Александр Больных - Пуля-дура. Поднять на штыки Берлин!
– Ну-с, господа, я полагаю, мы можем начинать? – у всех сразу и ни у кого именно спросил Петр Иванович.
Канцлер поднял руку:
– Ни в коем случае. Мы должны дождаться Его Высочества, наследник Петр Федорович обещал сегодня быть.
После этого граф Шувалов скривился, словно ему привелось раскусить хороший спелый лимон из собственной оранжереи. Вот уж кого он меньше всего хотел видеть, так это цесаревича, однако ж были в этом и положительные моменты, ведь наследник терпеть не мог канцлера. Вопрос только в том, насколько одно уравновесит другое. И действительно, вскоре в дверях возникла нескладная фигура в тесном синем камзольчике, члены Конференции поспешно вскочили. Цесаревич прошел к председательскому креслу, неловко переставляя прямые ноги в высоких грубых ботфортах, от которых явственно разило дегтем, дождался, пока все отдадут положенный поклон, и брюзгливо предложил:
– Садитесь, господа, садитесь.
Петр Иванович тихо вздохнул. Его шелковый кафтан буквально сиял золотом и камнями, брабантские кружева… Ну, не скажите, только серебряные. Говорят, что кафтан графа Разумовского тоже бриллиантовые пуговицы украшали, но у Шувалова они, пожалуй, покрупнее. Братец Александр не раз пенял ему, что-де живет не по средствам, но Петр Иванович досадливо отмахивался: пустое, если есть долгу двести тысяч, нужно перехватить еще триста, тогда ровно полмиллиона получится. Хотя заводы уральские изрядную прибыль приносят, но все равно деньги нужны отчаянно, особливо же для новых начинаний.
Петр Иванович встал, откашлялся и произнес:
– Господа, сегодня мы должны решить, как лучше исполнить повеление Ея Величества о привнесении военных действий во владения короля прусского.
– Действительно, – тут же заторопился канцлер, – согласно союзному трактату мы должны оказать всемерную помощь Австрии, дабы совместными усилиями укротить этого хищного волка, терзающего Европу. Ведь он уже проглотил Силезию и Саксонию, кто же станет его следующей жертвой? А наши австрийские союзники уже разбили пруссаков при Колине! Сейчас самое время нанести им новый удар!
Петр Иванович видел, что при каждом новом слове Бестужева цесаревич все больше и больше мрачнеет. Голова его постепенно уходила в плечи, и только длинный нос торчал, словно клюв цапли. Вообще в эту минуту наследник больше всего походил на потрепанную, полинявшую цаплю. Наконец Петр Федорович не выдержал, вскочил и в ажитации закричал:
– Глупцы! На что вы рассчитываете?! Великий Фридрих уже разбил австрийцев при Праге, занял Дрезден, и Саксонии больше нет. Его армия непобедима! Он величайший вождь, выше Цезаря и Александра, Солона и Ликурга! Он сотрет вас в порошок! – Как всегда, когда он терял равновесие, становился заметным грубый немецкий акцент. – Да если бы на то была моя воля, ваш армий давно стояль бы под знаменами der Grosse короля! Это война не нужна России, но лишь врагам ее.
– Но государыня… – заикнулся было Бутурлин.
– Молчать! – взвизгнул цесаревич. – Если бы я был императором, войны этой не было бы, запомните сие хорошенько, господа.
Петр Иванович видел, как помрачнели генералы. Действительно, получается неловкое положение, ведь всем было известно, что у государыни Елизаветы неважное здоровье, и когда корону возложат на Петра Федоровича, еще неизвестно, как дела повернутся. Проиграешь сейчас баталию – накажут незамедлительно, а выиграешь – так жди неприятностей в скором будущем. Вот и выкручивайся как знаешь. Граф Шувалов усмехнулся про себя, он-то сам давно решил, что и как следует делать, но пока не торопился говорить об этом. Для задуманного потребна будет помощь брата Сашеньки, но не дал ему бог ума великого, так что пусть узнает обо всем как можно позднее. И к двоюродному братцу Ивану Ивановичу тоже придется обратиться, он ведь конфидент государыни. Петр Иванович вздохнул. Скверно все-таки, что в решении дел государственных приходится полагаться на всяческих ласкателей.
А цесаревич тем временем продолжал буйствовать:
– Армия прусская непобедима! Выучка ее солдат совершенна и не имеет ни малейшего изъяна! Зольдатен маршируют как идеальный автомат. Вот я долго разбирал уроки великого Фридриха, хотя кто-то еще называл это глюпый игрой в зольдатики. Нет, я изучил искусство победы великого Фридриха! И когда я стану императором, моя армия будет походить на прусскую, солдаты станут не хуже, чем в Потсдаме. Моя голштинская гвардия есть образец, по которому будет вылеплена вся российская армия. Ах, если бы только мне стать прусским полковником! Это ведь мечта каждого немецкого принца.
