Павел Дмитриев - Время собирать камни
…Вдали забрезжил Первомай тысяча девятьсот шестьдесят девятого года, и требование Шокина было однозначным – награждение высоким орденом нужно оправдать. В переводе с советского на общечеловеческий это означало, что на праздничной демонстрации требуется удивить конкурентов чем-то реально необыкновенным. И не в тихом М-граде, для НИИ «Интел» заботливо приберегли место в московской мэповской колонне. Не зря я так долго и тщательно увиливал от наград, стоило лишь раз дать волю гордыне, проявить слабину и… Вместо катания на сноуборде по остаткам весеннего снега пришлось вместе с коллективом отдуваться по полной, пытаясь «натянуть» на кастомизированный «Орион-801» что-то вроде примитивного «Автокада».
Собственно, как раз этим я планировал заняться, неспешно возвращаясь в основное здание через двор НИИ из спеццеха. Последний размещался в одном из бывших гаражных боксов и по официальной версии был завален какими-то остатками военного барахла. Ничтоже сумняшеся канцелярия «Интела» писала по инстанциям гневные требования освободить наконец крайне необходимые площади, чем вызывала усмешки курирующего охрану объекта Анатолия. Потому как в реальности отделанное под приличную лабораторию помещение занимали провалившийся вместе со мной в прошлое ноутбук Dell, остатки разобранного для копирования на запчасти паркетника Toyota RAV4, а также прочие артефакты из будущего, в основном электроника, из которой я периодически пытался выпаять что-то полезное для советской науки. Доступ к «богатству» имели только я, Катя и Анатолий. Не считая, конечно, пяти товарищей из Президиума ЦК КПСС[23]. Любого другого на диво многочисленная охрана имела право «не пущ-щать», а в случае непонимания русского языка – защищать спецобъект любыми средствами, вплоть до пары ДШК[24].
Загрузка очередной порции данных в Visual Basic секретной советской мегасуперЭВМ прошла успешно, впрочем, как и обычно. На этот раз, как мне кажется, старичок Dell должен был поработать на авиаторов. Да и вообще, последнее время большая часть расчетов шла именно по их линии, не иначе у вождей обострился зуд в кулаках от моих рассказов о будущем доминировании Боингов с Айрбасами, и они решили придать отрасли ускорение, сочетая по доброй старой традиции тумаки и пряники.
Машинально, совсем по-пацански, я подбросил в теплый весенний воздух «совершенно секретный» портфель коричневой кожи с результатами вчерашних расчетов. Распечатывать бесконечные таблицы приходилось аж на десятке разнокалиберных «Консулов», потом еще и раскладывать по разноцветным папочкам. Приходилось делать вид, что работа выполнена на множестве ЭВМ, да еще, наверное, за несколько дней. Хорошо хоть смогли договориться о передаче данных на дисках «Спирали», шесть десятков килобайт, конечно, мелочь с точки зрения двадцать первого века, но вот «здесь и сейчас» это целых тридцать листов, и заново вбивать их в ЭВМ удовольствие ниже среднего. Плохо одно – бумагу требовать никто не перестал…
– Товарищ директор! – донесся откуда-то издалека звонкий девичий голос. – Петр Юрьевич! Вас к телефону!
Не иначе новая секретарша с чего-то всполошилась.
«Надо внушение сделать, чтоб не суетилась лишний раз», – я, не собираясь ускорять шаг, мысленно поставил себе галочку.
Однако кто-то особо добрый показал девушке верное направление. Любаша двигалась по вымощенной тротуарной плиткой дорожке подобно небольшому торнадо. Цок шпилек как пулеметная дробь, ноги прямые, шаг от бедра, так, что юбка махала из стороны в сторону подозрительно высокими боковыми разрезами. Еще и голова откинута чуть назад, не иначе таким образом можно «добавить» лишний размерчик груди. Аккуратно подведенные помадой приоткрытые пухлые губки, крутая дуга бровей, тут явно не обошлось без косметики «с рынка». Чуть вьющиеся густые волосы буквально летели хвостом вслед за головой… Хороша ведь, зараза, как хороша! И как только она узнала, что мне не нравятся овечьи кудри и сложные модные прически?
– Срочно по ВЧ! – доложилась секретарша, но не издалека, а подойдя почти вплотную. – Прямо из ЦК! – добавила она почти шепотом с должным пиететом, от которого, кажется, ее глаза распахнулись еще шире.
