так написал в рапорте?
— Не писал я его еще.
— Ну, так напишешь.
— А как же они к Барсовой попали? И в тайник этот?
— А так и попали, что шел твой связной на встречу с разведгруппой этой самой радистки. Дошел, но не уцелел. Однако, документы передал и место тайника сообщил. Группа при выходе к своим практически полностью была уничтожена. Уцелела только радистка. За что всех членов группы и наградят. Посмертно. А дневника никакого не было. Понял?
— А если Манзырев действительно был чьим-то агентом?
— И чьим же? Ты хоть можешь себе представить, на КАКОМ уровне должен находиться его руководитель? Манзырева я лично отбирал из десятков таких же зеков. И какова вероятность того, что я выбрал бы именно его, а кого-либо другого? А уж подменить его после этого — это вообще из разряда мистики. Сказки Али-бабы какие-то. Во всяком случае, если этот неведомый руководитель себя до сих пор никак не проявил, то навряд ли он и дальше появится. Объективно говоря, Манзырев работал на нас. И делали мы все одно дело. Дело это сделано. А уж чьими руками — не суть важно. Действовали мы все в рамках имеющихся полномочий, на основе доступной нам информации. Читать чужие мысли ни я, ни ты, ни твои сотрудники, к сожалению, не обучены. Так что и претензий к нам предъявить нельзя.
Выдержка из приказа
За мужество и героизм, проявленные при выполнении задания командования, наградить младшего лейтенанта Барсову Марину Викторовну орденом Боевого Красного Знамени.
Выдержка из приказа
За мужество и героизм, проявленные в боях с немецко-фашистскими захватчиками, наградить ефрейтора Турсунбаева Алимджона медалью «За боевые заслуги».
Глава 35
Скрипнув тормозами, «эмка» остановилась около небольшого двухэтажного здания.
— Приехали, товарищ майор.
Пассажир машины приоткрыл глаза и потянулся.
— Черт. Я тут задремал малость.
Приоткрыв дверь, он вышел из машины и направился к входу в здание. Войдя в холл, он огляделся и поймал пробегающую мимо медсестру.
— Сестричка, мне бы главврача отыскать.
— Пойдемте, я вас провожу.
Пройдя по коридору, они поднялись на второй этаж, и медсестра указала на дверь.
— Вам сюда. Николай Иванович должен быть на месте.
— Спасибо, милочка.
Майор поправил фуражку и постучал в дверь.
— Да, входите.
Хозяин кабинета сидел за столом и что-то писал.
— Присаживайтесь, — не поднимая головы, буркнул он. — Что у вас?
— Вам должны были звонить по моему поводу. Моя фамилия Гальченко.
Хозяин кабинета прекратил свое занятие и поднял голову. Осмотрел майора внимательным взглядом.
— Да, конечно, помню. Это касается Барсовой?
— Совершенно верно. Вот предписание. Подготовьте, пожалуйста, документы на выписку.
— Да. Все будет готово через полчаса.
— Где я могу ее найти?
— Я распоряжусь. Вас проводят. У нее отдельная палата, как и было указано ранее.
— Спасибо.
Невысокая девушка в больничном халате стояла у окна и рассматривала заснеженный лес. Услышав шаги, она обернулась.
— Здравствуйте, Марина. Я майор Гальченко. Теперь вы будете работать со мной.
— Как с вами? Я вас не знаю. Мне сказали уже к выписке готовиться, в часть возвращаться.
— Все так, Марина. Только часть у вас теперь другая будет. И работа немножко другая.
— Мне на фронт надо. Там моя работа и там мое место.
— Все так, только фронт — он разный бывает, и не всегда на передовой. И не всегда во вражеском тылу. И в нашем тоже дел хватает.
— Это как так в тылу? Я же радист, и мое место в разведке.
— Нет, вы уже не радист. Это в прошлом. У вас теперь и другие навыки имеются. Грех было бы их в землю закапывать. А радистов мы и других найдем. Тем более что группа ваша в полном составе погибла. Пока еще новую сформируют, пока сработаетесь с ними. Есть, конечно, и другой вариант. Узел связи у вас ведь специалистами недоукомплектован, насколько я знаю? Вот начальником смены радистов и пойдете. Устраивает это вас?
— Как начальником смены? Я же младший сержант, а тут офицер полагается.
— Нет, Марина. Уже две недели, как младший лейтенант. Вот документы, посмотри.
Майор передал ей пакет. Марина открыла пакет и внимательно просмотрела содержимое.
— Это почему так? Я же не сделала ничего особенного.
— Там все сказано: за выполнение задания командования.
— Да ведь оно совсем другим было.
— А откуда это известно? Ты как радист всех тонкостей знать не могла. Все подробности мог знать только командир.
— Но, товарищ майор, это же все не так! Это за документы так? И орден за это? Так это вообще не наша заслуга. Это дядя Саша все принес. Почему вы про него ничего не говорите? Где он сейчас? Что с ним? Я понимаю все то, что он говорит, на первый взгляд, невероятным кажется, но это же все правда.
