Новый старый 1978-й. Книга четвертая (СИ) - Храмцов Андрей
— Я догадываюсь, что ты много мне не сказал. Но одно я понял точно — ты спас мою честь, а поэтому и жизнь. Меня зовут Антонов Сергей Николаевич. А остальное ты, наверное, знаешь. Дай я пожму твою руку. Хоть мне строго-настрого запретили даже садиться в кровати, но я же не болен и руку я пожать имею полное право. Спасибо за помощь, я это никогда не забуду.
— Не за что. Рад был помочь. А теперь ждите Юрия Владимировича, он скоро уже должен быть
Мы обменялись крепким рукопожатием и я постучал в дверь. Мне её открыли. Когда я вышел, то сказал охранникам, чтобы никого из персонала больше в комнату не пускали, кроме товарища Андропова. Сотрудник, с которым я разговаривал в самом начале и который проводил меня сюда, ждал недалёко от двери и очень удивился моему распоряжению.
— С пациентом всё в полном порядке, — сказал я, обращаясь к нему, — поэтому он опять переходит в прямое подчинение к Юрию Владимировичу, помощь медиков ему больше не нужна.
Я сам дошёл до лифта, где охранник сопроводил меня наверх и передал наземной охране. В этот момент во двор этой псевдогостиницы въехал кортеж из правительственного бронированного «зила» и чёрной волги сопровождения. Охранник открыл дверцу и оттуда появился Андропов. После пятничного покушения Юрий Владимирович, я так понял, обычными «Волгами» пользоваться уже не будет. Да, не успел я тихо исчезнуть. Придётся кратко доложить суть проблемы Андропову, опустив большинство деталей.
— Здравствуй, Андрей, — сказал Андропов, удивленно глядя на меня. — Что-то ты быстро освободился.
— Здравствуйте, Юрий Владимирович, — ответил я на приветствие своего непосредственного и единственного начальника. — Так я уже всё закончил.
— И каков результат?
— Сергей Николаевич всё вспомнил, я ему только немного помог.
— Опять ты скромничаешь. До тебя целый консилиум врачей ничего сделать с ним не смог, а он меньше чем за час всё сделал.
— Про консилиум не знаю, чем он там занимался, но только за одно то, что они собирались сделать с генералом, их надо разогнать. Если бы не моё вмешательство, то ваш заместитель вчера бы умер. А я свою работу выполнил, как обещал, можете принимать. Товарищ генерал-лейтенант хотел мне рассказать, что он вспомнил, но я его успел остановить и сказал, чтобы ждал вас. Мне чужие секреты без надобности, я предпочитаю по ночам спать спокойно.
— Раз говоришь, что всё сделал, то можешь ехать. Если всё так, как ты сказал, то я от своего слова не отказываюсь. Мы с тобой в воскресенье в Завидово говорили о бюсте, значит поставим тебе бюст. Вторую Звезду ты, за то что спас меня и моего заместителя, заслужил. У тебя же малая родина где-то здесь, под Москвой?
— Да, Юрий Владимирович, недалеко от Москвы. Мама меня могла в Москве зарегистрировать, но родился я рядом с одной из ваших секретных школ, где в это время проходил учебу мой отец. Поэтому в местном роддоме метрику и выписали. Теперь я вынужден писать в анкетах целых три географических обозначения вместо одного короткого.
— Да, помню твою анкету и эту нашу школу. И что ты предлагаешь?
— Раз нельзя без второй Звезды обойтись, то если уж решите с бюстом, пусть на территории моей школы его поставят. Её решили моим именем назвать, в этом случае всё одно к одному получается.
— Слышал я об этом и дал добро. Поэтому где-то через месяц твоей школе официально присвоят твою фамилию, вот тогда и бюст одновременно поставим. Конечно, при условии, что с Антоновым ты полностью разобрался.
— Полностью, сейчас увидите и услышите сами. Раз я больше не нужен, то я тогда поеду?
— Езжай. Если срочно понадобишься, то вызову.
