Капитан (СИ) - Ахрем
Распрощавшись с командирами броненосцев, Храбров отправился на крейсер «Новик», где его ждал теплый прием. Кроме хозяина Эссена в каюте находились Руднев с «Варяга», Вирен с «Баяна» и командующий 1-м отрядом миноносцев Тихоокеанской эскадры Матусевич. С этими людьми Храбров чувствовал себя свободно, разговор протекал в конструктивном русле, хотя для достоверности легенды ему вновь пришлось упомянуть «друга из Штаба».
Особо толково повел себя умница Эссен, который не только задал ряд уточняющих вопросов, но сразу же начал обдумывать всевозможные идеи и контрмеры против японцев. Николай Оттович проникся важностью вопроса, он давно знал Храброва, видел в нем серьезного и основательного офицера, который не будет впустую «разводить пары». Матусевич же в свою очередь пообещал поговорить с командирами миноносцев.
Беседа продолжалась больше часа. Храбров сделал все, что можно и с чувством выполненного долга отправился к себе. На самом деле, даже доверительные отношения с Императором не позволяли ему менять некомпетентных адмиралов, давать ход перспективным проектам или продвигать полезных людей. Не мог он взять и перетрясти эскадру Тихого океана, подготовив ее к будущему нападению. У Наместника Алексеева и адмиралов имелись свои друзья и покровители не только в Адмиралтействе, но и среди членов Царской Семьи, так что с их мнением приходилось считаться. А мнение это было часто глупое, недалекое и тщеславное, основанное на собственной выгоде, а не общей задаче.
Капитан первого ранга физически не мог решать многие вопросы, Храброву приходилось хранить свою тайну, играть на чувствах, взывать к чести, попутно сражаясь с волокитой, бюрократизмом, ленью и казнокрадством, что давно и прочно стали неотъемлемой частью РИФа.
Ночь прошла спокойно, а утром, после поднятия флага, завтрака и молебна «Наследник» развел пары и торжественно отсалютовал положенными перед уходом «в дальнюю» семью выстрелами. С берега ответили, после чего крейсер вышел в море и оказался предоставлен самому себе.
Поднимающееся солнце било прямо в глаза. Свежий норд-ост мигом прополоскал тонкую шинель, выдувая остатки тепла. Разрезая волну, форштевень крейсера укутался белоснежной пеной. «Наследник» дымил трубами и шел бодро, на шестнадцати узлах*. Для него это был не предел, на перегоне из Кронштадта на Дальний Восток удалось установить рекорд в двадцать три узла, что являлось прекрасным результатом. Правда, в таком режиме больше часа судно идти не могло, да и расход угля превышал все мыслимые пределы.
Храбров находился на ходовом мостике, наблюдая за работой экипажа и действиями офицеров. Особых замечаний у него не возникло, хотя многострадальный машинный телеграф вновь поломался. Капитан вызвал судового механика Берга и приказал ему наконец-то разобраться с проблемой. Проследив, как два парохода, американский и корейский торопливо уступили им дорогу, Храбров отправился к себе в каюту, отставив корабль на попечение старшего помощника и вахтенного начальника.
Харитонов еще вечером собрал в кают-компании офицеров и довел до них, куда и зачем они отправляются. Данные сведения утром так же сообщили матросам. Тот же Чернышев и ему подобные командиры ничем похожим себя не утруждали, относясь к нижним чинам, как к безмозглой скотине. Храбров подобной позиции не разделял. С его точки зрения люди служили куда эффективней, когда знали, что и для чего делают.
К вечеру, как и было запланировано, Храбров провел ходовые испытания, подняв ход до двадцати двух узлов. Водоизмещение «Наследника» практически доходило до четырнадцати с половиной тысячи тонн, что превосходило показатели ряда броненосцев. При длине в сто шестьдесят два метра и ширине в двадцать два, судно могло пройти без дозаправки углем 8200 миль и экипаж из 890 человек. Для разгона такой махины и поддержания необходимого хода требовалась соответствующая силовая установка. На «Наследники» ими выступали две гигантские паровые машины и 43 котла Бельвиля.
Из-за внушительных показателей англичане признали проект «Дрейк» слишком затратным. По сути, корабли данного типа занимали промежуточную нишу между классическими крейсерами и броненосцами, что накладывало на них ряд особенностей и отличительных черт.
После ходовых, во время которых они отклонились к югу от торговых маршрутов, «Наследник» лег в дрейф. Матросы загодя соорудили деревянный щит, его выбросили в море и провели учебные артиллерийские стрельбы. Налётов, который ранним утром поднялся на борт, задал множество вопросов и что-то записывал в блокнот.
Несмотря на ветер и волну 4–5 баллов комендоры и расчеты показали неплохой результат. Крейсер стрелял в движении, имея скорость двенадцать узлов и расстояние до мишени в тридцать кабельтовых*.
В Тихоокеанской эскадре лучшими крейсерами считались «Аскольд» и «Новик», они показывали самую высокую точность и скорострельность. Сейчас «Наследник» вплотную приблизился к ним. Еще немного, и он ничем не будет им уступать. А опыт обязательно придет, Храбров знал, что рано или поздно, но непременно сделает свой крейсер эталоном для всех остальных. Плохо было лишь то, что снаряды для главного калибра в России не выпускались. Такие пушки просто не использовались ни во флоте, ни в армии. При покупке крейсера удалось создать некоторый запас боеприпасов, но в любом случае он закончится, особенно в условиях войны. И что тогда? Где брать снаряды, если англичане не захотят их продавать? А они точно именно так и сделают, так как поддерживают Японию.
По завершении учебных стрельб последовала команда на общее построение.
— Выражаю вам свою благодарность, Михаил Коронатович за ваши действия и действия ваших артиллеристов, — похвалил Храбров старшего артиллерийского офицера Бахирева. — Так же отмечаю комендоров, дальномеров, обслугу и всех прочих. Молодцы, ребята! Благодарю за службу, к обеду награждаю всех дополнительной чаркой водки!
— Ура! — в едином радостном порыве грянули матросы, одетые в бушлаты, брюки-клеш и тяжелые ботинки-прогары. Старослужащие «форсили» в обуви, носящей название хромачи.
До Чемульпо насчитывалось более двухсот семидесяти миль*. Даже с учетом учебных стрельб, «Наследник» прошел это расстояние меньше чем за сутки. Утром 12 января крейсер подошел к берегу, оставив по правому борту группу небольших островков. Последний из них носил имя Идольми*, сразу за ним стояла корейская брандвахта*, предваряющая вход в порт назначения.
— Ага, вот и «Гиляка» с «Боярином», — заметил Харитонов, подкручивая бинокль. Несколько человек во главе с Храбровым находились на мостики. Здесь же стоял Налётов, с интересом оглядывающий корейский порт.
— И «Сунгари» с ними, — добавил старший минный офицер Долгобородов, обращая внимание на пароход, принадлежавший КВЖД*.
Храбров по примеру помощника так же приложил к глазам бинокль. Местная акватория выглядела больше, чем в Артуре. Кроме русских судов здесь находились английский «Тэлбот», французский «Паскаль», итальянская «Эльба», американская канонерка «Винсбург» и японский крейсер «Чиода». Военные суда стояли отдельно, отдав большую часть свободной воды под гражданские пароходы, яхты, транспортники и паромы под корейскими, китайскими и
