Олег Герантиди - Малой кровью, могучим ударом!
– Осколочный! – Сергей навел маркер прицела на кладку мешков с песком. Часовой, бросив бинокль, кинулся к телефону.
Шеломков нажал педаль спуска пушки.
Приближающиеся к мосту бронетранспортеры немецкого производства у немецких охранников особых подозрений не вызвали. Из будки уже шел офицер, чтобы даже не проверить документы, атак, перекинуться словечком с новыми людьми, узнать последние фронтовые новости. Солдат уже взялся за переносной барьер из металлических уголков и колючей проволоки, чтобы открыть дорогу, как вдалеке ударил пушечный выстрел. Взвизг снаряда, и на том берегу раздался взрыв. Все повернули головы туда, где дорога выворачивает из-за лесополосы, и там, перекрывая шум несущихся во весь опор бронетранспортеров, раздался рев танкового дизеля и лязг танковых траков. Человек с непокрытой головой, высовывающийся из второго бронетранспортера, повернулся туда и погрозил кулаком.
В ответ ему снова раздался выстрел, и новый снаряд поднял фонтан воды посреди реки. Из-за лесополосы показался большой советский танк, а за ним еще три, поменьше.
– К бою! – раздалась команда. Это же очевидно – прорвавшиеся советские танки преследуют немецких мотострелков.
Один бронетранспортер тормознул у поста, а другой, сломав ограждение и порвав колючую проволоку, чуть не задавив одного солдата, проскочил на мост и попер дальше. Снова выстрел танковой пушки, снаряд вновь ушел на тот берег.
В ответ ему забормотал пулемет МГ, но из вставшего «броника», как черти из табакерки, выскочили шесть человек в камуфляжных костюмах и с немецкими автоматами. Короткие очереди, секундная рукопашная. Пилипенко уже у пулемета. Быстро повернув его назад, он врезал длинную очередь по фольварку, из которого бежали к посту на том берегу немецкие солдаты.
Бронетранспортер Чернышкова проскочил мост. Из бойниц и из верхнего пулемета посыпались очереди. Второй «броник» тоже понесся по мосту...
На захват мостов ушло не более минуты.
– Ты чё стрелял? Ты, гад, под трибунал у меня пойдешь!
– Товарищ майор, немец расшифровал вас! Вам еще метров пятьдесят оставалось, они бы вас в упор гранатами встретили. А я его снял. Еще лучше получилось.
– Согласованный план в процессе выполнения изменять нельзя! А если бы они не поверили, что ты за нами гонишься?
– Риск, конечно, был немалый, товарищ майор. Только времени согласовывать уже не было. И вы все прекрасно поняли, и немцы... а если бы они вас гранатами встретили, как бы я потом этот мост чертов брал?!
– Блин! И как с тобой Стариков работает!
– Гиацинт, это Баку, ответь, прием!
– Баку, это Гиацинт, прием!
– Как дела, что видно?
– Оседлали шоссе, тут лесочек такой, обзор на три километра вперед. Пока ничего, стоим, ждем.
– Стойте там, сейчас к нам подойдет конно-механизированная группа, жду с минуты на минуту. Потом сменим вас. Прием.
– Понял, стою, жду. Прием.
– Все, конец связи.
Чернышков оглядел позиции. Танкисты и осназовцы, разобрав шанцевый инструмент, копали окопы. В первую очередь под пулеметы МГ, расширяли траншею, оставленную немцами. Трупы врагов перенесли в фольварк, из которого прогнали семью немецкого кулака. Во дворе, на время подготовки позиций, за каменными заборами спрятали Т-34 и «кюбель» с рацией. У перекрестка маячил одинокий БТР, водитель которого должен предупредить о подходе немцев с севера.
– Товарищ майор, вас Гиацинт к рации!
– Слушаю, Чернышков.
– Баку, это Гиацинт-21. Подходит колонна грузовиков, жирненькая такая колонна!
– Твое решение?
– Атакуем навстречу, по полю. Обстрел ведем справа. Проходим ее всю, переезжаем дорогу налево и продолжаем разгром. После занимаем прежнюю позицию.
– Как ты без пехоты-то, Игорь?
– А я приближаться не буду, разгоню народ, расстреляем грузовики. Нам ведь продержаться немного надо, вот и посеем панику в рядах супостата.
– У них есть артиллерия?
– Пока не вижу...
– Ну, давай, давай. Только не зарывайся сильно, у нас с тобой еще задач море, с кем мне их решать? Ладно, будь на связи.
– Все, мы пошли... Острецов! Делай как я! Разбор целей самостоятельный, расход боеприпасов до половины боекомплекта. Вперед! Вперед!
