Хиллари Родэм Клинтон - Тяжелые времена
Сьюард продолжал деятельность на посту госсекретаря и после окончания Гражданской войны. В 1867 году, в очередной раз проявив мудрость, он организовал приобретение Аляски у России[13]. Выделение на эти цели 7,2 миллиона долларов считалось настолько экстравагантным шагом, что сделка была названа «глупостью Сьюарда», хотя теперь мы понимаем, что это была одна из самых талантливых операций с землей в американской истории (по 2 цента за акр, практически задаром). Сразу же после окончания колледжа я провела несколько незабываемых месяцев на Аляске, разделывая рыбу и перемывая посуду. Сейчас, когда мое имя все чаще стало упоминаться в связи с возможным назначением на пост госсекретаря, я начала задаваться вопросом: не преследует ли меня призрак Сьюарда? И все же мне следовало определиться: если избранный президент обратится ко мне с соответствующим предложением, не будет ли глупостью отказываться от деятельности в сенате и всех своих планов ради краткосрочной работы в Госдепартаменте?
* * *Вечером того дня, когда избранный президент Обама звонил Биллу, журналист, освещавший состоявшуюся в Нью-Йорке церемонию награждения победителей конкурса «Женщина года» по версии издания «Гламур», по пути на это мероприятие поинтересовался у меня, собираюсь ли я рассматривать вопрос о какой-либо должности в администрации Обамы. Я высказала то, что чувствовала в тот момент: «Я счастлива быть сенатором от штата Нью-Йорк». И это было правдой. Однако я вполне была реалистом, чтобы понимать, что в политике все возможно.
Утром в четверг, 13 ноября, я прилетела вместе с Хумой в Чикаго, чтобы встретиться с избранным президентом. Мы добрались без приключений. Когда мы приехали во временную штаб-квартиру, где мне предстояло встретиться с президентом один на один, я очутилась в большом кабинете, отделанном деревом и меблированном несколькими стульями и раскладным столом.
Барак Обама выглядел более спокойным, раскованным и отдохнувшим, чем в последние месяцы. Хотя он и столкнулся с самым серьезным экономическим кризисом со времен Великой депрессии, он казался уверенным в себе. Как мне в дальнейшем и доведется нередко встретиться с подобной его тактикой, он, отказавшись от светской болтовни, сразу же перешел к сути дела – и попросил меня стать его госсекретарем. Он объяснил, что уже некоторое время раздумывал об этом предложении, поскольку считал, что я являлась лучшей кандидатурой (по его словам, единственной кандидатурой) на эту должность на данный момент с учетом уникальных проблем в стране и за рубежом, с которыми столкнулись США.
Несмотря на все доходившие до меня слухи и задававшиеся мне прямые вопросы, я была поражена. Всего несколько месяцев назад мы с Бараком Обамой выступали соперниками на первичных выборах, одних из наиболее упорных и ожесточенных в истории страны. Теперь же он просил меня войти в состав его администрации и занять одну из высших должностей, четвертую по порядку замещения президентской власти. Это было похоже на финальную серию телесериала «Западное крыло», в которой избранный президент также предлагает своему поверженному оппоненту пост государственного секретаря. В телевизионной версии соперник вначале отказывается от этого предложения, но избранный президент отклоняет этот отказ.
В реальной жизни избранный президент Обама привел хорошо продуманную аргументацию. Он объяснил, что намерен уделить значительную часть своего времени и сил преодолению экономического кризиса, в связи с чем нужна достойная фигура, чтобы представлять его за рубежом. Я внимательно выслушала его и вежливо отказалась от этого предложения. Безусловно, подобное предложение оказало мне высокую честь. Я проявляла искренний интерес к внешней политике и считала, что нашей стране необходимо восстановить утраченные в различных регионах мира позиции. Требовалось завершить два вооруженных конфликта, противостоять возникающим угрозам и использовать в наших интересах новые возможности. Но я также видела острую необходимость решать проблему массового сокращения рабочих мест в стране, восстанавливать разрушенную систему здравоохранения, создавать новые возможности для работающих семей. Люди страдали от множества проблем и нуждались в тех, кто был бы способен защищать их интересы. Все это и многое другое ожидало меня в сенате. Кроме того, как я полагала, было достаточно опытных дипломатов, которые могли достойно выполнять функции госсекретаря.
