Русская война 1854. Книга четвертая - Антон Дмитриевич Емельянов
— Гриш, — шепот Степана отвлек меня от мыслей. — Ну что, с богом?
— С богом!
Стрелка на часах шагнула на единицу, и в ту же секунду на северной окраине города раздался грохот взрывающихся ракет. Турки весь день подтягивали к нашим позициям свои войска, и вся эта стоянка разом утонула в пламени и взрывах. Еще бы — туда должны были выпустить целую сотню 6,5-дюймовых ракет, начиненных новым порохом… Жарко вышло. Красное зарево поднялось над горизонтом, и его было видно даже сквозь облака, над которыми мы пока прятались.
— Опускаемся, — отдал я приказ.
И «Адмирал Лазарев» пошел вниз. Мы спускались с неработающими двигателями — только насосы, запитанные от гальванических элементов, нагоняли воздух в баллонеты, делая нас тяжелее воздуха. Не очень быстро, но очень тихо. Словно огромная тень, которая спряталась в отблесках далекого пожара, мы подобрались к самому дворцу. Наверно, нас сейчас было видно из порта, но кто из живущих там бедняков захочет предупредить султана? А даже если и захочет, то вряд ли он доберется до него быстрее нас…
— Четвертое отделение! — рявкнул Степан за несколько секунд до того, как мы пролетели над вторыми воротами.
В тот же миг пятнадцать солдат во главе с ефрейтором Домановым спрыгнули вниз. Серые парашюты раскрылись в считанных метрах от земли и смягчили удар. Их скрутили — очень быстро, быстрее, чем на любой из тренировок или даже на зачете — а потом серые тени исчезли в одном из проходов.
Я сжал кулаки — хотелось верить, что карты, добытые Дубельтом, окажутся верными.
— Самшитовый сад, наша очередь, — Степан перекрестился сам, а потом перекрестил идущих мимо него солдат. — Не вздумайте умирать!
Попросил, а потом самым последним прыгнул вниз. Вернее, самым последним был я. Как главный, как тот, кто принял решение об этой операции. И почему у меня такое нехорошее предчувствие?
— Ваше благородие! — стоящий на штурвале Лесовский заволновался, что мы отлетим слишком далеко. — Все в порядке?
— В порядке! Работаем по плану. Держи полтора километра высоты, а мы держим связь через тебя.
Больше нельзя было терять ни мгновения, и я выпрыгнул наружу. В лицо ударил воздух, а земля помчалась навстречу с огромной скоростью. Очень захотелось выпустить пораньше парашют, но нельзя. Открою слишком высоко, и какой-нибудь случайный янычар меня просто подстрелит… Земля была все ближе. Кажется, я уже мог разглядеть рисунок на листьях самшита. Пора!
Лямки парашюта ударили в грудь, дыхание на мгновение сбилось. Но тренировки не прошли зря — несмотря на боль, я успел сгруппироваться и смягчить удар. Перекат, чтобы погасить инерцию — кажется, ничего не сломал. Десантники уже успели уйти дальше. Третье отделение грохотало по коридору, ведущему в гарем, а второе неслось на галерею, чтобы перекрыть проходы к воротам. По мине перед кварталами Ондерун, где располагалась школа чиновников, и Кафес, где жили наследники престола. Раньше времени взрывать их не будем, но если кто-то решит прорваться с той стороны, его будет ждать неприятный сюрприз.
Неожиданно в воздухе пахнуло чем-то неприятным, я закрутил головой и только потом понял, что это так любимый султанами самшит. Очень специфический запах, кажется, из-за каких-то особенных эфирных масел. На мой взгляд так просто вонь. И это не считая того, что само растение еще и частично ядовито.
Красивое и ядовитое. Я почему-то вспомнил Стерву. С тех пор как она сбежала, от нее не было ни слуху ни духу… И плевать на нее! Я собрался и бросился вслед за остальными к воротам. Уже через минуту мы вместе ударили в штыки попытавшихся остановить нас турок. Сине-зеленые мундиры, красные фески и черные узкие усики. Сразу становилось понятно, кого копировал Абдул-Меджид, когда начал свою военную реформу.
— Вылитые французы, — один из казаков прошелся по раненым, добивая их.
Не зря, один из врагов только притворялся убитым. Увидел, что происходит, начал кричать, что он эфендик, что он все сделает, но… Тишина была важнее языка. Не зря же мы до сих пор ни разу не использовали огнестрел внутри дворца, только холодное оружие.
— Дальше! — махнул рукой Степан, и наше отделение продолжило свой бег.
Пока все тихо, ни одного выстрела. Ни у нас, ни у остальных. Мы снова столкнулись с небольшим отрядом турок, и на этот раз даже мне достался один. Неужели удача сегодня на нашей стороне? Подумал… И в тот же миг где-то в стороне взлетела вверх сигнальная ракета. Красный дым… Его мы смогли добиться, добавив в сигнальную смесь нитрат стронция. Для зеленого цвета — нитрат бария, и, если бы 3-е отделение взяло султана, оно бы запустило именно такую ракету.
А красный — значит, что-то пошло не так, причем настолько, что секретность перестала играть хоть какое-то значение.
— Все равно берем и перекрываем ворота! Ждем деталей от «Адмирала Лазарева»! — я перехватил командование.
Ефрейтор Николаев — опытный мужик, он точно знает, что мне понадобятся детали, так что, уверен, кто-то из его отряда уже сидит с фонарем, и как только наверху сообщение примут, его тут же перешлют нам. Эх, жалко, что мы так и не успели довести до конца опыты с радио, насколько все было бы быстрее. Чертовы лампы, кто бы знал, что в такой простой идее столько подводных камней!
— Может, отступим? — Степан выглянул за угол и показал на пальцах, что там собрался почти целый взвод защитников дворца.
— Отступим — зажмут, — я покачал головой. — И под вражеским огнем никакой «Адмирал Лазарев» нас не заберет. Так что брать ворота и держать периметр. По-другому никак!
Судя по плану дворца, чтобы обеспечить безопасную посадку дирижабля, нам придется не только третьи или вторые ворота взять, а добраться аж до первых… Хотелось верить, что до этого не дойдет.
— Ракету? — Степан еще раз выглянул за угол. — Они построились, всю стену перегородили.
— В лоб полезем, подстрелят стрелка, — задумался я. — Может, снизу?
Почти все сражения в это время происходили на плоскости, и планировать атаку или защиту в трехмерном пространстве пока было просто не принято. На тренировках это часто помогало моим отрядам, но сейчас… Лучше положиться на мнение настоящего боевого офицера.
— А ведь
