Владимир Благов - Хронопилот
Ренке не стремился узнать о ПОЛИГОНЕ больше, чем полагалось знать шефу гестапо. Он мог только догадываться о его назначении, и его самые скромные предположения заставляли Ренке неустанно заботиться о своевременном пресечении вражеской агентурной деятельности.
Поэтому когда шеф гестапо узнал, что на вверенной ему территории начал работать русский радист, он лично возглавил операцию «Пеленг». В распоряжении оберштурмбаннфюрера было две машины — пеленгатора и группа дешифровки.
Но радист был неуловим. Он произвольно менял время выхода в эфир, пользовался каждый раз новым шифром, был мобилен и хорошо знал окрестные леса. Его отчеты были предельно лаконичны. Ответов он не получал, а может быть, и не ждал их.
— Самым талантливым и преданным, как правило, не доверяют, — говорил по этому поводу штурмфюрер Фогель, подавая Ренке расшифровку очередной радиограммы. — Сегодня русский продублировал сообщение от семнадцатого числа.
— В Омске, видимо, не спешат верить своему шпиону, — сказал Ренке, просматривая колонки цифр и короткий текст под ними.
«Апокалипсис назначен на двадцать пятое. Жду в пункте Д. Курт».
— Этот «Курт» очень торопится: открыто сообщает дату, — комментировал Фогель, пока Ренке, подперев рукой щеку, дотошно всматривался в текст. — Как вы думаете, герр оберштурмбаннфюрер, что именно произойдет двадцать пятого?
— Противник неплохо информирован, вот что я думаю, — ответил Ренке. — Готовится диверсия. На днях надо ждать парашютистов.
— Но поверит ли «Курту» Омск? Берия повсюду видит провокаторов и предателей.
— Берия не жалеет агентов. Десятком больше, десятком меньше, для него это роли не играет. А у большинства его агентов выбор небольшой: либо лагерь, либо могила.
С этими словами Ренке потянулся к телефону, резкими движениями крючковатого пальца набрал номер телефона Моллера и замер в ожидании. На том конце провода долго не снимали трубку. Наконец надменный голос прошелестел тусклое «Слушаю».
— Штандартенфюрер, — Ренке напрягся, говорил явно через силу. Моллер был выскочкой, быстро карабкавшимся по служебной лестнице. И хотя к нему благоволил сам Гиммлер, таких Ренке терпеть не мог. — Говорит Ренке из гестапо, у меня для вас важное сообщение.
— Говорите, я слушаю.
— Штандартенфюрер, я уже докладывал вам о русском радисте…
— Вы его до сих пор не поймали?!
Ренке проигнорировал вопрос.
— Мои люди перехватили и расшифровали его донесение, — сказал он. — Радист сообщает своему руководству дату…. Двадцать пятое. Вам это ни о чем не говорит?
Моллер долго молчал, недоумевая, как могла эта сверхсекретная информация дойти до советского агента.
— Нет, это мне ни о чем не говорит! — солгал он.
— Может быть, на двадцать пятое намечены какие-то работы, опыты? — стал допытываться Ренке.
— Во всяком случае, вас, Ренке, это не касается, — довольно резко ответил Моллер и уже мягче добавил. — Если вас не затруднит, прочтите текст радиограммы целиком.
Ренке прочел. Опять наступило тягостное молчание. Моллер обдумывал свой ответ.
— Благодарю вас, оберштурмбаннфюрер, я приму к сведению вашу информацию, — сказал Моллер и повесил трубку. Ему необходимо было срочно переговорить с Берлином.
Ренке хладнокровно бросил трубку на рычаг телефона и нравоучительно произнес:
— Вот так, Фогель. Пусть теперь Моллер сам позаботится о своей безопасности.
3
Закинув винтовку за спину, сквозь чащу пробирался мужчина в ватнике и кирзовых сапогах. Под ногами трещал валежник. С волос и бороды человека клочьями свисала паутина. Звали этого человека Сил Силыч, хотя по паспорту был он вовсе Кузьма Фомич. Еще с молодости приклеилось к нему такое уважительное прозвище, как бы указывающее на его силу-силушку. И неспроста, ибо силы он был недюжинной: двумя пальцами подковы ломал. Ходил на медведя с ножом. И шла о нем молва, что душегуб он: человека ему убить, что плюнуть.
Прежде он был лесником, имел пасеку, плотничал, но по глупости угодил в тюрьму и отсидел там восемь лет. Вышел перед войной, скрывался от мобилизации, попал в штрафбат, дезертировал и, наконец, оказавшись на родной Брянщине, добровольно пошел в полицию. Трубил усердно, продвинулся по службе. Однако больше всего хотелось Сил Силычу влезть в эсэсовский мундир, чтобы не бояться за свое будущее. Он всячески старался выказать свою преданность, проявлял особую жестокость по отношению к землякам, дважды участвовал в массовых расстрелах.
