Волк 9: Лихие 90-е - Никита Киров
В кабинете был кто-то ещё, но Мишаня старался не выдать, что заметил этого. Он откинулся на стуле, делая вид, что хочет покурить, а сам убрал правую руку под куртку, нащупывая пистолет.
Кто-то ждал в темноте. Хитрый Монтёр заманил его в ловушку.
— Ну и хорошо, — Монтёр делал вид, что никакой засады нет. — Он там сидит, а мы здесь делаем всё, как он говорит. Ничего не меняется.
— Именно, — Мишаня закурил. — Вот только некоторые… на, сука!
Он вскинул руку с ТТ и прицелился в силуэт в темноте, который шагнул ближе к нему. Но выстрелить не успел, Монтёр бросился к нему через стол и двумя своими жилистыми ручищами схватил Мишаню.
Кто-то ещё бросился ему на помощь из темноты. И это не блатные из команды Монтёра, а крепкие парни в кожанках с Мясокомбината. Всего несколько секунд, и Мишаня уже даже не мог пошевелиться. Ствол лежал на полу, лицо придавили к столу, а к горлу прижималась холодное лезвие ножа.
— Здесь его мочить? — спросил кто-то у него над ухом.
— Нет, — сказал знакомый голос. — Поговорить с ним хочу сам.
В свет лампы вышел высокий и очень худой человек. Мишаня уставился на него и начал вырываться, чуть ли не рыча от злобы.
— Сука ты, Череп! Убью!
Череп хмыкнул. Выхудавший, с щетиной на щеках, с редкими волосами на голове, которые он больше не сбривал, и с большими тенями под глазами, будто он вообще не спал, Гриша мало походил на себя прежнего. Будто огромный скелет, туго обтянутый кожей, нависал над Мишей.
— Много кто этого хочет, — Череп хмыкнул. — Но никто не может. В старый цех его, — приказал он. — Поговорим с ним по душам.
Глава 3
— И что случилось с Черепом? — спросил я.
— Ща, расскажу, — сказал Студент.
Игорь Крюков снова потянулся за коньяком, но я отказался, ведь сегодня весь день придётся провести за рулём. Зато у них было кофе из новенькой модной кофеварки, её только что притащил сюда кто-то из бойцов пивзавода, он же включил шумный агрегат.
Пока готовили кофе, я спокойно огляделся в этом зале, сердце пивзавода. Похоже, пока я ехал, здесь был серьёзный разговор с Большим, о котором мне не говорили. Вряд ли ещё когда-то увижу этого бригадира, но скажу одно: этот бугор зря связался с Черепом и начал плясать под его дудку. Это его и погубило. Хоть не сжёг зал. Но мы среагировали быстро, ремонт не затянется, и уже скоро занятия продолжатся.
Невольно вспомнил, как много баек ходило про эту секретную комнату, где пивзавод вёл свои тёмные дела. Кто-то в городе говорил, что именно здесь стояла огромная топка, в которой сжигали тела неугодных, а кто-то, что здесь стояла клетка с большим злым и голодным медведем, которому Крюков лично скармливал своих врагов. Ну а про кладбище, которое якобы было прямо на территории завода, слышали все. Байки, но в городе в них верили и через много лет после разгона банды.
— На измене сидит, — наконец сказал Студент, когда боец-кофеварщик разлил всем кофе и ушёл. — Он и раньше охраной со всех сторон огораживался, а сейчас так вообще, будто с дуба рухнул.
— Паранойя, — добавил Крюков. — Ещё с осени заметил это за ним, но всё становится хуже. Прогрессирует.
— У него в охране трое лысых, таких же высоких, как он. Похожи друг на друга, как три брата. И один постоянно рядом с ним крутится, — Ваня усмехнулся. — Гриша то за руль его посадит, то первым из машины выпустит. Не, так-то грамотно делает, одного лысого тогда чуть не взорвали ещё зимой, тот в старом Вольво череповском ездил.
— Но вот с тех пор как кто-то обстрелял его мерина, всё стало хуже, — Крюков отошёл к своему месту во главе стола и уселся в кресло, забросив ногу на ногу. — Это когда Эдика повязали, и кучу мокрушников, кто за тобой охотился.
Женя при этом никак себя не выдал ни смешком, ни взглядом, ни резким движением. Хотя он сам тогда стрелял по мерседесу, и мы вместе с ним обсуждали план, как спугнуть Черепа, чтобы он выдал Эдика и Горбаня. Сработало, но Череп тогда крепко испугался за свою жизнь.
— Выписал откуда-то из Москвы себе пару телохранителей, наподобие тех, которые были у Гоши, — продолжил Студент. — Нанял себе сапёра из общества афганских ветеранов, тот все его тачки проверяет. Пацаны вообще говорят, что кто-то даже его еду пробует, что не отравлено, но тут могут и п***нуть для красного словца. И не спит, говорят, высох, совсем как скелет стал, в натуре. Сам его видел недавно, охренел.
— А ещё он связался с Исой, — закончил я, потирая отросшую за последние пару дней щетину на подбородке. — И с продажными чекистами, но этих уже не осталось. А где те чеченцы, которые приезжали на стрелку?
— Пока неизвестно. Говорили с одним барыгой, который в Китай ездит часто, — Крюков переглянулся со Студентом. — К нему подходил подозрительный тип, с бородой, предлагал за десять тонн баксов, чтобы тот их через границу вывез, у него контакты на таможне. Или хотя бы через Монголию.
— А то в Читу через трассу не хотят ехать, походу, — добавил Ваня. — А то, сейчас там посты ставят, я слышал, из-за тех чекистов в Чите, которых кто-то вальнул, — при этих словах он и Крюков покосились на меня, будто это я их застрелил. Может быть, они так и думают. — Могут через степь свалить, но они сами её не знают, чтобы ночью ехать, а сейчас хрен кого найдёшь, чтобы провёл. Только если…
— Могут кого-то подкупить, — я задумался. — Или попросить помощи у Черепа, но он наверняка не в восторге, что Иса с той стрелки уехал, а время идёт. Впрочем, на самолёт в Чите уже вряд ли сядут, будут другими способами валить. Но почему, кстати, Иса со встречи уехал?
— А вот кто их знает? — Студент развёл руками. — Кто-то позвонил, они слились сразу. Повезло, — он недобро скривился. — А то бы кровь мы им пустили.
— Значит, приезжали стрелять, но не вышло, — проговорил я. — Я думаю,
