Время разбрасывать камни - Дмитрий Викторович Распопов
- Всё правильно Ваня сделал, - он открыл книжечку полистал её, и убрал себе в карман, - как-то это странно конечно. Первое управление само настаивает использовать тебя для передачи информации, ампулу с цианидом дают, а агент оказывается проваленным. Сам или не сам, не столь важно. Скандал мог разгорелся знатный, если бы тебя с ним сфотографировали вместе, а его потом задержали за шпионаж. Или же попытались тебя арестовать, а ты раскусил бы ампулу и самоустранился.
- Ну и если уже говорить про все странности, - я решил рассказать ему и про моё испытание, - помните я вам говорил, что меня избивали в подвале? Это были два человека в масках, не Данил, с которым я познакомился позже.
Он остановился и внимательно на меня посмотрел.
- Раньше об этом боялся говорить, поскольку не доверял?
- А кому у нас вообще можно верить, товарищ Белый? – ответил я вопросом на вопрос.
Он хмыкнул.
- Знаешь, что, съезжу-ка я к Юрию Владимировичу один, поделюсь с ним твоими сомнениям, а ты пока никуда не выходи с базы, особенно не садись в машину с людьми из Первого.
- Хорошо, тогда буду ждать вашего решения. А почему кстати вы часы не проверили и дали мне их спокойно привести?
- За это не волнуйся, мексиканцы по нашей просьбе их проверили, - отмахнулся он, - просто часы, по заоблачной стоимости. Не наше это дело, их же не вывозили из страны.
- Да, если уж речь зашла про твои приключения, за что ты мексиканских бандитов покрошил? – продолжил он.
- Каких бандитов, товарищ Белый? – попытался закосить я под дурочка.
- Вань, мы только что говорили с тобой о доверии, - напомнил мне он.
- Ладно, в общем они похитили младшего брата одной из девушек хостесс, которая должна была навредить советской делегации, а я с ней хорошо общался, и она мне всё рассказала, ну а дальше пришлось принять меры, чтобы никто не пострадал.
- А кто второй был с тобой? – он внимательно посмотрел на меня, - любитель удавок.
- Товарищ Белый, считайте, что никого больше не было, - твёрдо сказал я полунамёком, - я был один.
- Ты дал ему слово?
Я пожал плечами.
- Сказал вам всё, что могу.
- Нехорошо конечно Ваня хранить секреты от своих товарищей, но так даже проще. Тебе для сведения, для всех - эту операцию провёл Денис, мы его наградим и отправим куда подальше, чтобы научился думать головой.
- Как скажете, я не гонюсь за подобной славой.
- Да, но кому нужно, будет известна правда, - он внимательно посмотрел на меня, - от тебя нужно лишь молчание.
- Да я не болтлив, когда дело касается важных тем.
- Вот и отлично, - он протянул мне руку, - отдыхай тогда.
- Я бы кстати хотел возобновить занятия у профессора и в МИД-е, испанский мне очень пригодился, а Татищева хотелось бы просто поддержать, поскольку у них с дочерью проблемы большие.
- Да, и пока мы выясняем всё, - вспомнил он, - по Игорю Щёлокову к тебе просьба, продолжай входить ему в доверие, выясни как можно больше о его делах, а особенно о делах его отца. Просьба от Юрия Владимировича. Пока мы не можем со своей стороны показывать активность, а ты для этого идеальная кандидатура.
- А когда от меня уберут то говно, что сейчас льётся со всех газет? – поинтересовался я, - а то вроде, как и не чемпион вовсе с их слов.
- Здесь мы бессильны Вань, - он покачал головой, - кто-то высоко в ЦК очень на тебя зол, и это точно кто-то из первой пятёрки. Мы пробовали поговорить с газетчиками, но те разводят руками, статьи им с фотографиями присылают уже готовыми, они их просто публикуют.
- М-да, ну ладно, - нехотя согласился я, - тогда буду ждать от вас вестей.
- Давай Ваня, держись, главное не раскисай, - он похлопал меня по плечу и повернувшись пошёл к КПП.
***
На следующий день в газетах началось чествование Олимпийских чемпионов, встречи их с ответственными товарищами, правда невысокого ранга. Сам Брежнев не считал легкоатлетов чем-то важным, он любил в основном футбол и хоккей. Так что вскоре всё, о чём мне рассказывал Озолин началось сбываться: из всех семи золотых медалистов, орден Ленина вручили двум, ещё трём серебряным призёрам вручили орден «Знак Почёта» и оставшимся медали «За трудовое отличие». Меня же никуда не звали, никаких награждений не было, единственное, что пришёл хмурый Щитов, обнял меня и сказал не раскисать. Затем вручил ордер на получение комнаты и два ключа на ржавом металлическом кольце.
- Это максимум Вань, что я смог, - он старался не смотреть мне в глаза.
- Деньги хоть заплатят? Было три мировых рекорда мной побито, - напомнил ему я, - две золотых медали и одна бронзовая.
- Тут такое дело Ваня, - смутился он, - тебе заплатят за два рекорда по пять тысяч за каждый.
- Александру, за мировой рекорд обещали пятнадцать, - поделился я с ним инсайдом.
- Ты газеты давно читал Ваня? При твоём имени у многих сейчас мгновенно пригорает зад, поэтому о чём-то договариваться с руководством просто нереально. Так что лучшее, что мы выбили, это по четыре тысячи за золото, полторы за бронзу и по пять за рекорды, ну и плюс комната в коммуналке, - расстроено сказал он.
- То есть с этого ещё минус тринадцать процентов подоходный, минус один процент профсоюзных и минус полтора процента комсомольские сборы? – быстро подсчитал я, поскольку с последнего разговора с Озолиным яснее понимал картину происходящего.
- Полтора процента за перевод денег и твой долг из кассы товарищеской взаимопомощи, - напомнил он.
- Какой перевод? Я готов и наличными получить за полтора процента.
- Ваня, так положено, не твоего ума дело менять порядок.
- Как-то совсем негусто получается Николай Петрович, - я покачал головой, - шестнадцать тысяч с копейками за два мировых рекорда и золотые медали.
- Тебе раньше деньги вообще же не нужны были, - напомнил он мне.
- До победы! – я тоже напомнил ему о своих словах, - но теперь, хотелось бы устроить свою жизнь, вне этой тренировочной
