Роман Злотников - Генерал-адмирал. Тетралогия
В начале ноября государь вызвал меня к себе в Гатчину. Он выглядел каким-то уставшим и… потухшим и уже не производил того впечатления могучего русского богатыря, которое у меня всегда возникало при взгляде на него. Ну типа Илья Муромец — постаревший, слегка обрюзгший и располневший, но все еще могучий. Приложит — мало не покажется. Эвон, во время крушения удержал на плечах рухнувшую крышу вагона, пока вся семья не выбралась. [39]А нынче сдал…
— Садись, Лешка, — необычно тихо произнес он и замолчал. Некоторое время мы оба молчали, а затем Александр III вздохнул и рубанул: — Хочу на тебя еще и Военное министерство повесить.
Я изумленно вскинулся:
— Да как же…
Но государь прервал меня вскинутой ладонью:
— Знаю, все знаю, что ты мне тут говорить будешь. И что в Военно-морском ведомстве шибко занят, и что дело у тебя свое, да не одно. Все знаю! Но и ты пойми. Вон как у тебя во флоте все закрутилось — и опытовая станция работает, и плавательный ценз ввели, и Морской полк ты пробил, и дальномеры, кои опять же с твоей подачи делать начали, у нас теперь даже англичане покупают, и расчетные машины для стрельбы из корабельных пушек на корабли ставятся те, что твой Давыдов с этим шведом конструируют. Все движется, бурлит! А в Военном министерстве все тихо и… затхло. Нет, Ванновский делает все что может, нечем мне его попрекнуть. Но того, что делает Петр Семенович, мало, мало. Мы дважды чуть с англичанами в войну не ввязались, удержались на грани. А ежели не удержимся и придется с тем, что есть, воевать? Сколько крови будет… При нашем покойном батюшке едва с туркой справились, а нынче-то нам кто противостоять будет? Нынче у нас посильнее турок противники найдутся. А ты… — Брат замолчал, подбирая слова, а затем выдал: — У тебя глаздругой. Ты на все по-иному смотришь, не как мои министры. Ох, не ошибся я, когда флот тебе поручил. А теперь ты мне на другом месте надобен. Понял, Лешка? — И он упер в меня напряженный взгляд.
Я тоже некоторое время помолчал, а затем осторожно начал:
— Прости меня, брат, но… я не осилю. Подожди! Сейчасне осилю! Ну сам посуди, завод…
— Завод у тебя вовсю строится! — сердито оборвал меня государь. — Эвон сколько немцев нагнал, плюнь — не промажешь! И первая домна прошлой осенью уже чугун дала, я знаю!
— Все так, государь, — произнес я, успокаивающе вскидывая руки, — все так. Вот только я в Магнитной собираюсь не завод строить, а заводы.И там все только начинается. Первый завод — основа, хребет, на него еще мясо нарастить требуется, жилы протянуть, сосуды кровеносные, все необходимые органы на место поставить. Тогда этот тигр вперед и прыгнет. Там еще столько дел, что я сам пугаюсь.
— А какие ты там еще заводы ставить хочешь? — слегка удивленно спросил государь.
Я принялся загибать пальцы:
— Во-первых, и на этом заводе еще строить и строить. Я хочу там рельсы начать катать. Ты же, брат мой и государь, затеваешь Великий сибирский путь [40]сооружать. Тебе рельсы ой как понадобятся. Опять же эта магистраль через широкие сибирские реки пойдет — на ней мосты нужны. Вот тебе и еще завод. Всякие мостовые и строительные конструкции из металла клепать. Тебе небось Николай рассказал, что мы в Париже на выставке наблюдали. Башню из металла высотой в четыре с лишним сотни аршин французы в центре столицы выстроили, и всего за два года. А мы чем хуже? Мосты — те же башни, только на бок положенные. Далее, я все свои станки сейчас у Круппа и Армстронга закупаю. Наши, русские производители и половины нужных мне станков не производят, да и качество у них… Значит, станкостроительный завод нужен. Инструментальный? Нужен. Подшипниковый? Нужен. Паровозы и вагоны я сейчас у бельгийцев закупаю, а ремонтировать их что, тоже в Бельгию отправлять? Значит, опять же мастерские нужны. Для начала. А там, глядишь, приловчимся и сами начнем паровозы строить. Ну и другие вопросы остро стоят. Скажем, мины Уайтхеда для флота почему сами не производим? Гироскопы для них делать не умеем. Все остальное можем осилить, а это — нет. Значит, надобно часовой завод строить.
— Все-все! — замахал руками Александр III. — Я-то думал, ты завод делаешь, чтобы на флот железо поставлять, а ты вон как размахнулся!
