Упущенные Возможности - Ande
Говоря все это, я вертел головой, и все больше терялся. Я с уважением отношусь к любым хобби. Вот и реконструкторы, меня скорее веселили, чем раздражали. Даже несмотря на то, что общаясь с этой публикой, не мог отделаться от ощущения в них какого то неуловимого дефекта. Но, твердо понимая что — не странен кто ж?
Но вот эти ребята, что сейчас с интересом меня разглядывали, такого ощущения не вызывали. Наоборот, в общем и целом, они точно соответствовали времени, месту, и себе самим. А мужик, что хлопал меня по щекам, — кто угодно, но не косплейщик. Глянув на него пристальней, я решил, что он скорее мент.
— Как вас зовут — подтвердил мои выводы он, начав задавать вопросы — что-то случилось с вашей машиной?
Я оглянулся. Рядом, в кювете, как-то навалившись дном на чахлые деревца, лежало на боку винтажное купе, марки «Кадиллак», с помятой крышей, и открытой водительской дверью. Тоже тридцатых годов выпуска.
Оттуда, из кювета, как раз выбралось трое мужиков, тоже в форме, один из них держал в руке саквояж. Еще я заметил канистры, привязанные к багажнику купе. Видимо, бензин вылился, после того как авто перевернулось. Отсюда и вонь, мелькнула в голове мысль.
Но вобще, мысли разбегались и никак не упорядочивались.
— Борисов, Роман Олегович. — представился я — а вы?
Мужик, которого я счел ментом, не ответил, а перевел взгляд на бойца с саквояжем. Тот протянул ему старомодное, большое, туго набитое портмоне. Оно было тут же открыто для изучения содержимого.
Вся публика вокруг, кстати, была какая-то низкорослая. Для меня, человека среднего роста, это было непривычно. Лишь парень, что продолжал меня поддерживать за плечо, был выше. Но там особая статья — квадрат два на два метра. А на верхней стороне этого квадрата, еще один поменьше — голова. Тоже в фуражке с малиновым околышем.
Тут справа, из-за этого квадрата, вынырнул мужчина в партикулярном. Ну совсем мелкий.
— Расстрелы, заградотряды, какая фантазия! — улыбнулся он.
Усы, бородка, пенсне со шнурком, очень внимательные глаза. Подойдя, он протянул руку в сторону портмоне. И в эту руку стали, по очереди, вкладывать документы, которые, этот мини-Чехов, внимательно просматривал. Я увидел паспорт США, какое то удостоверение, и какие то бумаги, хоть и бегло, но тщательно изученные.
Вокруг стояла почтительная тишина, по которой я догадался что дядя — не прост. Но тут боец-квадрат бугагакнул, и ткнул пальцем в сторону дороги. Ее деловито переходили ежики. Три штуки.
Все отреагировали по-разному. Кто-то фыркнул, кто хихикнул, а мужик-мент сказал мне:
— Вы, получатся, ежей давить не захотели.
— Не помню…
Я собрался добавить, что вообще ничего не понимаю. Да только не успел. Вдруг, разом, случилось несколько событий.
Машина, перевернутая на какие-то кусты, с шумом и треском перевернулась обратно. Маленький интеллигент, что стоял передо мной, мгновенно оказался заслонен парнем –квадратом. На двери авто, что неудержимо опрокидывалось обратно на крышу, с высоким звоном лопнула стойка зеркала, и эта железяка, вращаясь в воздухе, полетела в нашу сторону.
А потом, это зеркало, с куском стойки, не долетев до меня с пол-метра, вдруг зависло передо мной на уровне лица.
Вокруг мгновенно установилась тишина. Голова моя стала пустая и звонкая. И я, не понимая что делаю, протянул руку, взялся за обломок стойки, и взглянул на себя. В зеркале был — не я.
Немного похож. Но парню в зеркале, вряд ли даже тридцать. И у меня никогда не было такого всепобеждающего подбородка.
Оставаясь все также пуст головой, я наконец осмотрел себя. Вместо джинсов от Богнер, кроссовок Баленсиага, и футболки Армани, я был одет в темные брюки, черные крепкие ботинки, и серую рубаху, с засученными рукавами. На руке, вместо привычных Панераи, дорогущий винтажный хронометр. Стальной Patek Philippe. Девять часов тридцать четыре минуты.
Я поднял глаза, и оглядел окружающих. Мужик — мент, мягко вытащил из моих рук стойку с зеркалом, и сунул мне темный пиджак. А потом протянул и шляпу.
Мини- Чехов опять стоял передо мной, и почему то улыбался. Тут я сообразил, что вокруг уже опять говорят. Раздаются какие то команды, и, непонятные мне разговоры.
То есть, мужик-мент, что то в пол-голоса говорил мелкому интеллигенту. Я разбирал лишь отрывки. Контракт, направление, фото соответствует, но очень он странный, Михаил Иванович, я вам настоятельно не рекомендую…
— Мистер Смайли- сказал мне этот невысокий, но явно важный дядя — судя по всему, вы ударились головой во время аварии. Приглашаю вас к себе в машину. Так вам проще всего будет добраться до Москвы.
Я растерянно оглянулся. Получается Смайли- это я.
— Не переживайте, мистер Смайли- он понял мою растерянность по своему — вашей машиной и вещами займутся, и доставят все в Москву.
Он взглянул на стоящего рядом мента, то кивнул.
— Прошу — недоЧехов энергично указал на средний лимузин — заодно побеседуем. Я с удовольствием отвечу на ваши вопросы.
Усаживаясь в лимузин, судя по эмблеме на колпаках — «Паккард», я был в состоянии полнейшего ступора. А задев головой потолок авто, я зашипел. На затылке налилась и пульсировала огромная шишка.
— Я много раз слышал о таких вещах, мистер Смайли — усевшись рядом со мной сказал интеллигент — еще в Гражданскую. Люди, после удара по голове, теряют память. Так что спрашивайте.
— Гм. Меня зовут Смайли?
— Ну, сами посмотрите — засмеялся собеседник, протянув мне портмоне –это ваше, лежало в машине.
Паспорт гражданина США на имя Роберта Роуэна Смайли. Выдан в тысяча девятьсот тридцать седьмом году пятого января. Человек на фото, и тот что я видел в зеркале- очень похожи. Только у того волосы подлиннее. Я поднял глаза на соседа.
В это время на переднее сидение уселся парень- шкаф два на два, и водитель, вообще никак не заметный, тронул машину.
— А вас как зовут?
— Я — Михаил Калинин.
— Тот самый?
— Вот видите, вернется к вам память. Я уверен.
— А год сейчас какой?
— Тридцать седьмой. Седьмое июня- улыбнулся Калинин, принимая протянутую шкафом- охранником папку с документами, и открывая ее у себя на коленях.
— И что товарищ Ежов? Уже всех пересажал, или только примеривается?
— Какой Ежов? Из НаркомЗема? Вот уж не знаю. Работает наверное. — Калинин смотрел на меня с любопытством.
— И как же товарищ Сталин, без Ежова то,