– Как насчет Ричарда Холбрука? – предложила я. – Или Джорджа Митчелла?
Однако избранный президент предложил вернуться к этому вопросу позднее, и я покинула его, пообещав подумать об этом. Возвращаясь самолетом в Нью-Йорк, я больше ни о чем другом не думала.
Еще до того, как я приземлилась в Нью-Йорке, средства массовой информации наполнились слухами. Два дня спустя на первой странице издания «Нью-Йорк таймс» появилась статья «Встреча Обамы с Клинтон порождает сплетни», в которой отмечалось, что перспектива моего назначения на пост главного дипломата страны может явиться «неожиданной концовкой» «драматической борьбы между Обамой и Клинтон» в ходе президентской кампании. Из уважения к избранному президенту я избегала подтверждать даже то, что мне было сделано соответствующее предложение.
Я обещала подумать, что я и сделала. В течение следующей недели я обстоятельно поговорила с семьей, с друзьями и коллегами. Билл и Челси были терпеливыми слушателями и призывали меня тщательно взвесить данное предложение. Мои друзья разделились примерно поровну: кто-то с энтузиазмом поддержал эту идею, другие отнеслись к ней со скепсисом. Над многим следовало хорошенько подумать, и на то, чтобы собраться с мыслями, было отведено только несколько дней. Предложенная работа была весьма заманчивой, и я была уверена, что смогу успешно справиться с ней. В течение многих лет в качестве первой леди и сенатора я уже пыталась выработать решение для тех проблем, с которыми сталкивались Соединенные Штаты по всему миру, и у меня уже были налажены хорошие отношения со многими ключевыми мировыми лидерами, от Ангелы Меркель в Германии до Хамида Карзая в Афганистане.
Джон Подеста, неоценимый друг, сопредседатель «переходной команды» Обамы и бывший руководитель аппарата Белого дома в администрации моего мужа, 16 ноября позвонил мне, чтобы обсудить некоторые вопросы и подтвердить, что избранный президент действительно желает видеть меня в своей администрации. Мы обговорили ряд практических аспектов, например вопрос о том, каким образом я оплачу оставшийся после избирательной кампании долг в размере более 6 миллионов долларов, если я стану государственным секретарем и, следовательно, буду должна оставаться вне партийной политики. Кроме того, мне не хотелось делать ничего, что могло бы ограничить жизненно необходимые проекты, которыми Билл занимался по всему миру через благотворительный Фонд Клинтона. В средствах массовой информации много говорилось о возможном конфликте интересов между его благотворительными усилиями и моим планируемым назначением. Эта проблема была быстро решена после того, как «переходная команда» президента проверила список спонсоров Фонда Клинтона (а Билл согласился обнародовать их имена). Наряду с этим, чтобы избежать возможных конфликтов, Биллу пришлось отказаться от проведения за рубежом различных инновационных благотворительных конференций, к организации которых он приступил под эгидой сформированного им международного филантропического сообщества «Глобальная инициатива Клинтона».
– То, что ты сможешь сделать в качестве госсекретаря, существенно перевесит любой проект, который мне придется сократить, – заверил меня Билл.
На протяжении всего этого времени и в течение последующих четырех лет Билл, как и ранее в течение десятилетий, оказывал мне существенную поддержку и помогал дружеским советом. Он напоминал мне, что бы надо сосредотачиваться прежде всего на «основных тенденциях», а не на тех вопросах, которые попадают на первые полосы газет, и опираться на имеющийся опыт.
Я обратилась за советом к некоторым из своих доверенных коллег. Сенаторы Дайана Файнштейн и Барбара Микульски и конгрессмен Эллен Тошер выступали за то, чтобы я приняла предложение Обамы, того же мнения придерживался и мой хороший знакомый Чак Шумер, сенатор от штата Нью-Йорк. Хотя многие любили подчеркивать, насколько мы с Чаком разные люди и что нередко мы соперничали друг с другом, на самом деле мы с ним были отличной командой, и я уважала его врожденное чутье. Лидер большинства в сенате Гарри Рид удивил меня, сообщив, что избранный президент еще прошлой осенью, во время избирательной кампании в Лас-Вегасе, интересовался его мнением по данному вопросу. Гарри Рид сказал, что хотя он и не хотел бы терять меня в качестве сенатора, однако не видит для меня причин отказываться от этого предложения.
