Александр Прозоров - Рим должен пасть
Но что сделано, то сделано. Иначе случиться и не могло, теперь Федор в этом не сомневался. И глубине души надеялся, что у сенатора возобладают отцовские чувства, и он не убьет свою дочь, хотя бывали здесь и такие эксцессы. Дело-то, по местным меркам, выходило серьезное.
Миновав пять крутобоких, почти круглых кораблей со спущенными парусами Федор остановился напротив следующего, немного отличавшегося от предыдущих оснасткой. Повидав в этом времени уже немало судов, морпех сразу угадал в нем «иностранца». Очень уж походил тот на зерновоз из Греции или даже Египта. Не теряя времени, Федор с независимым видом поднялся на борт под удивленными взглядами трех моряков, возившихся на носу с канатами.
— Где хозяин? — спросил он по-латыни.
Его поняли, но отвечать не спешили, бросая вопросительные взгляды в сторону трюма, откуда раздавалась громкая брань. Однако, хозяин — с виду чистый грек, бородатый, с горбатым носом — скоро сам поднялся по лестнице из трюма, где распекал своих работников.
— Что ты хочешь, путник? — спросил его хозяин на сносной латыни. — Купить мое зерно? Но я уже все продал на сегодня. Торги окончены, приходи завтра, и ты получишь лучшее зерно во всем Риме. У меня еще немного осталось.
— Мне не нужно твое зерно, — усмехнулся Федор. — У меня к тебе совсем другое дело. И оно может тебя озолотить.
Услышав про золото, горбоносый хищно осклабился, а затем сделал знак, чтобы Федор следовал за ним. Сам же вдоль борта направился на корму. Оглядевшись по сторонам и нащупав рукоять кинжала, морпех двинулся по пятам. Хозяин остановился у рулевого весла. Никаких надстроек на палубе не наблюдалось, если не считать мощной мачты и ограждений вдоль борта. Они по-прежнему оставались в поле зрения матросов, но теперь те вряд ли могли их услышать. Да и сумерки над морем быстро сгущались.
— Долго вы пробудете здесь? — спросил Федор, бросив взгляд в сторону боевых кораблей, маячивших на рейде.
— Я собирался завтра распродать остатки зерна и отправиться домой, — буркнул «грек». — Но что за дело ты хотел предложить мне, путник?
Федор не торопился с ответом, пытаясь выудить как можно больше информации о судне и его владельце.
— Откуда вы? — спросил он.
Горбоносый, чуявший наживу, пристально взглянул на странного римлянина, но, тем не менее, ответил.
— Из Каралиса… — он заметил недоумение в глазах незнакомца и поспешно добавил. — Что на острове Сардиния.
— Понятно, — кивнул Федор, услышав знакомое название. — Значит, сарды.
«Хорошо, что не греки, — слегка успокоился морпех. — С греками договариваться — дохлый номер, а этот, может, еще и согласится».
— Мне срочно нужно отплыть из этого города, — начал он издалека.
— И куда хочет добраться путник? — помог ему горбоносый.
— Мне нужно, чтобы твой корабль заплыл немного дальше, чем находиться твой остров, и высадил меня на другом берегу моря, — Федор помолчал, изучая хитрое лицо собеседника, вздохнул и открылся. — Мне нужно в Карфаген.
«Грек» ухмыльнулся.
— Это будет дорого стоить, путник, — довольно заметил он. — Римские граждане не частые гости в Карфагене. А воды за Сицилией бороздят триеры консулов. Мне придется обойти все опасные места, а это лишний день.
— Я заплачу, — произнес волшебную фразу «римский гражданин».
Торговались они довольно долго. Хозяин происходил из сардов, умевших блюсти выгоду ничуть не хуже греков, тем более, что ему уже стало ясно — выбора у Федора нет, да и с местным законом, похоже, не лады. Слишком часто озирается. А с такого путника можно было снять последнюю рубашку. В конечном итоге, в жадные руки горбоносого перекочевали почти все ассы из кошелька Чайки и половина наградного золота, полученного за избиение галлов. На такие деньги хозяин мог себе купить столько зерна, что хватило бы снова заполнить трюмы. Оставшуюся часть морпех согласился отдать только по прибытии на место. «Грек» долго не соглашался, но потом сдался.
— Ночью не пойду, — предупредил он. — Да и не выпустят из гавани. Отправимся утром.
Федор же недвусмысленно пояснил, что его никто не должен видеть до самого отплытия.
— Я спрячу тебя в трюм, — ответил владелец зерновоза. — Полезай прямо сейчас. За оставшимися мешками тебя никто не увидит.
— Сколько плыть до Карфагена? — спросил Чайка, бросив взгляд на едва различимые во мраке волны.
— Так, чтобы не перехватили, дней семь, — сообщил горбоносый, занимавший на судне, скорее всего, и должность капитана.