Я сел в машину и выехал через открывшиеся передо мной ворота. Я думаю, что Андропову будет очень интересно, наконец, выяснить, кто стоит за двумя этими покушениями на него. Но прямых улик и доказательств у него нет. Зато теперь Юрий Владимирович будет знать, откуда ждать следующего удара и будет готов. Как говорили древние римляне: «Praemonitus, praemunitus», что значит «Предупреждён — значит вооружён». Как видно из самой пословицы, древние любили краткость, сиречь лаконичность, опуская несущественные части речи. Я же опускать ничего не буду, а просто займусь теперь очень приятными делами, которые кажутся мне ещё намного приятнее после того, что я вытворял с мозгом генерала. Мне просто нужно расслабиться и это можно сделать только рядом с молодой и красивой девушкой, которая тебя очень любит.
Глава 3
«Любовь это то, что бывает
Во взрослом кино.
Бывает и в жизни любовь, говорят,
Но это, но это, но это, конечно,
Секрет для ребят».
Песня из к/ф «Король-олень»
Первое, что я сделал, когда выехал за периметр этого, ставшего уже не секретным для меня, объекта, позвонил Машке. Она меня ждала и сразу подняла трубку.
— Привет, девица-красавица, — сказал я в телефон. — Ждёшь?
— Жду, — ответила Машка счастливым голосом.
— Я заеду за тобой через десять минут и остановлюсь у своего подъезда, а не у твоего. Ты подходи и садись в машину. Если кто и увидит мою «Волгу», то у моего подъезда и решат, что я заезжал к себе на старую квартиру.
— Поняла. Я уже готова, так что в этот раз не опоздаю.
Я ровно через десять минут проезжал мимо нашего с Машкой дома и она уже подходила к назначенному месту. Я притормозил и девушка, открыв переднюю дверь, села внутрь.
Машка, неожиданно, впилась своими губами в мои и я еле оторвался от неё.
— Ты чего делаешь? — спросил я удивленно.
— Соскучилась, — ответила та, глядя на меня влюблёнными и, одновременно, восхищенными глазами. — Знаешь, как я вчера мучилась и терпела у вас дома? Просто ужас. Я тебя жутко ревновала, злилась и гоняла нещадно твою Светлану.
— То-то она никакая была, когда я вошёл на кухню. А зачем ты вчера ей сказала, что все девчонки в меня влюблены?
— Извини, сорвалось.
— Ладно, проехали. Народ к разврату готов?
— Это к сексу, что ли?
— Типа того, только в более широком смысле.
— Я давно готова. А куда мы едем?
— Гостиницу «Россия» знаешь?
— Ух ты, я там ни разу не была. Неужели туда поедем?
— Да, я снял для нас номер, он тебе понравится.
— А цветы будут?
— Всё будет. Даже шоколад и шампанское.
— Умеешь ты, Кравцов, юных и скромных девушек соблазнять.
— Это кто тут скромная? Ты вчера готова была мне прямо в машине отдаться. Помнишь?
— Я и сейчас готова. Но в красивом гостиничном номере это будет гораздо лучше, это ты сам сказал.
— Говорил, не отрицаю. А по поводу сегодняшнего молчания в школе о том, что ты идёшь ко мне во вторник на День рождения?
— Я только Катьке сказала, она никому не скажет.
— Ну, понятно. Уверен, об этом уже знает вся школа. А про сегодняшнее ты тоже, кроме Катьки, никому не говорила?
— Я что, дура что ли. Этого никто не должен знать, только мы с тобой.
— Ну слава Богу, хоть об этом ты никому не разболтала.
— Я же понимаю, что тогда я тебя больше не увижу, а это для меня хуже смерти.
— Маш, ты действительно меня так сильно любишь?
— Да, и я ничего с собой не могу поделать. У меня вся комната в твоих фотографиях увешена. Я даже из вашего музея три штуки украла, но Димка об этом не знает. А мама крутит пальцем у виска и вздыхает.
— Ну ты, Машка, даёшь. Что ты во мне нашла?
— Всё! У тебя есть Солнышко, а у меня есть ты. И этого мне достаточно.
— Да, вот она какая, оказывается, девичья любовь.
Когда мы подъехали к «России» и я поставил на стоянку машину, Машка как-то испуганно посмотрела на вход в гостиницу.
— Ты что, боишься? — спросил я девушку.
— Есть немного, — ответила Машка честно.
— Хочешь не пойдём?
