Лжец на троне 4. Возвеличить престол - Денис Старый
Можно, конечно, говорить о том, что французский дворянин, который с рождения занимался шпагой, всяко будет обладать лучшим навыком, чем русский воин, больше внимания уделявший сабле. Но это не аксиома, не требующая доказательств, а лишь логичное предположение. А на деле вперед выступают много дополнительных моментов.
Что есть французский дворянин? Любитель драться, выпить, промотать деньги. Кто из таких людей будет следовать режиму, иметь систему тренировок, питания? Никто. И тем более, что об этом, в частности о питании, не известно ничего. А что за бойцы прибыли из России? Это люди, которые до попадания в царскую школу телохранителей, уже были лучшими, так как иные туда не попадают. Ну а после… Подъем. Пробежка, зарядка. Завтрак с обильным количеством белка и сложных углеводов. Тренировка. Обед. Тренировка. Ужин. Спать.
Тут нет места для выпивки, прогулок. А есть такие вещи, как тренировка выносливости, психологическая тренировка, когда проверяют на стрессоустойчивость. Взять ту же растяжку, а все прибывшие бойцы садятся на шпагат, то французские дворяне вряд ли заморачиваются с подобным. А это может быть залогом победы. Хороший, глубокий, выпад — это отличный сюрприз для противника. И так во всем, системно.
Так что теперь русских начали уважать. Не сказать, что все дуэли были, как бы сказали в будущем, «в одну калитку», но из четырнадцати дуэлей двенадцать были выиграны, при этом ни одного человека не было потеряно, только ранения.
Что сыграло свою роль в том, что околокоролевские круги серьезно заинтересовались, наконец, деятельностью русских, сложно было ответить. Однако, на первое апреля 1609 года была назначена встреча русского посольства со всесильным советником короля Максимильоном де Битюн, герцогом де Сюлли. Такая встреча равносильна аудиенции с королем.
Король управлял Францией, ну а Де Сюлли был тем, кто управлял королем. Нет, Генрих не был тем человеком, которому можно диктовать решения. Но он оставался человеком, на которого можно влиять по средством аргументации того или иного, что необходимо для преодоления затянувшегося кризиса в государстве.
Генрих IV часто летал в облаках и извергал, порой, утопические идеи. Это касалось и развития государства в сфере внешней политики, когда король умудрялся влезть в войну с Испанией, или опрометчиво начать войны с немецкими княжествами. Так же Генрих начинал и продолжал много разного строительства, которое оказалось не по силам его предшественникам. Ну а де Сюлли получалось сдерживать амбиции короля и отметать уж слишком нереальные планы Генриха.
Именно де Сюлли заинтересовался информацией по России, которую, пожалуй единственный, кто не называл «Тартарией». Поступили сведения, что голландцы собрали более двадцати кораблей для того, чтобы отправится в Россию. Эти гезы решили резко нарастить торговлю с далекой Россией, а обвинить голландцев в безрассудстве можно было, но только раньше, пока они не стали серьезным игроком в мировом океане [гезы — нищие. Пренебрежительное название зарождающейся голландской буржуазии].
Де Сюлли был человеком и чиновником, который ратовал за свободу в развитии ремесла и торговли, без сильного участия в этих делах государства. И, подобная голландской, система более всего казалась королевскому советнику правильной. Потому за делами в Нидерландах, как в вольных, так и испанских, герцог следил тщательно.
Де Сюлли не был на выставке в Русском Доме, но слышал о ней от своих агентов. Герцог воспротивился тому, что многие при дворе шептали королю идею прекратить активную деятельность русских, чем нажил еще чуточку больше врагов. Впрочем, де Сюлли не привыкать лавировать в интригах. Герцог был ярым противником меркантилизма, потому решил, что еще один игрок на рынке во Франции отнюдь не повредит, а, напротив, заставит мануфактурное производство осваивать новые технологии.
Русские показали, что они вовсе не дикие степняки, которые едят навоз своих коней. То, что было на выставке — это передовые технологии. Такие, что, имей Россия одну с Францией границу, следовало бы думать об объявлении войны, дабы с боями забрать мастеров. Ладно, пушнина, это понятно и ожидаемо, хотя качество представленных соболей было лучшим, чем можно было найти где-либо в Европе. Ковры, необычайно эстетичные изделия из малахита, искусная вышивка, — уже это вполне интересно и заслуживало внимания. Но стекольное производство… оно не хуже, чем в Венеции, а что-то и лучше. И последнее было просто невообразимо и шокирующе.
Что такое промышленный шпионаж французскому чиновнику было известно. Франция уже не одно десятилетие лелеет идею украсть венецианские секреты [в реальной истории это все-таки удалось, но чуть позже, хотя выкраденных мурановских мастеров и убили, но французы успели перенять технологии]. Так что были мысли о том, чтобы договориться с русским, дабы купить технологию, или пойти с ними на контакт, чтобы суметь выкрасть мастеров из России, раз все никак не удается это сделать с Венецией.
Наводя справки об активизации торговых отношений с Россией англичан и голландцев, де Сюлли увидел просто необычайные перспективы и преференции, которых добилась Англия от русских. В России уже строят английские корабли. Из русского леса, с русским такелажем, за русские деньги. Так можно за дешево создать целый флот и… еще больше потеснить Францию. Только начала работать французская программа по колонизации Канады, перспективная программа, в которую вкладываются большие средства. Есть планы на Индию, Бразилию. И, если англичане будут в итоге иметь большое преимущество во флоте, то они могут, чего доброго, изменить свои планы по колонизации Америки и кроме Вирджинии и Плимута активизироваться и севернее, в Канаде.
Так что получалось, что русские начинают воздействовать на планы европейских держав и, по крайней мере, нужно понять, что это за люди, чем они дышат и какие цели преследуют. А для того, под каким-нибудь предлогом отправить в Россию пару своих кораблей.
Готовился к встрече с русскими де Сюлли, но более его готовились и нервничали представители русской миссии.
— Завтра встреча, — констатировал Иохим Гумберт.
— От которой все зависит, — добавил огонька в костер нервозности Козьма Лавров.
— Может пора начать распродажу выставки? Если нас выгонят из страны, так могут и забрать все вещи, — размышлял вслух Гумберт.
— Месье Граф, — на французский манер Лавров обратился к Гумберту. — Мы рискуем, но без риска не может быть результата. Может случится так, что все вещи придется продать королю, потому распродавать следует не сейчас, а точно после встречи с де Сюлли.
Разговор шел на французском языке, на чем настоял