Это уже серьезно. Нет, глаза, конечно, внушают, карие, с чутком зелени, и не поймешь, так природой задумано или луч солнца играет, но… Звонить по ВЧ могло всего два человека – Шелепин и Косыгин. Пришлось подхватывать Любашу под руку (не бросать же девушку посередь двора) и быстро-быстро двигать ногами в сторону кабинета.
– Воронов у аппарата, – доложился я в трубку через минуту, пытаясь унять сбившееся дыхание.
– Соединяю, – ответил чуть искаженный расстоянием голос телефонистки.
Прямо как в классике: «Алло! Девушка! Смольный!» Но объяснение этому простое – для междугородной связи по ВЧ АТС не предусмотрены. Так что нескольких минут ожидания мне как раз хватило, чтобы выпить предусмотрительно принесенный секретаршей стакан воды и поудобнее устроиться в мягком кожаном кресле.
Наконец в трубке раздался знакомый голос товарища Шелепина:
– Привет, Петр! – быстрота и напор делали голос советского президента почти материальным, казалось, он упруго отталкивает руку с трубкой от уха. – Говорят, вы там со Старосом вредительством занимаетесь?
– Добрый день, Александр Николаевич, – выдал я заготовленную заранее фразу. И продолжил с максимально возможной искренностью: – Не может такого быть! – про себя же только чертыхнулся: «Тяжело начинается неделя!»
– Ну как же. – За далеким кремлевским столом зашуршали бумаги. – Пишут товарищи, что некоторые несознательные элементы занимаются идолопоклонством перед Западом, поэтому разработали советский язык программирования с американскими словами.
– Так какой он советский! – вырвалось у меня. – Смесь Бейсика с Алголом!
Ситуация начала проясняться, наши «благородные ученые коллеги» в припадке обостренного патриотизма решили сделать свой игрушечный паровозик. Накатать телегу в ЦК – такое в СССР вполне по понятиям, вернее, именно посредством таких грязных инструментов функционирует реальное плановое хозяйство. Однако… ничего себе уровень, до которого добрался этот смешной вопрос! Все споры между программистами оказались сущей возней октябрят в песочнице по сравнению с проклятой межведомственной политикой.
– Ваша программа сделана в Советском Союзе! – В голосе Шелепина послышался металл. – И нам не нужно лишний раз кланяться перед мировым империализмом! Так что мне требуется решение, у тебя есть пять минут.
«Неужели даже его приперли? – мелькнула у меня паническая мысль и быстро оформилась в привычное: – Чертовы фанатики!»
Надо отдать должное вождям, со своей крестьянской сметкой они старались доходить до сути. Традиционно не доверяли специалистам, это пошло, наверное, еще с военспецов Гражданской. Иногда в действительно сложных вопросах копание в мелочах вредило делу. Ведь чтобы разобраться в тонкостях, нужны специальное образование и бездна времени, без этого миру является самый опасный для окружающих вид дилетанта – нахватавшийся по верхам начальник. Так что, если члены Президиума ЦК во что-то действительно вникали… Горе тому безумцу, который вставал на пути такой махины. Однако я все же попробовал:
– Так ведь копировать IBM 360 хотят как раз с целью получения англоязычного софта.
– Академикам можно, – явил чудо начальственной лапидарности Александр Николаевич. – Тебе нет.
М-да! Я скорчил страшную гримасу, благо по телефону не видно. Однако вслух, понятное дело, отреагировал совсем по-иному:
– Команды в Баголе можно поменять на русские в течение пары дней. Синтаксис это не изменит, так что…
– Так почему вы сразу этого не сделали?! – Кажется, Шелепин разозлился не на шутку.
– Систему готовили на экспорт, товарищ Шокин говорил, что видит по «Орионам» очень хорошие перспективы. – Я поспешно перевел стрелки, пока не стало слишком поздно. – Наши же специалисты все равно привыкли работать с англоязычным софтом.
– На экспорт, говоришь… – Послышался тихий стук, я сразу представил, как пальцы президента барабанят по лаковой глади необъятного стола. – А какая проблема сделать два языка?
Смешно, но такая мысль просто не приходила в голову ни мне, ни Старосу, ни вообще кому-либо из занятых в проекте «Багол». Священная корова совместимости «всегда и везде» казалась важнее всего остального, а англоязычный синтаксис виделся единственным логичным решением для языка программирования. Наверное, если бы Филипп Георгиевич сразу затеял кампанию по проталкиванию нужной идеи в советском партхозактиве, вопросов не возникло бы. Но в КБ-2 понедельник реально начинался в субботу, люди работали, а не плели кружева интриг. Вот только все это не повод тупо расписываться в собственной недогадливости!