— И это тоже, — кивнул я. — И железо флоту поставлять, и броню катать собираюсь. И оружейный завод тоже буду строить.
— Да знаю, — прищурился брат, — знаю, что ты у англичанина Максима патент на пулемет купил и что сам его производить собираешься. И как, забавная игрушка?
Я усмехнулся:
— А вот сам увидишь. Чего на пальцах объяснять, если можно все показать… Но я еще не закончил. Ты думаешь, у меня в Трансваале все хорошо? Как бы не так. Во-первых, буры на мое предприятие там уже коситься начинают. Обидно им, что слишком большой кус мимо их рта идет. Да и англичане локти себе грызут. И попомни мои слова, брат, недолго они на это смотреть будут. Дай бог, десять лет у нас есть, чтобы сколько можно золота оттуда забрать, а потом — всё.
— Так они же договор подписали, что обязуются гарантировать бурам независимость.
— А когда их какие договоры останавливали? — усмехнулся я.
Брат зло стиснул зубы. А что тут скажешь?
— Вот, — назидательно произнес я, — а мне там приходится изворачиваться так, чтобы, с одной стороны, как можно больше оттуда забрать, а с другой — как прижмет, так оттуда выскочить, чтобы мы с англичанами после этого точно воевать не начали, ну а с третьей — хорошо бы еще при этом сделать так, чтобы англичане все-таки там еще и получили по полной. Дабы почувствовали, что договоры с нами нарушать не след. Но опять же чтоб у нас с ними без войны обошлось. Понимаешь, как вертеться придется? — Я помолчал и тихонько вздохнул. — Ну сам скажи, какой из меня при всем этом еще и военный министр?
Александр молчал долго. Очень. Но потом тоже вздохнул и махнул рукой:
— Ладно. Вижу, что дел у тебя по горло. Ох и оборотистый ты стал, Лешка. И когда научился? — Вдруг он вскинул подбородок и рявкнул: — Но в начальники Главного артиллерийского управления пойдешь! Там и пулеметы твои к месту будут. Да и вообще… знаю, что ты вокруг Тульского оружейного завода крутишься. Так что по тебе дело. Наведи там порядок, как на флоте. А то их что-то то в одну сторону качает, то в другую. При Милютине за десять лет шесть разных винтовок на вооружение попринимали, а ныне с того испугу уже почти семь лет не мычат, не телятся. [41]Разберись там. Понял?
И я понял, что уж от этого-то мне точно не отвертеться. Впрочем, я не особенно расстроился. Ведь были же мысли как-нибудь артиллерию продвинуть. Она же, считай, единственное, в чем я более-менее разбираюсь. Ну, кроме мирового рынка ресурсов, который весь остался в будущем. А тут такой момент — перевооружение, вызванное переходом на бездымный порох. Так что вот тебе, парень, и карты в руки…
Но начинать мне пришлось не с артиллерии, а с подведения итогов очередного этапа конкурса на магазинную винтовку уменьшенного калибра [42]для русской армии. В котором и участвовал мой протеже — капитан Мосин. Это было уже третье промежуточное подведение итогов, и никто не знал, сколько их будет еще. Впрочем, уже наступил 1890 год, а как я помнил, «мосинка» официально именовалась винтовкой «образца 1891/30 гг.». Уж какие там глобальные усовершенствования были внесены в этом самом 30-м году — не знаю. Вот именно поэтому я и оказался здесь, на стрельбище Главного артиллерийского полигона…
Генерал Чагин вскинул подбородок:
— Ваше императорское высочество, вы, конечно, можете не знать, вы не армеец, но существует такой тип стрельбы, как залповая, коя употребляется взводом или ротой и может вестись даже и по невидимому противнику…
— Хорошо, — прервал я его. — Сколько единиц каждого образца мы имеем? Пятьдесят? Отлично. Тогда давайте сделаем так. К завтрашнему дню установим для каждой винтовки по пять мишеней на дистанциях от пятисот до тысячи саженей. И пятьдесят ваших стрелков, меняясь, отстреляют из них по десять патронов — два магазина. Одиночными. А потом, после проверки, еще по десять патронов, но уже залповой стрельбой. — Я воткнул в генерала насмешливый взгляд. — Вы как, ваше превосходительство, беретесь предсказать результат?
На лице Чагова появилось недоумение.
— Но… ваше высочество, только винтовка Нагана имеет прицельные приспособления…
— Я помню, — оборвал я его. Он еще будет мне говорить… Тысяча саженей — это больше двух километров. Попасть на такой дистанции с открытого прицела пулей с круглой головкой… Я удивлюсь, если после того, как будут расстреляны все две тысячи предназначенных для этой дистанции патронов, мы найдем хотя бы одну дырку в мишени.
