Запад-81 - Александр Викторович Горохов
К восьми утра батальон уже зачистил село Николаево от остатков гитлеровцев. А Павел Миронович Сапега, неплохо поработавший в качестве пулемётчика, приволок ко мне немца без фуражки, но с золотыми «плетёными» погонами на красной подложке и с красными петлицами, украшенными какой-то затейливой золотой хренью.
— Принимай, товарищ лейтенант, командира дивизии генерал-майора фон Вреде. Теперь уже безвредного, — усмехнулся он.
Я опрометью бросился к радиостанции БМП, чтобы доложить о пойманной птице столь высокого полёта. Через пять минут из штаба батальона сообщили, чтобы я доставил генерала на хутор Денисово, откуда его доставят в Дисну, как только городок будет окончательно освобождён от немцев.
— Вам сейчас не до его охраны будет: фашисты развернули артиллерию и лупят по захваченной нами окраине. Но это — фиг с ним. Батальону поставлена задача переправиться через Дисну и не допустить подхода подкрепления с юга.
Роту, форсировавшую реку прямо на окраине Николаево (без танковой роты, разумеется) я догнал уже в районе хутора Черепы.
А потом мы заняли позиции около Остревичей, но не подкрепление отбивали, а больше перехватывали фрицев, драпающих из городка. Часа два. После чего с юго-востока на нас попёр настоящий вал эсэсовцев.
Капитан Сергей Николаев, 9 июля 1941 г., 17:20, неподалёку от Столицы
Нет, я оказался не под Москвой и даже не около Минска. Столица — это деревушка в Шарковщинском районе. Да и то находится на другом берегу Дисны. А мой штаб остановился в хуторе Юзефово, всего-то в паре сотен метров от её окраины. Стою и вспоминаю стихотворенье Твардовского, которое, возможно, и тут будет написано в 1942 году.
Был трудный бой. Всё нынче, как спросонку,
И только не могу себе простить:
Из тысяч лиц узнал бы я мальчонку,
Но как зовут, забыл его спросить.
Лет десяти-двенадцати. Бедовый,
Из тех, что главарями у детей,
Из тех, что в городишках прифронтовых
Встречают нас как дорогих гостей.
Машину обступают на стоянках,
Таскать им воду вёдрами — не труд,
Приносят мыло с полотенцем к танку
И сливы недозрелые суют…
Шёл бой за улицу. Огонь врага был страшен,
Мы прорывались к площади вперёд.
А он гвоздит — не выглянуть из башен, —
И чёрт его поймёт, откуда бьёт.
Тут угадай-ка, за каким домишкой
Он примостился: столько всяких дыр.
И вдруг к машине подбежал парнишка:
— Товарищ командир, товарищ командир!
Я знаю, где их пушка. Я разведал…
Я подползал, они вон там, в саду…
— Да где же, где?.. — А дайте я поеду
На танке с вами. Прямо приведу.
Что ж, бой не ждёт. — Влезай сюда, дружище! —
И вот мы катим к месту вчетвером.
Стоит парнишка — мины, пули свищут,
И только рубашонка пузырём.
Подъехали. — Вот здесь. — И с разворота
Заходим в тыл и полный газ даём.
И эту пушку, заодно с расчётом,
Мы вмяли в рыхлый, жирный чернозём.
Я вытер пот. Душила гарь и копоть:
От дома к дому шёл большой пожар.
И, помню, я сказал: — Спасибо, хлопец! —
И руку, как товарищу, пожал…
Был трудный бой. Всё нынче, как спросонку,
И только не могу себе простить:
Из тысяч лиц узнал бы я мальчонку,
Но как зовут, забыл его спросить.
Познакомившись с обстановкой в Шарковщине, я понял, что наш контрудар больше смахивает на авантюру, чем на реальную операцию. 100-ю дивизию оттеснили от села на юг, и она зацепились за речку Берёзовка и какой-то заболоченный ручеёк на окраине Радюков, её левый приток. Атаковать прямо на север — значит, прорываться через немецкую подготовленную оборону, и любой танк, любая БМД, подбитая на мостике через какой-то сраный ручей, застопорят движение всей бригады. Но даже если такого не случится, а немецкая ПТО не нанесёт нам существенного ущерба, после этого придётся брать мост в самой Шарковщине и вести уличные бои. В которых танки и особенно самоходки становятся очень уязвимыми. Ведь цель контрудара находится на северном берегу Дисны. В общем, как в анекдоте про космонавтов, которым, в ответ на американский полёт на Луну, приказали лететь на Солнце.
Правда, «Политбюро», поставившее нам такую задачу, действительно оказалось не дурнее нас. Не потому, что уточнило «ночью полетите», а решило обернуть немецкую хитрость против них же самих.
Оказалось, немцы уже заканчивали сооружать ещё один мост через Дисну в районе деревни Пашки, после чего собирались, обойдя 100-ю дивизию с востока, ударить ей в тыл.
Под утро 9 июля мост захватили десантники. Уже без всяких кавычек, поскольку действовала именно диверсионная группа ВДВ. Следом подоспели сапёры, которые оценили грузоподъёмность сооружения, укрепили, где и что надо, а затем с танков началась переправа бригады.
Всё это время мой батальон совместно с артиллерией 2-го стрелкового корпуса, вёл обстрел линии обороны немцев, а бойцы 100-й дивизии создавали видимость подготовки к лобовой атаке. Стреляли редко, экономя боеприпасы, но за счёт большого количества стволов создавалась иллюзия массированной артподготовки.
Хитрость удалась. Гитлеровцы начали переброску подкреплений на левый берег Дисны, ослабив тем оборону населённого пункта с других направлений. И когда три десятка танков в сопровождении почти полусотни БМД вдруг появились на восточной, считавшейся самой безопасной, окраине, из Шарковщины началось бегство.
В течение часа село было очищено от немцев, а мост через Дисну захвачен. Пока «десантура» на БМД громила позиции немецкой дивизионной артиллерии, располагавшиеся северо-западнее населённого пункта, выведенные на прямую наводку танки и САУ стали бить через реку по фрицам, приготовившимся к отражению атаки сильно поредевшей 100-й дивизии. Был, говорят, и парнишка, подсказавший, как можно обойти замаскированную противотанковую пушку…
Из непредвиденного планом случился лишь бой мотострелков с неожиданно появившейся со стороны Буевщины колонны какого-то немецкого тылового подразделения 290-й пехотной дивизии. Кто не успел развернуть машины на дороге, были уничтожены, рассеяны или взяты в плен.
Когда снова прошедшие на правый берег Дисны, но уже по мосту в самой Шарковщине, танки бригады ударили в тыл фашистской пехоте, она не выдержала. Её позиции не были рассчитаны на круговую оборону, и началось бегство. Именно
