Меч Тамерлана - Даниил Сергеевич Калинин
Приготовления к штурму Порто-Пизано заняли не менее получаса — необходимо было посчитать своих убитых, оказать помощь раненым. В общей сложности выбыло восемнадцать человек — но это со всех четырех кораблей… А, кроме того, требовалось сформировать заново команды с учетом пополнения черкесов — и закрепить станки трофейных бомбард на ушкуях повольников и казачьем струга. Заодно уж и сформировать расчеты, объяснив новоиспеченным артиллеристам, как заряжать бомбарды и как стрелять из них… Короче, это просто отлично, что мы уложились всего в полчаса.
К тому же мне пришлось ждать звуковых сигналов о готовности выступить и со стороны «ватажных» голов. И только когда последний из них единожды протрубил в рог, я прислонил к губам собственный — и дважды ответил протяжным ревом.
Сигнал к общей атаке!
Буквально десяток секунд спустя от пристани отчалила небольшая галера-фусте, силуэт которой едва различим в ночи. С заледеневшим сердцем я принялся следить за движением огоньков на корме и носу корабля, способного броситься нам наперерез — и нанести немалый урон даже в одиночку! Ведь у вражеских арбалетчиков будет преимущество высоты бортов их судна — да и пушечное вооружение на фусте вполне может быть… А еще — в теории конечно — даже малая галера вполне может протаранить низкий борт струга надводным шпироном.
Короче, в маневренном бою мы на стругах генуэзцам вообще не соперники.
Но, слава Богу, нет — вражеский корабль резко завернул в сторону от захваченных нами галер (и идущих к берегу ушкуев!), взяв курс на восток. Очевидно, в сторону уцелевшей венецианской Таны… Хотя кто знает на самом деле? Отойдут от порта как можно дальше — а там повернут на юг. Быть может, даже за подмогой пошли, хотя это и маловероятно — до Бальзамихи, ближайшей азовской колонии генуэзцев, по морю километров семьдесят, не меньше. Да и не колония это — так, перевалочный пункт с относительно удобной гаванью на месте будущего Ейска…
Следом за галерой, однако, от пристаней отчалило еще с десяток судов поменьше — также взявших курс в сторону от приближающейся к порту эскадры ушкуйников! И, примерно прикинув оставшееся до причала расстояние, я громко воскликнул:
— Давай!
Сформированные мной орудийные расчеты заранее зарядили свои фальконеты, следуя по моему примеру. Так что и пороховые картузы, плотно забитые прибойниками в стволы, и связки болтов, утрамбованные в пушечные жерла — все на месте. Разве что порох в запальные отверстия заранее не засыпали — боясь, что отсыреет от морских брызг… Но теперь я сам пробил картуз трофейным протравником сквозь запальное отверстие и насыпал сверху немного пороха.
— Зажмурили глаза… Пали!!!
Первая команда экипажу — чтобы яркая в ночи вспышка зажженного пороха не ослепила воев — вторая уже всем новоиспеченным артиллеристам. Надеюсь, они не слишком увлеклись с запальным порохом…
Сноп высеченных огнивом искр полетел вниз, на пушечный ствол — и тотчас раздался оглушительный с непривычки грохот! Ушкуй ощутимо качнуло на волнах — а вспышка порохового пламени больно ударила по глазам даже сквозь смеженные веки; на соседнем ушкуе вдовесок раздалась отборная брань. Раскрыв глаза, я понял, что ненадежно закрепленный станок бомбарды не выдержал отдачи выстрела — и пушка запрокинулась на незадачливого артиллериста. Хорошо будет, если не покалечила…
И все же риск стрельбы себя оправдал. Россыпь «трассирующих» подпаленным опереньем болтов устремилась к причалу — и пусть часть их упала в море, а часть прошла выше человеческого роста, несколько болтов нашли свои цели… Вонзившись в тела генуэзских воинов — и их щиты.
А заодно чуть подсветив противника, изготовившегося встречать нас арбалетным залпом в упор.
— Суши весла! Перезаряжай тюфяки!
Мы открыли огонь на большей дистанции, чем выстрел из самострела; все же из бомбард болты летят куда сильнее — и раза так в полтора дальше. Следовательно, необходимо реализовать преимущество нашей артиллерии прежде, чем мы окажемся в зоне поражения стрелков врага… И поскольку перезарядка наших пушек длится дольше, чем перезарядка арбалета, то единственный выход в сложившийся ситуации — просто не плыть.
Я уже не раз перезаряжал бомбарды — так что и опыта хватает, и времени мне требуется не так много, полминуты максимум. Куда меньше, чем у оставшихся двух расчетов… Так что для верности я подождал еще с полминуты прежде, чем приготовить кресало — и выкрикнуть приказ:
— Пали!!!
Второй выстрел пришелся чуть точнее — я взял небольшую поправку, чтобы уложить как можно больше болтов в цель. К тому же ушкуй все одно несет волнами к берегу — пусть и не с той скоростью, что развивают наши гребцы… В этот раз куда больше болтов нашли свои цели — но большинство их бесцельно уткнулось в павезы поджидающих нас арбалетчиков. Все понятно — на причалах нам приготовили воистину теплый прием!
А ведь пока мы будем прорываться сквозь ряды стражи, генуэзцам купцам вполне хватит времени перевести рабов в крепость, а то и вовсе их перебить…
— Берем правее, гребем к песчаной косе! Все слышали⁈ По цепочке передавайте! Гребем к песчаной косе, там высаживаемся!
С тоской подумал, что догадайся я взять на галере каменные ядра к бомбардам, то их убойной мощи хватило бы размочалить павезы в щепки… Но все мы задним умом крепки. Так что придется сменить точку высадки — и причалить там, где генуэзцы не смогут нас встретить градом болтов. Возвращаться к кораблям за ядрами не вариант — очередные, весьма ощутимые потери времени…
Обходной маневр итак обойдется нам примерно в полчаса, не меньше. И вновь острое сожаление — будь мое войско чуть более организованным и управляемым, я мог бы направить в обход лишь часть ушкуйников, сковывая генуэзцев на причале перестрелкой и угрозой высадки. И бьюсь об заклад, что у фрязей началась бы паника, как только отряд повольников зашел бы им в тыл, перерезав путь отступления в замок!
Увы, не имея возможности отдать внятный приказ с помощью сигналов рога — да еще и в кромешной темноте, не обговорив заранее саму возможность такого маневра с ватажниками… Короче, я просто сорвал бы себе голос, пытаясь доораться до Дмитрия Шуя или кого из голов — да в попытках объяснить свой замысел.
Наконец, мой ушкуй мягко ткнулся в сырой песок — и дружинники принялись спешно покидать судно, прыгая прямо в воду. Последовал за ними и я — прохладная вода только взбодрила разгоряченное греблей тело (и сам взялся за весло, заменив раненого гридя); некстати подумал, что
