Шаровая молния - Александр Викторович Горохов
— То есть, вы считаете, что отдавать Виленскую область Литве не следует?
— Ни в коем случае, товарищ комиссар госбезопасности 1-го ранга. И не только Литве. Никому ничего не отдавать. Мало того, русский город Нарву забрать обратно. Немедленно, как только произойдёт утверждение присоединения.
— Ну, неизвестно, когда это произойдёт. И произойдёт ли… И не смотрите на меня так! Распустился!
— Разрешите идти, товарищ народный комиссар?
— Куда? У меня с вами, капитан, разговор только начался! Почему вы считаете, что национальные части прибалтийских республик необходимо расформировать?
— Не обязательно расформировывать. Но разбавить в соотношении минимум 10:1 — просто жизненно необходимо.
Николаю пришлось подробно рассказать, что случилось в его мире, когда немцы вступили в Прибалтику. И про массовое дезертирство из «национальных» корпусов, и про стрельба в спину красноармейцам, и про «окончательное решение еврейского вопроса», и про эсэсовцев-«легионеров», и про операцию «Зимнее волшебство». Но особо впечатлила «главного сталинского палача» практика переливания крови от детей немецким солдатам в концлагере «Саласпилс». Вплоть до грузинских ругательств, до чего Берия не так уж и часто опускался.
— По-вашему выходит, что нам полностью надо очистить этот край от населения и заселить его новыми жителями.
— Вы же понимаете, товарищ народный комиссар, что это невозможно. Но убавить численность потенциальных предателей привлечением «ценных специалистов» на стройки народного хозяйства где-нибудь за Уралом — вполне. И эвакуацией промышленных предприятий — тоже. Ну и, кроме того, как я предложил, неплохо было бы устроить… гм… Как бы это помягче выразиться? Конкуренцию между этими типа-государствами. За главенство в объединённом субъекте Феде… Простите, в административной единице.
— Прибалтийская АССР? А почему не ССР?
— Потому что по нашей Конституции союзная республика, в отличие от автономной, имеет право выхода из Союза. В моей истории на рубеже 1980-90-х годов прибалтийские «демократии» первыми сбежали из Советского Союза. И со временем превратились в наиболее злобных ненавистников Советской Власти. Вплоть до проведения маршей бывших эсэсовцев и тюремных сроков для экс-сотрудников органов внутренних дел, 90-летних ветеранов.
Снова буркнув по-грузински «твою мать», Лаврентий Павлович что-то записал в своём блокноте.
— Как вы считаете, почему такое стало возможно?
— Если говорить по-простому, то мы сами же их разбаловали, пытаясь превратить в «витрину социализма». Всем Советским Союзом создавали им высокотехнологичную промышленность, образцовое сельское хозяйство, проводили невиданное в других регионах жилищное строительство. Потакали любым их капризам, вплоть до, например, номерных знаков на машины, начинающихся для Эстонии не с буквы «э», а с «е», как в латинице. Я уж не говорю об уровне жизни, который в Прибалтике превышал уровень жизни в любой другой союзной республике.
— Почему не жить хорошо, если хорошо работаешь?
— Если бы, — грустно улыбнулся Николай. — Если мне не изменяет память, на 1990-й год Литва потребляла на человека в 1,8 раза больше, чем производила, Литва в 1,6 раза, а Эстония и вовсе в 2,2 раза. Примерно такие же показатели сохранялись на протяжении многих лет.
Про Грузию, потреблявшую в 4 раза больше, чем производила, он предусмотрительно промолчал.
— За чей же счёт?
— Насколько я помню, отрицательный баланс потребления к производству был только у двух республик: РСФСР и Белоруссия. Ну, иногда ещё у Туркмении. Насколько я понимаю, за счёт добычи газа. Простите, товарищ нарком точных цифр уже не помню.
— Но к Молдавии вы не так строги.
— От них и столько гадостей не было. Но оставить Приднестровью статус автономии — уже не в составе УССР, а в составе Молдавской ССР — считаю рациональным. Опять же, ради возможных в будущем конфликтов. И выделить Гагаузию в автономную область.
— Вы рассчитываете, что история вашего мира повторится?
— Я опасаюсь, что она может повториться. Общественные процессы имеют очень большую инерцию. И если нам по той или иной причине не удастся преодолеть эту инерцию, задать этим процессам другой вектор, то всё может вернуться на круги своя. Что-то, конечно, уже удалось поменять. Как, к примеру, это произошло с разгромом троцкистско-националистического центра в Киеве. Но, опять же, из-за инерции общественных процессов вместо «изъятых из обращения» националистов в партийно-советских рядах могут появиться и вырасти новые. Особенно — после того, как «походные курени ОУН» вслед за наступающими немецкими войсками расползутся по всей территории Украины. Вплоть до Донбасса.
— Вы уверены про Донбасс?
— Товарищ народный комиссар, в моём мире в оккупированном немцами городе Краснодон Ворошиловградской области возникла молодёжная подпольная организация с названием «Молодая Гвардия». Довольно крупная, около ста человек. Выпускали листовки, распространяли сводки с новостями с фронта, вешали красные флаги. Пару диверсий провели, собирали оружие, чтобы начать восстание при приближении Красной Армии. Выдал их немцам член ОУН, проникший в организацию. Современные мне бандеровцы очень этим фактом гордились и пытались приписать все лавры борьбы против гитлеровцев именно оуновцам. По их словам, эти «походные колонны» добрались и до Одессы, и до Крыма. Спасибо за украинский национализм Никите Сергеевичу, который простил осуждённых бандеровцев и разрешил им вернуться на Западную Украину. Где они воспитали своих потомков самыми настоящими фашистами.
— Не любите украинцев?
— Не люблю украинских нацистов. Я же рассказывал вам, где и почему я воевал во второй раз.
— Но почему-то вы не предоставили предложений по Украине.
— Я подготовил предложения только по территориям, которые вот-вот войдут в состав СССР. Если нужно, то и по другим подготовлю. Хотя, на мой взгляд, пока есть более актуальные вопросы, которые следует решать в первую очередь.
Берия недовольно поджал губы, но возражать не стал.
— Мы очень ценим ваш вклад в наши военные разработки, но не зарывайтесь! Что необходимо делать в первую очередь, а что в последующие, не вам решать. Идите!
На следующий день после посещения Николаем кабинета наркома газета «Правда» разразилась гневной статьёй о преследовании в САСШ учёных, сочувствующих коммунистическим идеям. Среди прочих был приведён пример исчезнувшего физика-ядерщика Роберта Оппенгеймера, сгоревшую машину которого с неподлежащим опознанию трупом в салоне обнаружили рядом с пустынным шоссе на «Диком Западе». Так и несостоявшийся «отец американской атомной бомбы» возвращался от своей бывшей любовницы, переживающей серьёзную депрессию. И случайно проезжавшие по дороге свидетели видели, как водителя этой машины допрашивают двое дорожных полицейских.
Что это? Эпизод «подчистки» ключевых фигур американской ядерной программы или следующий кандидат в «команду Курчатова», как Ферми и Пантекорво? Вывозом которых из Швеции, как стало известно Демьянову, занимался Наум Эйтингон.
От Курчатова Николай узнал и весть, которая его просто потрясла.
Игорь Васильевич, к которому он наведался в командировку в Саров, выглядел расстроенным.
— Что-то
