Почтальон - Андрей Никонов
— Невовремя я, — Травин развернулся, чтобы уйти, но тут к горлу подступил комок, в груди что-то сжалось, он опустился на один из стульев. Сознание норовило ускользнуть, и только напряжением воли держалось, перед глазами поплыли мушки, перекрываемые чернотой. — Что со мной твориться?
Страха смерти он не ощущал, и не из таких передряг выбирался, хотя в его время медицина тоже была не ахти какой, а уж в первой трети двадцатого века загнуться можно было от любой болячки.
В комнату не торопясь вошла совсем молодая девушка в белом халате, увидев бледного, держащегося за грудь больного, она выбежала и вернулась почти тотчас с высокой женщиной постарше. Та быстро проверила у Травина пульс, осмотрела глаза, сунула в уши дужки стетоскопа и приложила металлический кружок к груди пациента.
— Нашатырь.
Сергей аж голову вздёрнул, когда ему сунули под нос пузырёк с запахом аммиака.
— Ну вот, сейчас станет лучше.
И вправду, голова чуть прояснилась, комок за грудиной начал исчезать, темнота от глаз отступила, он сжал и разжал кулаки, несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул.
— Так и помереть недолго, — наставительно сказала врач. Она с трудом затянула на плече Травина резиновую манжету, — кто вам разрешил по коридорам разгуливать? За такое, товарищ больной, мы вас быстро выпишем и отправим домой, здесь надо соблюдать порядки.
Говорила женщина громко, каждое слово било молоточком по голове, голос у неё был низкий и хрипловатый, в нём слышались командные нотки.
— Домой — значит домой, — просипел Сергей.
— Смотри, Наденька, какой шустрый, — женщина холодно улыбнулась, проверяя показания манометра, вернула стетоскоп на шею. — Домой он рвётся. Нет уж, товарищ… Как зовут больного?
— Сергей Олегович Травин, — без запинки произнесла Наденька.
— Нет, товарищ Травин, — непоследовательно сказала женщина, — домой вы не пойдёте. С таким давлением не ходят, а ползают. Кто его врач?
— Сергей Павлович.
— Доктор Иноземцев сегодня отдыхает по причине бурных праздников, лечить вас буду я. Где бумаги пациента?
— Сейчас принесу, — Наденька выпорхнула из комнаты.
— Спасибо, доктор, — Сергей попытался встать. — Если бы не вы, то всё, конец мне окончательный. Но теперь я полностью здоров.
— Не люблю таких больных, себе на уме, — женщина нахмурилась, на высоком лбу появилась вертикальная складочка. На вид ей было за тридцать, лицо с высокими скулами, крупным носом и пухлой нижней губой, большие чёрные глаза чуть косили, густые тёмные волосы доктор завязывала в пучок. — Я — Елена Михайловна Черницкая, с этой минуты ваш лечащий врач. А это значит, Сергей Олегович, что слушаться вы должны меня беспрекословно, если хотите выйти отсюда живым и здоровым. Ясно?
— Вы, похоже, пока не знаете, чем я болен, — Травин встал, голова всё ещё кружилась, но на ногах он мог стоять и медленно ходить.
В комнату вбежала Надя, сунула докторше папку.
— Обожди, — Елена Михайловна резко хлопнула рукой по столу, от этого жеста Сергей остановился, настолько он был неожиданным. — А ну сядь, сейчас выясню, что с тобой.
Травин усмехнулся и подождал, пока женщина быстро просмотрит несколько исписанных листов, но садиться не стал. Читала доктор, почти не двигая глазами и держа лист на вытянутой руке, словно охватывала текст целиком.
— Давайте сделаем так, — предложил он, когда Софья Михайловна принялась за записи по второму разу, — вы тут пока почитайте, а я пойду домой, и если вдруг мне станет плохо, вернусь.
— А давай, — женщина решительно мотнула головой. — Надя, готовь документы гражданина к выписке, видишь, он практически здоров. Ничего, что у него сотрясение мозга и сердце останавливалось два раза, еле с того света вернули, наблюдение необходимо, но пусть он лучше идёт и помирает. Так, товарищ Травин?
— Так, — Сергей кивнул. — Того света нет. И с чего бы это у меня сердце остановилось?
Вместо ответа женщина встала, подошла к нему со спины и ткнула кулаком в лопатку. Травина от боли аж качнуло.
— Это меня пулей так? — предположил он. — Странное место, вроде в грудь стреляли.
— Это вы так о ступеньку приложились, хоть и спиной, но ушиб миокарда налицо, шутить с этим не советую, а мозг, — сказала врач, — можно не проверять, нет его у вас, товарищ пациент.
— Вы у нас знаменитость, — Наденька принесла Травину тарелку с пшённой кашей и кусок хлеба с маслом, задержалась в палате, уселась на краешек кровати и смотрела, как Травин ест, — как же, из-за любви пострадали.
— Давай на «ты», — предложил ей Сергей, — а то каким-то пережитком буржуазного прошлого себя чувствую. Из-за какой любви?
— Так этот, кто в вас… в тебя стрелял, он же думал, что ты невесту у него увёл.
— Невесту? — с Варенькой Лапиной, учительницей Лизы, они расстались не очень хорошо, но это произошло буквально на днях, и никакого жениха у неё не было.
— Глашу.
— Какую Глашу? — тут уж Сергей ничего не понимал.
— Почтальоншу вашу, ну или кем она работает.
— Кассиршу.
— Да. В общем, она пропала.
— Так, — Травин внимательно посмотрел на Наденьку. — Ты с чего взяла, что Глаша пропала? Это раз. И второе, раз уж ты всё знаешь, расскажи-ка, почему в меня кто-то стрелял?
— Вот ты непонятливый, — Наденька прыснула, сморщила носик. — Сильно головой ударился о колонну, видать. Я же сказала, у Глаши был жених, который в тебя стрелял, потому что думал, что она с тобой сбежала. А потом оказалось, что не с тобой, и Лакоба уже два раза приходил извиняться, очень беспокоился, что ты помер.
— Лакоба — это жених? — уточнил Сергей.
Наденька кивнула.
— И следователь приходил, но только один раз. И ещё Фомич из второй городской заходил, санитар, очень они с доктором ругались, мол, лечат тебя неправильно.
— Так ты Фомича знаешь?
— Когда на курсах в морг ходили, там он нам показывал всё. Ой, и девочка твоя как узнала, что тебя ранили, так отсюда только на занятия и уходила.
— Лиза?
— Она.
— Я ей всыплю, — пообещал Травин. — Так что, ревнивец этот Глашу-то нашёл?
— Так нет же, пропала она. Следователь потому ещё и приходил, что ищут.
— Погоди, — Сергей отставил тарелку. — Как фамилия следователя?
— Матюшин Ваня. Иван Сергеевич. Он мой старший брат, — видно было, что Наденька своим братом очень гордится. — Только это секрет, ну про то, что Глашу ищут, никому не говори.
Травин улыбнулся — второй пациент лежал
