Том Маккарти - Тинтин и тайна литературы
2. «Бордюрия по вам соскучилась»: фашизм и дружба
i
Если говорить о политической принадлежности, то Тинтин зародился на правом, мягко говоря, фланге. Газета Le Petit Vingtième была непреклонно-католическим изданием во времена, когда, как разъяснил сам Эрже Нуме Садулю, «католический» означало «антибольшевистский». А мы добавим: еще и «антисемитский». Редактор газеты, аббат Норбер Валлез, держал на письменном столе портрет Муссолини с автографом. Многие журналисты, сотрудничавшие с газетой, были связаны с бельгийской Рексистской партией, в той или иной степени фашистской. Эта политическая ориентация не только просачивалась в комиксы о Тинтине, но и породила их замысел. Первая командировка Тинтина затеяна прежде всего для пропаганды, «разоблачающей» злодейства коммунистического режима. В истории второй командировки – в Конго (по-французски она вышла в книжном формате еще в 1931-м, но по-английски не издана до сих пор, хотя, к немалой досаде европейских либералов, в Африке она и сегодня очень популярна) – африканцы изображаются добросердечными, но отсталыми лентяями, неспособными обойтись без чуткого руководства европейцев. В «Сигарах фараона» и «Голубом лотосе» (вышли в середине 1930-х) злодеи – типичные враги правых политиков, этакие главари грандиозного мирового заговора, который мерещится правым: масоны, финансисты и главный кукловод – явный семит Растапопулос (греческая фамилия – лишь легкий камуфляж). Правые политические тенденции в творчестве Эрже достигли апогея на пике нацистской эпохи, когда, работая над первоначальной, газетной версией «Загадочной звезды», он придумывает злодея-еврея (нью-йоркский банкир Блуменштейн), а также сочиняет сцену, где лавочник Исаак, узнав о скором конце света, злорадно потирает руки. Чему он радуется? Исаак объясняет своему другу Соломону: «Я задолжал 50000 франков поставщикам, а теперь-таки можно не платить!»
Но едва эта тенденция укореняется, ее начинает вытеснять противоположная – склонность к левизне. «Тинтин в Америке» (изданный книгой в 1932 году) – едкая сатира на капиталистическое массовое производство и американский расизм. (Любопытно, что в английском переводе текст смягчен. Только один пример: в маленьком городке ограблен банк, служащий сообщает полицейским [в оригинале]: «Мы немедленно линчевали семерых негров, но преступник все-таки удрал». В английском переводе вместо «негров» написано «бродяг». В «Голубом лотосе», когда американский нефтяной магнат избивает рикшу-китайца, Тинтин отнимает у него трость и ломает ее с криком: «Какое зверство! Сэр, вы ведете себя недостойно!» В «Отколотом ухе», тоже созданном в середине 1930-х, имеются сцены, взятые прямо из левого журнала Le Crapouillot[11]. Они бичуют алчность транснациональных компаний и цинизм торговцев оружием. Так, в мартовском номере Le Crapouillot от 1932 года опубликован очерк о торговце оружием сэре Бэзиле Захаррофе (Эрже переименовал его в Базарова). В февральском номере от 1934 года разоблачаются корпорации, которые на манер кукловодов управляли недавней войной между Боливией и Парагваем за гипотетические нефтяные богатства Гран-Чако[12] (Эрже просто переименовал эту местность в «Гран-Чапо»). Какое-то время правые и левые тенденции сосуществуют, но, похоже, вторые постепенно возобладали – в середине 1970-х, в книге «Тинтин и пикаросы», герой даже носит мотоциклетный шлем с эмблемой CND.[13]
Как удалось провернуть эту метаморфозу? Старые опознавательные знаки трудоемко, всесторонне изглаживались и заменялись новыми. Только благодаря этим операциям Эрже и его творения уцелели, несмотря на свой личный и всемирный «хамсин» – Вторую мировую войну, главное событие эпохи.
Когда в мае 1940 года Германия вторглась в Бельгию, Эрже явился на призывной пункт (кстати, в 1939-м он отслужил в армии и стал резервистом), но его комиссовали по медицинским показаниям. Тогда Эрже уехал в Париж. Однако, когда после капитуляции король Леопольд III призвал бельгийцев не покидать родину и как-то перебиваться при оккупационном режиме, Эрже вернулся. Le Vingtième Siècle и многие другие бельгийские газеты перестали выходить: Валлез, хоть и фашист, не одобрял увлечения Гитлера язычеством. Кое-какие газеты были «украдены», как это тогда называли: они издавались, но уже под руководством нацистов. Многие журналисты, не желая сотрудничать с оккупантами, увольнялись. Эрже, однако, в октябре 1940-го начал публиковать «Приключения Тинтина» в «краденой» Le Soir, где комиксы соседствовали со стандартной нацистской пропагандой и несколькими антисемитскими эссе, молодой автор которых, Поль де Ман, позднее прославился как блестящий литературный критик (о нем мы еще упомянем ниже).
