Россия будущего: Альтушка по талону каждому гражданину - Виктор Крыс
— Ауф, ты чего завис? — вырвал меня из мыслей голос Тамары. — Я тебе стакан воды принесла, а ты сидишь уже как два часа. Я думала, не помер ли ты, трижды заходила, а ты все сидишь и молчишь.
— Я все потерял, — тихо проговорил я.
— Все понятно, апатия, — хмыкнула бабуля и взяла бутылку водки. Затем поднесла к моим губам и скомандовала. — Пей.
— Эм, — удивился я, но все же глотнул.
— До дна, пей по русски — подняла бутылку к верху Тома и я допил половину бутылки залпом. — А теперь спать.
Она слегка толкнула меня в грудь и я упал на диван, прикрыл глаза и моментально уснул.
Снился мне дивный мир, где люди удивляются дополненной реальности, где люди не смотрят на состав колбасы. Мир, где квадрокоптер диковинка, а не обыденность, мир, где кто-то понтуется одеждой а у кого-то ее попросту нет, и он донашивает любимые штаны до дыр. Где некрасивый человек обыденность, и мне во сне казалось, что эта наша неидеальность и есть та самая красота. Мне снились родные, друзья, улицы, по которым я ходил, снились мне дворовые коты, крысы. Стоп, а где крысы, где коты, куда они дели котов? Они едят котов, даже крыс…
— Бобер! Бобер! Вставай, бобер, лиса пришла!
Я открыл глаза, не понимая где нахожусь, и на ощупь пошел к двери.
— Чего тебе? — открыл я дверь, смотря на Тому в спортивном костюме. К сожалению мой перенос в этот мир не было сном.
— Утро, медведь! На утреннюю пробежку пора! — радостно поведала мне лжебабуля.
— Че? — я аж проснулся. — Без меня!
Я быстренько закрыл дверь и защелкнул все замки. Бегать, утром? Уж лучше на опыты.
— Бобёр! Бобер! Бобр! — мерзко кричала Тома. — Я знала, что не сработает. Пойдем завтракать, и только после вкусного кофе пробежка…
— Сбегу я от тебя, — проговорил я, открывая дверь.
— Ну уж нет, не сбежишь. Ты съел чипы слежения, что в моих пирожках никуда. Ты от меня никуда не денешься, — проговорила Тома. — Ну а пока ты будешь думать о том, как побыстрее высрать пирожки, пошли завтракать.
— А я могу выс…
— Думай, Ауф, думай. Нормальный чип будет висеть на стенках желудка, вечность получая заряд из хим процесса, — усмехнулась Тома. — Но у тебя чистый желудок.
— Так есть во мне чип слежения или нет⁈ Тамара!
— Да нету, твою чистоту грех портить, — рассмеялась лжебабуля, когда мы вошли в ее квартиру. — Но помни, мы то, что мы едим, следи за тем, что ешь…
— В смысле?
— В терроризме, — ответила мне термоядерная, накрывая на стол, а на кухне уже был прекрасный аромат кофе. — Все дело в обыкновенном продовольственном терроризме. Или ты хочешь мне не поверить а скушать немецкую сосисочку? И захотеть уже другую сосисочку, и не съесть.
— Тома, я не понимаю.
— Ученные давно уже как определили, что если пичкать определенными веществами человека, то можно добиться чего угодно, агрессии, обожания, вялости, — начала рассказывать, намазывала масло на хлеб, седая Тамара — Ну вот смотри, в… назовем их америкой, внезапно поняли, что у них появилось множество людей нетрадиционной ориентации, а все от чего?
— От чего? — спросил я, кусая бутерброд маслом вниз. — Наверное, потому что пропаганда?
— От того, что такими людьми управлять легче. Да и прекрасно отсеивает слабых от борьбы за самку. Мы долго не понимали, почему же их так много стало, списывали на пропаганду, пока не обратили внимание на усилитель вкуса. Его указывают в составе продуктов, производится он на сложных химических производствах. Одного такого предприятия хватает на двести миллионов человек, и к такому понятному и очень вредному усилителю подмешивали… — Тамара поморщилась. — Назовем его пологормон. А Россия тогда еще замещала продовольствие и потому её так сильно не потрясла эпидемия желания в попу…
— Так это мое время! — воскликнул я.
— Ну да, потому я и рассказываю. Ну ладно, ешь быстрей, мы на пробежку опаздываем. И да, люди сейчас общаются в основном через очки, вот тебе мои, запасные, — положила на стол Тамара футляр. — Наушники возьмешь в подъезде у штурмовиков.
— А зачем они вообще в подъезде? И я не буду носить розовые очки со стразами! Никогда!
— Во первых, это подарок арабского шейха, настоящие природные алмазы, а во вторых, не упрямься.
— Алмазы, говоришь? Ну, в принципе, ну розовые и розовые, но ты уклонилась от рассказе о пологормоне и штурмовиках. И вообще, кто ты такая?
— Ешь быстрее, опоздаю и ты познакомишься с штурмовиками будущего и их модификациями лично, — фыркнула Тамара, — А я пойду пока спортивный костюм сменю, у меня настроение изменилось.
— Ну Тамара Сергеевна, — проговорил я вслед уходящей женщине.
— Пологормон, как оказалось, действует лишь на внушаемых и подавленных личностей, особенно в молодом состоянии. Они начинают думать о том, а точно ли они мальчики. Когда выяснилось, то никто не поверил России, кроме Китая, Индии и всей Африки.
— Идут года, столетия, а ничего не меняется.
— Вот именно, — донеслось из соседней комнаты. — И фишка в том, что определить его сложновато, так как его доля мала в усилителе вкуса и структура схожа с простыми углеводами, но по сути это гормональная добавка. Такие люди были всегда, но с помощью пологормона их стало больше в десятки раз, потому и возникло движение правильного питания в элите, которое переняли простые люди.
— Тамара Сергеевна, вы опять уходите от ответа.
— Ты странный, Джонни, ты непонятно кто. Мы проверили твои анализы, ты чистый, в тебе многовато свинца и ртути, но нет характерных загрязнений для нашего времени.
— А свинец-то во мне откуда?
— Бензин, до конца девяностых поднимали свинцом октановое число. Ты о своем времени вообще хоть что-то знаешь? Я уже устала читать про твое время, и кто такие скуфы? Это как-то связано с легендарными скифами?
— Нет, — почесал я лысину, а в меня полетело что-то в пакете. Я поймал пакет лицом. — Эт что?
— Спортивный костюм, если на пробежке меня увидят
