Победив, заточи нож - Виктор Иванович Тюрин
Какое-то время я бездумно смотрел на артиста, который жонглировал пятью тряпичными разноцветными шарами, забавляя публику, пока остальные его коллеги по ремеслу выставляли декорации для нового спектакля. Мои попытки выстроить план дальнейших поисков пропавшего шевалье провалились, и тогда я решил отвлечься. За время знакомства с белошвейкой Николь, большой любительницей подобных развлечений, я не только успел насмотреться их вдоволь, но даже проанализировал спектакли, разбив те на три типа. Первые являли собой «душеспасительные» постановки, которые в аллегорической форме показывали противостояние добра со злом внутри каждого человека. Вторые и самые распространенные являлись фарсом и выражали чаяния простого человека и через грубые шутки-намеки высмеивали феодалов и духовенство, а третий вариант постановки артисты играли прямо сейчас. Подобный вид спектакля был тесно связан с проблемами и бедами людей Средневековья: героев похищали язычники, над ними издевались феодалы, мучили разбойники, и только неожиданно случившееся чудо спасало бедолаг от жестокостей судьбы. Вот как тут не уверовать в Бога? В этом спектакле главный герой спектакля вел полунищенскую жизнь. Он тяжко работает, но с большим трудом может прокормить свою семью. Тут на него сваливаются новые несчастья, у него требует денег ростовщик, а вдобавок ко всему умирает один из детей. Герой, в полном отчаянии, обращается к богу и тот посылает к нему призрак его отца, который рассказывает сыну, где зарыл сундук с сокровищами.
«Он бедняк, а у его папаши сундук с сокровищами. Ну прямо как дети. Призрак. Погоди-ка. Призрак. Хм. Уже интересно. Можно рассмотреть, как вариант».
Окунувшись в свои мысли, я развернулся и отправился назад, в замок. Прошел ворота, возле которых стоял почему-то один стражник. Он лениво посмотрел на меня, дыхнув перегаром.
«Интересно складывается. Капитан стражи в тюрьме. Хозяин замка пьет горькую, а дочь под домашним арестом. То есть безвластие. Что ж, мне этот бардак только на руку».
Двор замка разделялся на две части: знати и простых людей. В чистой половине, где жил граф с семьей, принимал гостей и задавал пиры, по большей части было пусто и тихо, так как дворяне ходили не спеша и величаво, а слуги быстро, но бесшумно, иначе порка обеспечена. Только замковая часовня колокольным звоном нарушала тишину этой части замка. Во второй половине все обстояло по-другому, там было шумно и грязно. Лязгали железными засовами створы главных ворот, выпуская со двора или впуская в него телеги, полевых рабочих или всадников, скрипели колеса, стучали копыта, ржали лошади. Скулили и лаяли гончие собаки, кудахтали куры, гоготали гуси, стучали молотки плотников и звенела наковальня под молотом кузнеца. Не меньше шума создавали и сами люди. Они говорили, кричали, ругались. Проходя по двору, я видел, как собралась небольшая толпа у колодца. В ожидании своей очереди кто-то из них болтал или делился новостями, а кто-то лениво переругивался. Возле колодца лежала каменная колода, куда конюхи приводили поить лошадей. Я шел по двору мимо казармы, кухни, мастерских, кладовых.
В этот момент из своей мастерской вышел сапожник. Сладко потянувшись, он с интересом посмотрел на меня. Чужак. Поболтать для средневекового человека это то, что для современного посмотреть недавно выпущенный боевик или мелодраму. Присел к нему на лавку. Ему было интересно знать, кто приехал, зачем и правда ли, что дочку хозяина замка вместе капитаном стражи обвиняют в чем-то нехорошем. Но в чем? Что они были любовниками, он до сих пор не слышал, а теперь об этом все в замке говорят.
– А вот про Рене, сударь, вам никто слово плохого не скажет. Хороший он был человек, правильный, к людям, как Розали, попусту не придирался. Мне его очень жаль. И нашего господина жаль, ведь такое несчастье на его голову свалилось. Сына и наследника потерял. Беда…
– А граф сам как?
– Наш господин хороший хозяин, хотя и жестокости в нем хватает. Как что не по нему, так запороть мог или в замковый подвал бросить. Правда, отходчивый. Но это давно было. Сейчас он почти не занимается хозяйством, все его дочь, Розали. Кстати, вон она. На втором этаже, где окно белой материей занавешено, там ее спальня. Правда, она очень красивая?
Я повернул голову. Это была та грустная красавица, которую мы с Луи видели в охотничьей процессии, проезжавшей мимо нас.
Она неожиданно и, мне показалось, как-то резко выглянула из-за занавески, бросила взгляд по сторонам, потом нервным, порывистым движением убрала голову. Занавеска колыхнулась и замерла. Я встал и под удивленным взглядом сапожника пошел к себе. Меня, в отличие от солдат, определили в дворянской части, похоже, граф хотел, чтобы я был у него под рукой. Это была одна из комнат, в которых жили доверенные слуги графа и его семьи. Сев на кровать, я задумался. У меня появился готовый план, вот только он был чреват своей непредсказуемостью, а значит, предельно опасен. Стоит ли рисковать? В случае неудачи я мог навсегда сгинуть в подвалах этого замка. Понятно, что меня такой вариант не устраивал. Если бы не история с Антуаном де Парэ, я бы вообще об этом не стал думать.
Дело в том, что я зашел в тупик, а значит, провалил дело, и это в то самое время, когда я только пришел к мысли, что если в будущем решу попросить чьего-то покровительства, то я бы остановил выбор на графе де Ла Валь. Вот только для этого мне нужно было, чтобы он остался доволен моей работой. Именно поэтому я сейчас мучился, запутавшись в своих сомнениях. С одной стороны, подвал замка, а с другой стороны, у меня появляется шанс проявить себя перед графом и получить возможность улучшить свое положение в будущем.
Не знаю, сколько прошло времени в сомнениях и раздумьях, пока, наконец, я не решил рискнуть. План был прост. Для его выполнения требовалась маска, лестница и помощь одного человека. На роль помощника я решил определить Барра. Весь мой расчет основывался на том, что все в этом времени, до единого человека, были повернуты на вере, на чудесах и нечистой силе. Они все поголовно искренне верили в чертей, духов, в наговоры и проклятия. Если к этому добавить, что девушка спит урывками, что ее мучают кошмары, а нервы натянуты до предела, словно струны, то стоит мне на них сыграть один простенький, но страшненький аккорд…
Найдя Колена, я попросил его доложить обо мне графу. Войдя в кабинет, я застал графа сидящим в кресле, нахмуренным и