Петр Иванович постарался подавить нараставший гнев. Вот, оказывается, о чем мечтает наследник российского престола! Но тут снова заговорил канцлер:
– И все-таки мы должны будем перейти к активным действиям. Мало того, что Фридрих напал на Австрию, которая связана с Россией союзным договором, и тем бросил вызов нашей государыне, так нет, его планы идут дальше. Он собирается обменять уже захваченную Саксонию на Чехию, а потом посадит своего брата Генриха на Курляндский престол. После этого Польша превратится в вассала Пруссии, и вот на границах государства Российского появляется новый прожорливый хищник.
– Das ist клевета на благородные помысель короля прусского по привнесению порядка в земли польские, кои терзают смуты, проистекающие от своеволия польского шляхетства, – окрысился цесаревич. – Мы, наоборот, должны всемерно помочь ему истребить крамолу. Фридрих есть естественный союзник России.
Конференция замялась. С одной стороны, возражать канцлеру никто не хотел, в большую силу вошел Бестужев, но и с наследником ссориться не с руки было. Петр Федорович был памятлив, но злопамятен втрое, и неизвестно еще, как оно дальше повернется.
Наконец князь Голицын нашел способ вывернуться:
– Конечно, мы, как верные слуги Ея Величества, обязаны исполнять монаршее повеление, однако ж то должно быть обращено к пользе государства, а не ко вреду. Армия наша пока еще не готова в должной степени, солдаты глупы и необучены, магазейны не построены, а потому при выдвижении в сторону неприятеля армия будет терпеть жестокую нужду. Нет, мы пока еще не готовы к войне.
– Именно! – с жаром подхватил наследник. – Фельдмаршал Миних начал приведение армии в надлежащий порядок и написал новый устав, в коем делается упор на ведение огня. Великий Фридрих одерживает свои победы весьма просто. Его гренадеры делают шесть выстрелов, пока противник делает всего лишь пять, и тем прусская армия как бы получает еще несколько полков в каждой баталии.
– Но государь наш Петр Великий одерживал победы молодецким штыковым ударом, – встрял вдруг князь Трубецкой, молчавший доселе. – Нашей армии всегда был присущ дух наступательный!
– Фу, какое варварство! – поморщился великий князь. – Это мужицкая драка, а не высокое искусство. Нужно беречь обученных солдат, солдат стоит дорого!
– Так то, ваше высочество, ежели он обученный, – как бы в сторону произнес Шувалов. – А наш солдат туп и глуп. Он свою фузею тащит словно дубину и вместо штыка скорее прикладом по голове приласкает. Стреляет раз в году на Пасху, да и то не всегда. Помните, граф Шереметев изволил сказать, что людишков у нас хватит. Хватить-то хватит, только для чего? Для победы может и не хватить.
– Вот, граф Петр Иванович, – с энтузиазмом подхватил цесаревич, – и вы со мной согласны! Я же говорю: нужно их учить, яко моих голштинцев. Образцовое войско!
– И все-таки нельзя забывать заветы Петра, – назидательно произнес Бутурлин. – А вообще-то, господа, не пора ли заканчивать? Все ясно, армии переходить в наступление. Так по сему поводу, я полагаю, можно немножко причаститься…
– Однако даже в славной баталии Полтавской, как вы помните, когда дело до штыков дошло, шведы Новгородский полк опрокинули, и когда бы не вмешательство самого государя, еще неизвестно, чем бы дело закончилось, – снова как бы в сторону произнес Шувалов.
Цесаревич снова обрадовался:
– Вот я снова повторю, что нельзя нам следовать варварским обычаям. Тот же царь Петр всемерно завещал следовать европейскому маниру, прежде всего в организации военной.
– Мы и будем ему следовать, – кивнул Шувалов. – Надобно Артиллерийскую школу, великим Петром учрежденную, привести в надлежащий порядок. После этого наша артиллерия ни в чем не уступит европейской. Полагаю даже, что и артиллерия Фридриха не сможет с нашей тягаться, тем более что у нас есть чем его удивить. Однако на это потребуется время и время, подготовить солдатика не так просто, особенно если приходится вытесывать его из российского Ваньки.
– О да! – с энтузиазмом подхватил великий князь. – Это есть великое искусство: воинская экзерциция. Рюсский мушик не может постигать этот великий искусство. Совершенные экзерциции могут быть достигаемы только в просвещенной Ойропп!