Даже спустя много лет Эрже приводил в свое оправдание избитый аргумент – сравнение с машинистом поезда. В интервью Садулю он рассуждает: почему он не мог делать свою работу, если билетер или пекарь продолжали делать свою? «То, что машинисты водят поезда, всем казалось нормальным, но журналистов клеймили как “изменников”!» – сетовал Эрже. Его аргумент может показаться на редкость наивным, ибо он действительно на редкость наивен: ни машинист, ни пекарь не помогают промывать мозги и пропагандировать расистскую ненависть. Но этот аргумент интересен тем, что содержит важнейший тезис: художник – только ремесленник, технический работник. В послевоенные годы Эрже обыгрывал этот тезис в образе Лакмуса.
У аргумента Эрже найдется еще одна любопытная сторона: сделан шаг к деполитизации цикла, в первых книгах которого политика была стержнем. «Тинтин в Стране Советов» и «Голубой лотос» представляют собой (или, как минимум, содержат) открытую сатиру на реальные политические ситуации (советский тоталитаризм и вторжение Японии в Маньчжурию соответственно). Но вот наступают военные времена, и Эрже выскабливает из книг политическую конкретику. Поначалу он претворяет политические мотивы в вымышленные аллегории: в «Скипетре короля Оттокара» (публикация в Le Petit Vingtième – 1938 год, издание в виде книги – 1939 год) попытка государства Бордюрия аннексировать соседнюю Сильдавию отражает, но не изображает напрямую германо-австрийский аншлюс. Позднее, в «Загадочной звезде» (начатой Эрже в 1941-м), используется якобы аполитичная метафора: удушливая атмосфера угнетенного города – четкая картина оккупации не в большей мере, чем имя Aranea Fasciata – откровенный намек на нацизм (так астроном Децимус Фостль нарек паука, который, если взглянуть на него в телескоп, словно бы надвигается ужасным бедствием на Европу). Впрочем, намеки вполне прозрачны.
Наконец, Эрже полностью отбрасывает политические коннотации. В последующих четырех книгах политикой и не пахнет: ни в дилогии «Тайна “Единорога”» и «Сокровище Красного Ракхама» (которую Эрже начал публиковать в 1942 году, в газете Le Soir, из номера в номер), ни в дилогии «Семь хрустальных шаров» и «Храм Солнца» (публикация началась в 1943-м). Как отмечает его биограф Пьер Ассулен, произведения военных лет – апогей художественного и литературного таланта Эрже. Зазорно, но факт: в творческом плане период оккупации Бельгии стал для Эрже этаким «золотым веком». А окончание войны и освобождение Бельгии, наоборот, временем невзгод. Когда шла охота на коллаборационистов, Эрже не давали спокойно работать над «перуанской дилогией» – его то арестовывали, то выпускали, и так четыре раза: администрация Брюсселя первое время работала неслаженно. Эрже избежал суда только потому, что прокурор побоялся насмешек – дескать, скажут, что «посадил Тинтина на скамью подсудимых» (на упреки прокурор отвечал: «А его собачке мне тоже пришлось бы послать повестку?»). Но Эрже обнаружил свое имя в списке так называемых inciviles – бывших коллаборационистов, не допускаемых к общественной жизни. Итак, он сделался «персоной нон грата» в родной стране. Эрже пал духом и задумался об эмиграции в Аргентину, но, как ни парадоксально, его выручил герой Сопротивления Раймон Леблан. В 1946 году Леблан основал журнал с незамысловатым названием Tintin, выходивший раз в две недели, и взял Эрже на должность ведущего автора и художественного редактора.
Эрже вернулся к прерванному труду: закончил «Храм Солнца», снова взялся за «Край черного золота», заброшенный после нацистского вторжения, – прямо со сцены, где злодей Мюллер, немец, собирается прострелить Тинтину голову. Эта история начинается на фоне ожидания войны, и во второй части книги Эрже задним числом переправляет историю по собственному вкусу: Тинтин срывает козни Мюллера, и войну удается предотвратить. В двух последующих томах – «Пункт назначения – Луна» (опубликован в 1953-м) и «Мы ступили на Луну» (1954) – профессор Лакмус олицетворяет то, как Эрже понимал (или, как минимум, трактовал) собственную позицию в военные годы, перенесенное в послевоенную атмосферу. Как Эрже это удается? Лакмус – гениальный ученый, чьи изобретения и открытия почти случайно включаются в государственный, политический или военный контекст; истинная цель профессора – решение научных задач – в буквальном смысле возвышает его над непредвиденными обстоятельствами, даже если на борту сконструированной Лакмусом ракеты царит атмосфера предательства и неискупимой вины (его олицетворение – инженер Франк Вольф, шантажируемый вражеской державой, разглашающий тайны, протаскивающий на ракету опасного нелегального пассажира). Едва завершаются космические приключения, как Лакмуса похищают: в «Деле Лакмуса» (работу над этой книгой Эрже начал в 1954-м) ему уготована противоположная по сравнению с «лунной» дилогией роль – роль скомпрометированного гения. Лакмус сделал «сенсационное открытие в области ультразвука» – изобрел звуковое оружие, разрушающее объекты на расстоянии. Профессора похищают агенты государства Бордюрия, чтобы использовать изобретение в военных целях.
