Санек 3 - Василий Седой
Но это я так, бурчу немного, потому что правда не выспался, а на самом деле правда рад, что Абрама Лазаревича отпустили, столько вопросов будет проще решить. Ну это я поначалу так думал. В действительности же с появлением этого хитрого еврея моя жизнь здесь начала превращаться в ад.
Сначала Абрам Лазаревич напрочь оккупировал телефон, по которому разговаривал неизвестно с кем чуть не полдня. Потом сразу после обеда к нам заявился какой-то упитанный важный хрен, который, даже не представившись, небрежно так, свысока произнес, что прибыл по приказанию товарища Орджоникидзе и, вальяжно развалившись на стуле, коротко приказал мне:
— Рассказывай
Я, охреневший в край от этого цирка, сначала непонимающе посмотрел на Абрама Лазаревича, который только плечами пожал, а потом начал рассказывать. Анекдот про то, как мужик на рассвете ушел на охоту и не взял с собой собаку. Та, естественно, начала выть, что не понравилось невыспавшейся жене. Вот она и выпустила собаку на волю… Тут развалившийся на стуле дятел с уже побагровевшей мордой меня перебил и начал орать.
— Ты что несешь, мальчишка? В игры со мной играть надумал? Так я тебе сейчас тут устрою игры!
Как только он закричать, я, что вполне естественно, терпеть я этот крик не захотел. Просто позвал телохранителей и попросил убрать этого орущего поросенка из моего дома, обозначив, что он, дескать, работать мне мешает.
От этих слов мужика только чудом удар не хватил, он явно пытался что-то сказать, но из-за возмущения у него речь стала совсем уж невнятной, и из горла вырвались только непонятные хрипы. Уже на выходе он затрепыхался в руках поддерживающих его телохранителей и смог выкрикнуть:
— Я этого так не оставлю!
И все, что он там дальше говорил, я не знаю, потому как его вытащили из дома и проводили прочь со двора.
Самое интересное, что Абрам Лазаревич даже не подумал вмешаться в это представление. Он сидел себе, удобно устроившись на стуле и положив загипсованную ногу на низенькую скамейку, и наблюдал за происходящим с непередаваемым выражением лица. Я, дождавшись, пока это недоразумение уведут на улицу, спросил:
— Это что вообще такое было?
— Чиновник, неужели непонятно? — ответил он, хмыкнув.
— Эммм, а почему он такой нервный?
— Может, пообедать не успел? — сказал Абрам Лазаревич и, не выдержав, захохотал. Конечно, я тоже не удержался от смеха. Немного посмеявшись, Абрам Лазаревич вдруг спросил:
— А что там дальше с собакой случилось?
— С какой собакой? — сказал я, все еще хохоча.
— С той, которую сонная жена отпустила.
Только тут до меня дошло, что он спрашивает об анекдоте, который я начал рассказывать.
— А, да там ничего с ней не случилось. Когда мужик-охотник вернулся домой, жена у него спросила: «ну и как охота?». Мужик, отведя глаза в сторону, начал рассказывать: «понимаешь, иду по предрассветному лесу, погода дрянь, дождик моросит, тишина вокруг, и вдруг на плечи мне кто-то прыгает. Я понимаю, что это наша собака, а гадить при этом не перестаю».
Абрам Лазаревич на секунду застыл, будто представляя себе эту картину, а потом буквально взорвался каким-то даже истерическим смехом, повторяя при этом:
— Наша собака… Не перестаю…
В этот раз он довольно долго не мог успокоиться, и мне, честно сказать, даже надоело слегка ждать, пока он придет в себя. Все-таки мне интересно, что это был за чиновник и чем теперь мне грозит ссора с этим дятлом.
Как объяснил Абрам Лазаревич, в наркомате тяжелой промышленности, которым руководит Орджоникидзе, еще хватает подобных неадекватов из-за политики руководства этого наркомата. Серго Орджоникидзе — друг Сталина, и этим все сказано. Для него наркомат — это своего рода вотчина, а чиновники оттуда — бояре на минималках. Хватает там, конечно, и адекватных людей, да и сам Орджоникидзе —неплохой руководитель, просто очень уж своеобразное у него манера с уклоном в грузинский колорит, вот и приживаются у него подобные индивидуумы, потерявшие берега, которые умеют показать хозяину свою преданность.
В целом, ничего страшного не произошло. Теперь надо ждать либо другого, более адекватного представителя этого ведомства или даже самого наркома, если, конечно, он сейчас в Москве и если ему «правильно» преподнесут все произошедшее. Знают же, что он горячих кровей и может разнести обидчика своих людей в пух и прах, вот и пользуются. Но, по словам Абрама Лазаревича, мне переживать не чем, он-то здесь, значит все будет нормально.
Не успокоил он меня нифига. Хрен его знает, что может стукнуть в голову этому горячем грузинскому парню. Поэтому подумал немного и на всякий случай приготовил пистолет к бою: если что, буду отстреливаться, ну его нафиг попадать под жернова системы, лучше уж по-быстрому уйти на другой план бытия, не мучаясь. Абрам Лазаревич, наблюдая за моими телодвижениями, только головой покачал и произнес:
— Не веришь ты мне, Саша, а зря. Если я сказал, что проблем не будет, значит их точно не будет.
— Почему не верю, очень даже верю, но и беззащитным оставаться, глядя на поведение здешних чиновников, не хочу. Лучше уж я приготовлюсь к неприятностям и буду чувствовать себя спокойно, чем стану нервничать из-за каждого нового урода.
До самого вечера ничего важного не произошло, и мы так и развлекались с Абрамом Лазаревичем разговорами ни о чем. После ужина я уже собирался звонить во Францию, как во дворе послышалась довольно громкая перепалка, а потом в комнату буквально ввалился усатый мужчина, злой, как собака. Я только и успел подумать: «не дом, а какой-то проходной двор», и тут Абрам Лазаревич произнес:
— Вот уж не ожидал увидеть здесь такого человека.
Влетевший в комнату мужик, которого я успел неплохо рассмотреть, резко остановился, будто налетев на невидимую стену, когда увидел Абрама Лазаревича. Потом распахнул пошире руки и кинулся к нему обниматься со словами:
— Лис, ты как здесь оказался и что у тебя с ногой?
Абрам Лазаревич только и прохрипел полузадушенно:
— Серго, отпусти, задушишь же.
Нетрудно догадаться, что, судя по ярко выраженному кавказскому акценту и имени, передо мной сейчас стоял
