Волк 10: Лихие 90-е - Никита Киров
Кравцов в отличие от генерала Горностаева не стал метаться в панике или прятаться. Он отбивался всеми силами и не сидел без дела, задействовал все свои связи, полномочия и возможности, чтобы остаться на посту, мешать следствию, а ещё устраивал проверки и для нас, и для всех наших временных союзников в Питере и Забайкалье. Несмотря на поднятый шум, блокировались сделки и счета, на монгольской границе торчал арестованный состав с железом, а на складах комбината копилась продукция, которую мы не могли отправить в Иркутск. И это не говоря о визитах налоговой, которые раз чуть не отправили к нам свою собственную полицию, вооружённую до зубов, чтобы штурмовать комбинат, но обошлось.
Вражда с генералом влетала в копеечку нам всем. Но Вишневские понимали, что когда он закончит со мной, примется за них. Так что терпели, ждали, ведь я им говорил, что вопрос с генералом будет решён до конца месяца, а в августе вообще будет не до шуток, ведь там могут начаться проблемы посерьёзнее. Мне верили, ведь раньше я не ошибался.
Пока я оставался в Питере, решал последние дела, да и здесь для меня безопаснее, чем в Чите, где у Кравцова влияние может быть больше, а Ремезова там уже не было.
Вопросов много, и часть из них касалась того выступления перед журналистами. Поэтому сегодня ко мне пришёл следователь Иванов из управления собственной безопасности ФСБ, расследовавший также старое дело покойных Шелехова и Горбаня.
Именно этого следака Ремезов ещё по зиме называл инквизитором, думая, что тот едет всех нас закрывать. Мужик, хоть и выглядел стереотипным кгбшником из сериалов про Советский Союз, которые будут снимать лет через десять-двадцать, говорил вежливо, не выделывался и не давил.
Я с ним виделся пару месяцев назад, когда была та история с Шелеховым, но недолго, а сейчас мы обсуждали всё более детально. Иванов расспрашивал в деталях про ту прошлогоднюю историю с Захаром и украденным алюминием, затем про другие грузы, которые читинское УФСБ перехватили с нашей помощью.
Если называть вещи своими именами, это допрос, просто не в кабинете следака на Лубянке, а у меня в гостиничном номере, и сидели мы не за столом, а в мягких креслах, держа в руках кружки кофе.
Вопросов было много, но у меня не было ощущения, что следователь пришёл меня топить. Я думаю, он собирал всё что можно против Кравцова, и только в Питере он мог заниматься этой работой спокойно, где на него не давили.
— Скажу честно, — устало сказал Иванов через пару часов беседы, закуривая сигарету, и хрипло закашлялся, — и только потому, что про тебя многие из наших отзываются хорошо. Дело с этими грузами давно на контроле, с прошлого года. А вот про Чечню ты журналюгам зря сказал, там зацепок нет никаких. В газетах-то чё угодно могут написать, но проверка ничего не покажет, только время потратим. Этим занимаюсь не я, но придёт другой, который задаст конкретные вопросы. И если не ответишь, тебе же будет хуже.
— Почему это я не отвечу? — я отпил кофе из чёрной кружки. С молоком, но без сахара. — Зацепки есть, взяться за них можно. Но вообще, меня удивляет — неужели обвинений в продаже государственных секретов не достаточно? Раньше его бы вообще расстреляли за такое, а сейчас даже с должности не сняли на время расследования.
— Это я не с тобой должен обсуждать, — следователь Иваном поморщился, но заметно, что ему и самому это не нравилось. — Но опять скажу честно. Это затянется.
Он не договорил, но понятно, что Кравцов собирается отбиваться до последнего и не будет сдаваться. Ведь он верил, что меньше, чем через месяц, его начальник будет главой ФСБ и отмажет верного зама. Ну, не факт, что новый директор вообще захочет связываться с таким замом, а не утопит, чтобы не портил репутацию, но ждать у моря погоды я не собирался.
Сейчас бардак, ждут нового директора, и я слышал, что на подписи у Ельцина новый указ, который меняет структуру службы. И именно новый директор будет всё это осуществлять. А тут ещё история с Березовским, Литвиненко и генералом Хохольковым из управления по разработке преступных организаций, все в службе смотрят, как будет развиваться ситуация там, вот Кравцов и зацепился на месте, никто не может сковырнуть генерала.
В любом случае, поднятый шум связал ему руки так сильно, насколько это вообще возможно, поэтому я жив и на воле. Но среди всех моих обвинений именно продажа оружия боевикам осталась на слуху, это обсуждали даже мои знакомые питерские чекисты. И сам Кравцов засуетился, чтобы прикрываться в этом направлении, как мне сказали. Почему? Скорее всего, сделки с китайцами у него прикрыты или там обвинят кого-то ещё, а в Чечне где-то остались хвосты, которые он не успел закрыть.
Возможно, мы на них выйдет, но также возможно, что он будет вставлять нам палки в колёса, чтобы у нас ничего не получилось.
Именно этим я и хотел воспользоваться, чтобы заниматься другой работой под таким прессом. Этим можно отвлечь Кравцова от наших главных целей.
Ремезов сдержал слово, и вскоре со мной связался его помощник из читинской команды. Он взял с собой нескольких, в основном людей в возрасте, бывших кгбшников, или совсем молодых, кто ещё обучался, но не успел уйти к частникам или в налоговую.
Этот молодой читинец лично сообщил мне, что в Питере завтра будет сам Иса по делам своего банка, и ему передали через третьих лиц, что я хочу с ним встретиться. Он согласился.
Эта встреча мне на руку, и скрывать её не буду. Даже если Кравцов не решится на ещё одно покушение, он наверняка захочет узнать, о чём мы договорились, что будем делать дальше и как это навредит лично ему.
И пока он будет смотреть на Ису, мы займёмся другим. Мы отвлечём Кравцова от группы Ильдара, чтобы он спокойно занялся своим делом. И уже через месяц, когда вопрос с генералом разрешится, у нас уже будут результаты.
Но этот месяц надо продержаться.
Сам Иса умудрился избежать сроков по делу в Новозаводске, якобы, он оказался тогда на рынке, потому
