Авиатор 15. Балканы - Михаил Дорин
В ночи особо не разглядишь отличительные черты модификаций. Но что-то подсказывает, передо мной не самые старые «весёлые». Да и у Сербии их должно быть гораздо больше.
— На местном заводе их слегка… модернизировали, — сказал Виталик.
Насколько я помню, это авиаремонтный завод «Мома Станойлович».
— Это все МиГ-21? — спросил я у Предрага.
— Нет. Порядка сотни их у нас на всех аэродромах.
Количество немаленькое, но против американских Ф-15, Ф-16 и, возможно, Ф-18, шансов не так много.
— Что входило в модернизацию «весёлых»? — спросил я.
— Почему вы их так назвали? — спросил Предраг.
— Давнее прозвище МиГ-21. Очень «душевный» самолёт. Так как вы их модернизировали?
Оказывается, за основу были взяты наши наработки по МиГ-21–81. Новый прицел, локатор и большая номенклатура вооружения. Я уже начинаю больше верить в местные ВВС. И всё равно, силы ой как не равны.
Рядом несколько машин МиГ-29, но их тоже недостаточно.
Проехав стоянку, Виталик показал водителю куда рулить дальше.
— Немного изменим план. Хочу, чтобы ты встретился с одним человеком.
Очередной сюрприз от Казанова. Есть ощущение, что не самый приятный.
— Виталя, такие неожиданные повороты мне начинают надоедать.
— Ты будешь «рад» видеть этого человека.
Через пару минут мы подъехали к ещё одному подземному сооружению. Это был самый настоящий ангар для укрытия самолётов. В данном случае МиГ-29.
Рядом было несколько техников в самых разнообразных одеждах. Судя по речи, это были представители нашей страны. Причём разных народностей. Сразу видно, что людей Виталик набирал в нашу команду со всего Союза.
— А в Сербии есть что-нибудь, что не находится под землёй? — спросил я у Предрага, когда мы ближе подошли к самолётам.
— Сам понимаешь, история страны к этому обязывает.
Столько, сколько пережили сербы, в Европе вряд ли пережил хоть один народ. Постоянные войны, захваты страны, сильнейшее партизанское движение в стране в годы Мировых войн — постоянно кто-то пытался уничтожить или поработить сербов. Так что умение обороняться и выстоять у них в крови.
— Как тебе самолёты? — улыбнулся Виталик, похлопав МиГ-29 по воздухозаборнику.
Казанов пытался обратить моё внимание на МиГи, но я и так уже понял, что за самолёты передо мной.
Два МиГа были отремонтированными, если судить по заменённым частям обшивки. Вместо рабочего места второго лётчика установлен дополнительный топливный бак. Ещё два МиГа были переделанными из корабельной модификации.
Перекрашены в серый цвет, а на килях нанесены опознавательные знаки сербов. Даже бортовые номера присвоены и обозначены рядом с сербским флагом.
— Вот почему МиГи так хотели продать зарубеж. По каким же каналам вы их сюда доставили? — спросил я.
— Трансатлантический круиз нескольких балкеров. Потом сборка на местном авиазаводе. Эти МиГ-29 специально для твоей группы. Пользуйтесь, — сказал Виталик, но я уже на него не обращал внимания.
Этот самолёт я узнаю всегда. Более мощное шасси, наплывы экспериментальной формы и авионика, которая в своё время была уникальной. Видно, что был заменён двигатель и некоторые части хвостового оперения. Их даже не стали перекрашивать, оставив их как напоминание о былых временах.
— Гадкий утёнок, — тихо произнёс я, поглаживая самолёт в районе фюзеляжа.
Даже на заглушках сопел двигателей, сохранилась маркировка борта с номером 311. В душе как-то стало гораздо теплее. Будто встретился со старым другом, которому всегда рад.
— Почему ты его так назвал? — спросил Виталик.
— Его многие так называли. Самолёт-легенда.
— Нелегко было его забрать сюда. Кто-то в КБ МиГ очень сильно препятствовал его продаже, — посмеялся Казанов. — Пошли на встречу.
После увиденного чем-то удивить меня уже будет сложно. Пройдя по длинному коридору с обшарпанными стенами, Предраг завёл нас в помещение с несколькими солдатами. Экипированы парни в бронежилеты и вооружены автоматами Калашникова местного производства с маркировками М92 и М70.
— Такое ощущение, что ты меня ведёшь допрашивать кого-то, — ответил я.
— Нет. Мы с ним уже поговорили. Теперь твоя очередь, — ответил Виталик и открыл большую дверь.
Войдя за ним, я оказался в большой комнате с тусклым освещением. В центре деревянный стол, за которым сидел знакомый мне человек. Правда, не так я представлял себе с ним встречу.
Глава 4
Лампы на потолке несколько раз мигнули. Затхлый аромат сырости в помещении смешался с пылью, которая витала в воздухе в свете освещения. Тяжёлое дыхание знакомого мне человека, его уверенный взгляд и почёсывание небритого подбородка нарушали воцарившуюся тишину.
— Думаю, что мы переговорим с нашим… новым сотрудником сами, — сказал Виталик.
Предраг Тадич возражать не стал и покинул помещение вслед за солдатами. Я же встретился взглядом с сидящим за столом. Всегда хотел посмотреть в глаза предателю. Мне интересно как он будет реагировать на встречу с тем, кого он предал.
— А ты уже не выглядишь как десятиклассник. Но вид у тебя такой же уставший, как в первый день нашей встречи, Сергей, — тихо сказал Гаврюк.
— Дорога дальняя, — ответил я, присаживаясь на предложенный Казановым стул.
— Согласен. Где бы мы ещё с тобой встретились, как не в Сербии, — произнёс Валера, пытаясь разминать кисти рук, закованные в наручники.
Сотрудник… Похоже, что Виталик каким-то образом решил вопрос Валеры и дал ему шанс искупить вину перед Родиной.
По многим параметрам, Гаврюк прекрасно подходит для работы на Балканах. Официально считается погибшим, опыт боевых действий имеется, а после ареста ему светит смертная казнь.
Есть одно и очень большое «но» — от его рук погибли наши товарищи, а сам он собирался угнать новейший самолёт заграницу. Так что мне сложно понять, почему он сидит передо мной. В моей прошлой жизни, с ним бы не церемонилась, сразу бы пристрелили.
— Валерий Петрович, я так понимаю, вы уже подумали над моим предложением? — спросил Виталик.
— А что вы мне сделаете? Я мёртв для всех. С чего мне вас бояться?
Казанов расстегнул куртку и полез во внутренний карман.
— Хотя бы с того, что мы можем отдать вас в руки самого гуманного суда в мире. Где вы и получите то, что заслужили за свои действия, — ответил Казанов и выложил на стол несколько фотографий. — Мне очень нравится история вашей сестры — матери-одиночки 4 детей. Как думаете, проживёт ли она на