Ренке, искавший таких людей, пригрел и обласкал Сил Силыча, сделав его своим тайным осведомителем. Фамилия у Сил Силыча была смешная — Барсук, и Ренке решил не ломать голову, подыскивая кличку новому агенту, а сделать ею саму фамилию.
— Барсук С. С., - острил он. — Где тебе, скотина, служить, как не в СС.
Прошлой ночью ездил Барсук в родную деревню к бывшей жене. Заночевал, изрядно накачался самогоном, а утром с больной головой, вздыхая и охая, побрел через лес в город, да заплутал. Дивился, что сыграл лукавый с ним такую шутку, ведь вырос почти что в лесу, знал здесь каждое дерево. Ан нет, угораздило. Вот теперь и лез через бурелом, сам не зная куда.
Когда впереди послышались голоса, Барсук остановился и прислушался. «Не дай Бог, на секретный объект вышел, — тоскливо подумал он. — Тут либо на минах подорвешься, либо собаками затравят, но живым уйти не дадут».
Говорили совсем близко, вроде, по-немецки, но Сил Силыч почел за благо не высовываться, а понаблюдать из кустов. А то ведь немцы сначала стреляют, а уж потом разбираются, кто да что. Недавно сослуживцу его — Грищенко — ни за что влепили пулю между глаз: покуражились. А труп для обозрения на столбе повесили. Да еще — смеха ради — табличку на грудь нацепили. Якобы партизан.
Партизан-то почти всех в лесу повывели — газом травили. Те, кто выжил, по болотам сидят да осоку едят. «Большой земли» теперь нет: из Омска сюда не очень-то налетаешься. Ни жратвы, ни медикаментов. Вот и сидят народные мстители по норам голодные да больные. А пуще того, злые, как собаки бешеные. Боятся их немцы, потому как смертники они, на все готовые.
Барсук пошел осторожнее, ступал мягко, пружинисто, каждой ветке кланялся. Подошел к знакомой вырубке и обомлел. Стоял посреди прогалины краснозвездный самолет, а около него туда-сюда сновала девушка. Странная какая-то. Вся в черном обтягивающем трико, как акробаты в цирке. А до чего смазливая, таких в жизни и не бывает! С кем-то по-немецки разговаривает, с каким-то мужиком, но того не видать. Стало быть, в самолете сидит. Сколько же их всего тут? Не может быть, чтобы двое.
Вдруг Сил Силыч увидел, как девица рванула с земли трехпудовый камень, взвалила его себе на плечо и с такой ношей спокойно пошла к краю вырубки.
— Ни хрена себе! — подивился Барсук. — Ай да дивчина! Пожалуй, не слабее меня будет. Однако, не немка она.
Он перевел взгляд на самолет, и тут до него дошло, что самолет — не птица, не мог он зависнуть над вырубкой и опуститься на траву, даже не примяв ее колесами. Все было так, будто некий великан пронес «Ли-2» над соснами, держа двумя пальцами за фюзеляж, и нежно, не задев и травинки, опустил его в узкое окошко прогалины.
Барсук попятился. Шкурой он дорожил, лезть не в свое дело не собирался. Однако доложить — надо. А в гестапо, разберутся, что к чему. От знакомой вырубки Сил Силыч двинулся на восток, отыскал тропу и уже уверенно зашагал в сторону города.
4
В ставке Берии в Омске царила нервозная обстановка. Истинного положения дел до главнокомандующего старались не доводить. Лучшие военачальники либо погибли, либо были репрессированы. Шесть фронтов — Северо-Западный, Уральский, Центральный, Южный, Забайкальский и Амурский — трещали по всем швам. На востоке едва сдерживали Квантунскую армию. На западе немцы явно готовились к новому наступлению. СССР практически больше не существовал, его впору было называть ССР — Сибирской Советской Республикой.
Берия метался по ставке, как загнанный волк. Всем было ясно, что он не способен контролировать ситуацию. В некоторых горячих молодых головах рождалась мысль о смене лидера.
Воскресное выступление Геббельса по радио произвело в ставке эффект разорвавшейся бомбы. Берия запаниковал, потом разъярился и срочно потребовал к себе Королева и Курчатова, с некоторых пор работавших в одном КБ.
— Вы знаете, что Геббельс откровенно угрожает нам атомной ракетой?! Я вас спрашиваю, почему СССР до сих пор не располагает таким оружием, как «Фау-4»?
— Товарищ Берия, — ответил Курчатов, — в нашем КБ год назад создана атомная бомба. В качестве средства доставки мы могли бы использовать новейшие бомбардировщики. Сейчас ведутся работы по созданию более мощной, водородной бомбы.