Чернышков, стоя у «кюбельвагена», слушал по рации перипетии боя. Слушал, как Стариков хвалил экипажи за натиск, слушал, как они начали громить колонну, как обнаружили в колонне развертывающиеся зенитные орудия, а потом связь прервалась. В эфире шуршало и шипело, но на призывы откликнуться никто больше не отвечал.
Через час на горизонте появились танки и конники, и вскоре к мосту вышли первые подразделения конно-механизированной группы генерала Доватора. Чернышков, заправив «свои» машины, рванул по дороге, по которой уже продвинулись батальоны Юго-западного фронта, по которой ушел Стариков.
Он нашел и останки разбитой в пух автоколонны, и два разбитых танка.
Игоря не нашел...
Москва. Кремль
– Если Совдепия завоюет всю Евразию, то и участь всего остального мира будет решена. Это же как дважды два!
– Поясните...
– Видите ли, товарищ Сталин. Морское могущество, «Sea power», питает свою силу в преимуществах торгового строя. Просто, перемещая товары через море, они набавляют огромные проценты на стоимость, ими не произведенную. «За морем телушка – полушка, да рубль перевоз». А имея в своих руках торговые пути, можно задушить любую страну, если хотя бы несколько компонентов, необходимых в общественном производстве, перемещаются по морским коммуникациям...
– Не везде так. Мы, например, решили вопрос с изготовлением резины без использования натурального каучука... в некоторых случаях блокада и закрытые границы имеют свои положительные стороны. По резине, например. Мы выпускаем такое количество шин, на которое и вдесятеро большего объема мирового производства натурального каучука не хватило бы. А что касается увеличения стоимости при перевозке, так это явление еще Карл Маркс описал.
– Но вы представьте себе, что Англии и США не с кем торговать в Евразии. Что они сделают? Правильно! Закроют границы! А торговая война повергла Америку в Великую депрессию, и Штаты чуть за собой Британию не увлекли. А спас их...
– Сталин.
– А зачем?
– А затем, что Советскому Союзу в то время нужны были реконструкция промышленности и перевооружение армии.
– Вы взяли в кредит товары, пусть это и были средства производства, но дали тем самым нашему геополитическому противнику возможность вывести свою страну из затяжного экономического кризиса. Другими словами, купив станки, вы дали работу американским рабочим. Может, это и соответствует пролетарской солидарности, но этим вы отдалили пролетарскую революцию в Америке.
– А у нас нет и не было задачи разжигать пролетарскую революцию, где бы то ни было. Мы те станки установили у себя, дав работу советским рабочим. Но те американские рабочие выпускают только станки и сейчас снова простаивают. А наши рабочие уже выпускают на станках самолеты, танки, тракторы, комбайны... они золото наше пустили на виллы, яхты, дорогих шлюх. А мы им еще и меха получше подкинули, чтобы шлюхи в цене не падали. Но... мы говорили о Евразии.
– Да, я помню. Вы обратили внимание, что вместо классового врага я ввожу термин «геополитический противник». Вот что касается геополитики: сколько в Германии до войны было народу в армии?
– По последним данным, около 120 дивизий, это примерно 5 миллионов человек.
– А в Советском Союзе?
– Примерно столько же.
– Вот, смотрите. В Евразии десять миллионов молодых, здоровых, сильных мужчин вместо того, чтобы создавать общественный продукт, до недавнего времени просто стояли на границах и этот продукт проедали. А у нас точно такая же граница с Китаем, с Маньчжурией, с Турцией. Эти границы не просто нарисованы на картах. Они привлекают к себе внимание соседей и отвлекают потенциальных работников от производительного труда. Вы можете сказать, что это не так...
– Не скажу. Это так, и что?
– А сколько сил и средств притягивает к себе побережье Северного и Тихого океанов?
– Вопрос некорректный. Эти территории мало освоены, нет необходимости защищать их со всем напряжением сил. А если кто и высадится, быстро будет сброшен обратно в Тихий океан. О Северном Ледовитом океане я уже и не говорю.
– Вы, может быть, не знаете, но американцы так же бдительно охраняют свои побережья, как СССР охраняет свои северные границы.
– Американцы тут нам не пример. Тем более что они всегда отличались своей безалаберностью. Я не удивлюсь, если они, к примеру, проморгают огромную японскую эскадру, числа, так скажем, 7 декабря.
– Я о другом. Ведь все побережье может контролировать одна мощная эскадра, а все морские границы Евразии – несколько эскадр. Это не десятки миллионов человек. Это всего лишь несколько десятков тысяч. Предположим, «Sea Power» высадились в Персии. Сколько они могут высадить десанта? Ну, тридцать, ну, пятьдесят тысяч человек. Самолеты – десятками, танки – единицами, так?
