Недоброе утро Терентия - Денис Грей
Пошел я тогда к речке. Потихоньку пошел. Как ни крути, помял меня косолапый. Да шкуру подрал. Больно и кровь. Умыться бы мне, да раны обработать. В порядок себя привести. Не гоже в таком виде за женой идти! А на душе прямо кошки скребут. Мед то мы растоптали, пока с мишаней боролись! Хороший мед! Взять бы с собой шмат, да девок тама угостить им. Глядишь и скорее женился бы!
Вот опять кто-то скулит! И скребется навроде. Слышу же! Встал, прошелся. Кажись из яиц этих кожаных скулит! Походил кругом, ухо по прикладывал. Противно оно, к гадости этой ухом-то, ну что делать... Не, не слышно. Оно же само по себе ухает и пухкает! Шевелится зараза... Постоял. Ну не может же так быть, чтобы два раза одно и тоже послышалось? Или может?.. Хрен знает, но тихо. В смысле не скулит вроде, и не скребется уже! Махнул рукой. Подошел к дырке. Глянул: Медуза на месте! Висит, воет с неба, да щупальцами по городу шебуршит. Никуда видать ей не надо. Ну и хрен с ней. Меня не трогает и ладно! Попробовал еще руками дырку ту разодрать. Тужился, тужился, из сил выбился, да руку потянул. Никак! Только рука теперь болит. Тьфу, зараза... Потер, руку, помял. Вроде затихла. Сел на место на свое. И как выбираться-то?.. Надоедать сидеть тут начало. Да и жрать уже охота! А — нету. Ну вот что за напасть такая! Эх...
Ну чо, — сижу. Морду почесал. А ноги и пуп уже не чешутся. Нервы успокоились видать! Водицы бы хоть попить... Холодненькой, ключевой чтобы. Вот! Про водицу! Я же тогда к речке пришел. Полянка, да травка. Солнышко туда заглядывает. Играет лучиками на воде. Морду мою щекочет. Тихо водица шуршит по камушкам. Несет опавшие с дерев листики. Хорошо! Там еще заяц лопоухий сидел. Прямо у воды. Увидал меня и ходу! Быстро поскакал. Я к самой воде подошел, чистая, отражение в ней видать. Глянул на свою рожу... Батюшки! Пчелами искусана, медведем драная... Мне даже стыдно перед самим собой стало. Это же как теперь жениться, с такой-то рожей?! От меня-же все бабы шарахаться будут! Эх... Не дело это! Решил в порядок себя приводить надо! И полез в воду. Водица холодная, хорошая! Бодрит прямо! Залез по пояс. Дальше, дно вниз уходит. Шаг ступил и сразу по шею. Оно хоть речушка и не широка, да глубоконька оказалась!
Сперва я напился водицы той. Вдоволь напился! Оно после меду, совсем во рту слиплося. Затем умылся. Хорошенько моську свою выполоскал. Даже саднить перестала, ага! Постоял немного в воде, чтоб откисла грязь да кровушка. Тогда и вымылся полностью. Легко сразу стало так, приятно, хорошо! Поплавал немного. Понырял. Внизу вода совсем холодная! Ключи видать бьют. От того и чистая она речка эта! Переплыл речушку и вылез, уже на другом берегу. Постоял под лучиками солнышка, обсох, и дальше пошел.
В деревню ту пришел уже после полудни. Уже вечереть начало. Ну, деревня, как деревня. Дворы, хаты стоят, забором огорожено. Огороды, сараи. В сараях скотина мукает, хрюкает, да бекает. Курочки кудахчют, гуси гогочют... Воробьи по стрихам стрыбают. Щебечут. Все, как и у нас! Прошелся по улочкам. Нет считай никого! Одни собаки бродют, да кошаки на заборах сидят. Меня завидели, разбежались все. Ну то и к лучшему! Особенно собаки. Они лай как поднимут, народ збаламутят, а мне потом перед людьми объясняй: чего приперся, да за каким хером пожаловал?.. Сказать, что жену искать пришел, дык вдруг на смех поднимут?! Будет потеха народу, а мне смущение... Поди, объясни, что мне приказано было! Вот и хорошо, что собаки молчат. Только людей не видать!
Прошелся дальше. Оно то я с отшибу зашел, может ближе к центру людей сыщу?
Так и вышло! В центре-то клуб, а коло клубу — людей, ого! Бабы, мужики! Детвора стайками носится. Кто повзрослее — ходют, бродют. Какие кучками стоят, болтают. Какие сидят на лавках, семушки поплевуют, гомонят. Старухи, да старики на солнышке морды греют, разомлели. Много людей! По середке площадь и лавка. Мужик на лавке сидит и на баяне играет, бабы коло него пляшут. В платки красивые обернуты. Мужики покуривают, да посвистывают под музыку, а бабоньки пляшут, да повизгивают. Праздник какой у них видать? А какой? Чего-то я не припомню, чтоб дядька Вий про праздник говорил. Он всегда говорит! А может у них свои праздники какие? Деревня-то другая! Ну может и так, людям весело и то хорошо!
Гляжу, на крайней лавочке, две барышни сидят. Разодетые красиво! Платки на них красные, черевики черные, да платья разноцветные. Губы красным намазаны, щеки розовым! Щебечут свое, улыбки до ушей, да глазами постреливают по сторонам. Ну, я сразу и смекнул, — невесты то! Ну а чо? На кой им губы да щеки размалевывать?!
Подошел я к ним, представился. Все чин-по чину! Говорю: — Здрасьте девоньки! Терентием меня звать. Павла — сын. Виктор Семеновича — воспитанник! Вот пришел к вам. Невесту хочу найти. Чтоб в жоны взять!
А они в ступор. Одна глаза свои выпучила, да бледная стала. Снега и то белее. Другая в крик! Да ходу от меня! А эта, в обморок... И что я им сделал такого?! Ведь не трогал я их! Не грубиянничал. Культурно подошел. Правду сказал! Мож и в правду, не надо было так говорить? Может у них тут нельзя, чтобы вот так прямо? Ну, дык, а чо мне им сказать надо было? Про медведя, или про пчел, что рожу мне разукрасили?! Точно! Видать