— Ясно, — кивнул беглый опцион и, придерживая тогу, полез в трюм, где двое моряков в полумраке перекладывали непроданные мешки пшеницы поближе к люку, чтобы назавтра без дополнительных хлопот подать их наверх.
Капитан что-то рявкнул им на своем диалекте, и они, бросив работу, полезли на палубу. Укрывшись за баррикадой из мешков, Федор устроился на широкой лавке, спешно доставленной самим хозяином. Приставив ее к борту, укрепил мешками, чтобы не елозила, лег на спину, закутался в тогу и попытался расслабиться. Если горбоносый не сдаст, то придется плыть целую неделю в этом вонючем трюме, где под ногами что-то постоянно пищало и шуршало. Но это лучше, чем сразу лишиться головы за убийство трех катафрактариев и одного раба. О том, что сейчас происходит с Юлией, он ничего знать не мог. Но для него теперь главное — уйти от римского правосудия, а уж в будущем он найдет способ сообщить ей о себе. Ведь он обещал.
Положив руку на кинжал, Федор некоторое время лежал, вслушиваясь в голоса матросов на палубе и затихавшие звуки порта, а потом задремал. День безумной скачки давал себя знать.
Когда он проснулся, корабль покачивался из стороны в сторону, а снаружи раздавался приятный уху плеск волн. Приподнявшись, морпех выглянул из-за мешков. Сквозь открытое квадратное отверстие люка в трюм падали солнечные лучи, разгоняя царивший здесь полумрак. Федор пробрался к отверстию, сделал три шага по узкой скрипучей лесенке, что вела наверх, и осторожно высунул голову наружу. Вокруг простиралось безбрежное море. На палубе возились матросы, натягивая носовой парус. «Свобода», — восхитился Федор, вдыхая соленый морской воздух.
Он поднялся на палубу и подошел к капитану, стоявшему на корме рядом с моряком, управлявшим рулевым веслом.
— Где мы? — спросил он.
— Уже полдня, как вышли в море, — усмехнулся хозяин. — Ты долго спал.
— Я устал.
— Бежишь? — нагло уточнил горбоносый.
Федор не удостоил его ответом. Он немало заплатил, чтобы игнорировать подобные вопросы.
— Сегодня тебе лучше посидеть в трюме, — посоветовал «грек», — мы можем повстречать римские триеры. Если хочешь доплыть, не нужно вызывать подозрений. Ты не похож на простого моряка, хотя и крепок с виду.
Морпех кивнул. Резонно. Он вернулся в трюм и провел там остаток дня, в течение которого ему пару раз приносили солонину, вино и хлеб. Не бог весть что, но жить можно.
Корабль, поймав парусом ветер, шел ходко, рассекая встречную волну.
Через пару дней они добрались до Сардинии и еще некоторое время плыли вдоль ее берегов. Нередко им встречались патрульные триеры — как ни крути, вокруг простиралось Тирренское море, с недавних пор внутренние воды Рима, — а один раз Федор даже углядел знакомые очертания квинкеремы из неизвестной флотилии. Но капитан знал свое дело, и зерновоз ни разу не был остановлен военными.
Скоро они оставили Сардинию за кормой, выйдя в открытое море. А еще через пару дней, Федор, дремавший на своей скамье, услышал крик впередсмотрящего матроса и, выскочив на палубу, увидел берег. Им оказался песчано-желтый полуостров с раскинувшимся на нем невероятных размеров городом.
— Мы доплыли, путник, — заявил капитан. — Я выполнил уговор. Пора бы и рассчитаться.
— Это Карфаген? — спросил Федор.
Капитан ухмыльнулся.
— А ты думал, я привез тебя в Александрию?
— Хорошо, — кивнул Федор, взявшись за мачту и всматриваясь в приближавшуюся полосу прибоя. — Как только я окажусь в порту, ты получишь свои деньги.
Капитан с неудовольствием поморщился, но Федор остался неумолим.
Вдоль берега, укрепленного мощной крепостной стеной с башнями, выстроенными на расстоянии полета стрелы друг о друга, курсировало несколько квинкерем. Там же имелись внешние массивные каменные причалы. А вход во внутреннюю гавань был перегорожен мощной дамбой, рассекаемой надвое узким сквозным проходом. Метров тридцати, не больше. В него, едва не задевая веслами край, чтобы разойтись со встречным транспортом, сейчас заходило крупное военное судно. А помимо зерновоза из Сардинии, ко входу в гавань спешило еще с десяток судов. Движение здесь оказалось оживленным, и вполне могла образоваться очередь.
«Да, тут и мышь не проскочит, — подумал Федор, переводя взгляд с дамбы на живописный город, поражавший воображение. Его внимание привлек высокий холм с защищавшей его со всех сторон могучей цитаделью и выстроенным на вершине пирамидальным храмом, служившим как бы продолжением самого холма. От подножия храма земля расходилась террасами, поросшими яркими цветами. — Так вот где обосновалась царица Элисса[103]».
