Разрушитель - Владимир Сергеевич Василенко
Снаружи уже сгущались сумерки — темнело в это время года стремительно. К тому же темнота эта была непроглядной — снега пока мало, луна ещё не вышла, окна соседних изб крошечные, и свет из них едва пробивается. Деревня словно снова вымерла — даже не верилось, что в этих тёмных срубах есть кто-то живой.
Мы стояли на крыльце, глядя в темноту, и неловкая напряжённость между нами росла с каждой минутой. Я не знал, что сказать, и в целом чувствовал себя по-дурацки. Вопросов-то у меня к матери Богдана было множество, но как их задать, не раскрыв себя?
— Ты… всё ещё злишься на меня? — наконец, прервала молчание Дарина.
— А ты как думаешь?
Она вздохнула.
— Пойми, всё, что я делала — это для твоего же блага. Рано или поздно я бы всё тебе рассказала, но я хотела сначала подготовить тебя. Боялась, что ты всё неправильно воспримешь. И, как оказалось, не зря боялась, не так ли?
— И всё-таки, как ты здесь оказалась? Расскажи с самого начала.
— После той нашей ссоры… Честно говоря, первые пару дней я надеялась, что ты одумаешься и вернёшься. Когда поняла, что ты всё же настроен серьёзно… — она вздохнула, собираясь с мыслями, и продолжила, тщательно подбирая слова. — Я поняла, что ты решил отправиться в Демидов, познакомиться с отцом. Сама же сдуру рассказала, где он… Предотвратить это я уже не могла, поэтому решила хоть немного сгладить углы. Написала письмо Аскольду, предупредила его. И сама отправилась следом. Разминулись мы с тобой буквально на пару дней…
Она замолчала, впервые за долгое время повернувшись ко мне и робко, будто боясь обжечься, коснулась моего плеча.
— Ты не представляешь, как я испугалась, узнав о том взрыве в поезде. А ещё больше — когда разыскала дом Аскольда и увидела на его месте одно пепелище. Я думала, ты погиб!
— И была недалека от истины, — усмехнулся я.
— Смешно тебе! Я чуть с ума не сошла! На моё счастье, попалась мне на глаза одна из листовок, что охранка расклеивала на столбах. О розыске подозреваемого в поджоге. Описание там, конечно, было очень расплывчатое, но я сразу поняла, что речь о тебе. А может, просто хотела надеяться на это. И я искала тебя по всему городу. Кажется, за две недели успела облазить каждый подвал и чердак, развесить амулеты на каждом столбе… Но всё указывало на то, что ты далеко. И тут — перепечатанная статья из «Томского вестника». Если бы она не попалась мне на глаза я бы, наверное, ещё долго металась в поисках. Я пробралась на первый же поезд до Томска и… Вот уже около недели я здесь.
— И не разыскала меня? По-моему, в Томске уже каждая собака знает, где я живу.
— Да, я даже видела твой дом. Но… Явиться туда пока не решилась. А тут образовались другие дела. В Томске у меня было несколько старых знакомых. В том числе Меркул. Ты, может, даже помнишь его. Мы жили какое-то время. Тебе было года три-четыре…
— Не помню.
— Это было еще до того, как мы переехали в Абалаково. Мы ведь вообще мало где задерживались надолго…
— И что у тебя за дела были с этим Меркулом?
— Он… Один из моих учеников. Поэтому, когда я узнала про то, что тут творится, я решила помочь. Всё-таки частично, наверное, это и моя вина…
— В каком смысле?
— Это я когда-то помогла Меркулу создать Осокорь, — оглянувшись на дверь в избу, тихо проговорила она.
— Чего-чего?
— Тише! Не думаю, что местным стоит знать об этом.
— Да уж, думаю, они не очень-то оценят. Но я думал, это древо — просто Измененное…
— Не совсем. Изначально это обычный тополь. А способность его к поглощению эдры и… всё остальное — это наших с Меркулом рук дело.
— Но… зачем⁈
— Это одна из моих старых задумок. Пыталась создать большой сторожевой оберег. Осокорь одновременно и приманивает тварей, и уничтожает. Ну, знаешь, что-то вроде огромной липкой ловушки для мух.
— И что пошло не так?
— Не знаю точно. Либо Меркул перестарался. Либо само древо поглотило слишком много всего, и начало превращаться во что-то большее, чем ловушка. И чем дальше — тем будет хуже.
— Расскажи подробнее.
Она помедлила, снова прислушиваясь к доносящимся из-за дверей избы голосам. Придвинулась ближе и тихо проговорила:
— Знаешь… Если честно, я уже не уверена, что справлюсь. Поэтому, возможно, нам лучше вообще уехать отсюда.
— Исключено. Колывановых вон едва удалось отговорить лезть туда прямо сейчас. А уж о том, чтобы вообще отступить, и речи быть не может.
— Да какое тебе до них дело? — удивилась Дарина. — Я ведь говорю не обо всех, а о нас. Ты, я… Может быть, ещё та девочка…
— Предлагаешь бросить их всех? — холодно переспросил я. — На съедение твари, которую ты же и создала?
Дарина сокрушённо покачала головой, и костяные бусины на её головном уборе тихо стукнулись друг о друга.
— Ты всё никак не повзрослеешь, Богдан. Я много раз говорила тебе — ты должен беречь себя! Тебе уготована более важная роль, чем спасение каких-то там крестьян. И здесь тебе делать нечего, понимаешь? Вернёмся в Тобольск. И я начну готовить тебя. Уже по-настоящему. Научу всему, что знаю, и вместе мы… Почему ты смеешься?
Я и правда не удержался от горькой усмешки.
— Ты, может, и правда могущественная ведьма, и много всякого знаешь. Но, похоже, совершенно не знаешь собственного сына.
— Пожалуйста, Богдан, выслушай…
— Я никуда с тобой не уеду, — отрезал я. — И я не брошу этих людей. Поэтому ты либо помогаешь мне побороть это долбаное дерево, либо не путайся под ногами.
— Но зачем тебе этот риск? Ради чего?
Вопрос, на самом деле, интересный. Я и сам над ним думал на баркасе — времени на размышления было предостаточно. И причин на эту авантюру у меня имелось с достатком, в том числе вполне
