Станислав Гагарин - …Пожнешь бурю: Хроника двух трагических часов
Но в высшей степени наивно полагать, будто русские будут умиленно взирать на то, как мы строим форты «Высокой границы» в космосе…
Самому тупому студенту колледжа понятно, что система довольно уязвима с точки зрения безопасности Америки. Но для получения огромных прибылей она безупречна. Если, конечно, и вы, сенатор, не откажетесь от самоубийственной идеи ваших предшественников.
Вы говорите со мной так, будто я уже получил ключи от Белого дома! – воскликнул кандидат.
Вы их получите. Но вам будет трудно, к этому надо быть готовым. Особенно когда вы распакуете свои чемоданы в доме помер тысяча шестьсот на Пенсильвания-авеню. В предвыборной программе вы делаете ставку на интеллектуалов, и это хорошо… Америка в последнее время не прочь и поумнеть. Только при этом не забывайте: финансирование по «стратегической оборонной инициативе» предусматривает и значительные дотации университетам. Многие ученые поставили имена под протестами, они не приемлют СОИ. Но вот что сказал физик-атомщик Гольденбах из Мичиганского университета: «Я занимаюсь фундаментальными исследованиями для выявления основополагающих законов природы. Если эти исследования финансируются по программе «звездных войн», то от этого законы природы не меняются».
– Какой цинизм! – воскликнул сенатор.
– Вы и без меня отчетливо представляете, что в вашей борьбе подобных Гольденбахов будет достаточно много. Хочу только, чтоб вы знали, сенатор: в трудную для вас минуту можете рассчитывать на адмирала Редфорда и его сторонников…
«Она пришла, эта минута, а я пока ничего не могу) сделать для вас, Президент», – подумал Редфорд, В дверях возник Лерой Сэксер.
– Добрая весть, сэр, – сказал он, – Президент
С ним есть связь? – быстро спросил Патрик Редфорд.
Пока нет. Но обнаружены его следы.
Вышлите туда наших людей, – сразу потускневшим голосом распорядился адмирал: сказывались бессонная ночь, постоянное напряжение и долгие годы службы в непредсказуемом океане.
И еще, – продолжал сообщение Сэксер. – Уничтожен Энтони Свейн.
Это хорошо, Лерой, – сказал председатель лиги. – Значит, их осталось пятеро.
–
65
На всю жизнь запомнил Брюс Гамильтон забайкальскую рыбалку с русским космонавтом. Они прилетели сначала в Иркутск – надо же было глянуть на знаменитое озеро Байкал, – посетили Братск – это входило в познавательную программу, места, связанные с пребыванием в Восточной Сибири декабристов. О них Брюсу подробно рассказывал Виктор Митрофанов, который сносно объяснялся на английском и был по материнской линии потомком одного из рыцарей 14 декабря.
Потом подались в Читу. А из нее вертолет доставил их на север, в долину реки Бирюсинки, где Гамильтон, родившийся и выросший в штате Мэн, на севере восточного побережья Соединенных Штатов, увидел настоящую сибирскую тайгу, какая сохранилась еще в тамошних краях. Ну и, конечно, рыбалка была отменная… И долгие вечера у костра, неторопливые и задушевные беседы, без всякого протокола, по-свойски, о жизни и космосе, который должен объединить человечество, никак не желающее прийти к согласию на поверхности такой замечательной планеты, которую люди получили в подарок…
– От бога, – говорил, улыбаясь, Гамильтон, а Митрофанов пожимал плечами и неторопливо принимался растолковывать, что методологически и, если угодно, философски неверно считать колыбель человечества подарком кого-либо. Никакой подарок не сравнится по ценности с домом, который ты выстроил собственными Руками. Так и Землю необходимо рассматривать – общий дом народов. А о боге им лучше не говорить, по скольку существование его или отсутствие вовсе не мешает им мирно рыбачить здесь, на таежной речке. Не мешает и отправиться на Марс в совместной советско-американской экспедиции, о чем мечтали астронавты обеих стран.
В один из таких вечеров американский астронавт рассказывал русскому товарищу про то печальное морозное утро на мысе Канаверал 28 января 1986 года.
Тогда я пошутил еще с Джудит Резник. Сказал ей, что, когда она вернется, пусть летит отогреваться на пляж Копакабана, в Рио-де-Жанейро, как раз успеет к ежегодному карнавалу.
Столько было выдвинуто версий причины катастрофы, – заметил Виктор Митрофанов.
Причина одна, – резко ответил Брюс Гамильтон, – Торопились обойти вас, Вик. Любой ценой освоить Заземелье раньше русских! При такой концепции меры предосторожности отходят на второй план, на предупредительные сигналы инженеров администрация не обращает внимания. Начинается бег наперегонки с самими собой.
Словом, как говорят у нас, срабатывает принцип «давай-давай», – вздохнул Митрофанов.
А космос не любит торопливых людей, – сказал Брюс и пододвинул в костер обгоревшую головню. – Он жестоко мстит за небрежное к нему отношение.
Семь раз отмерь, – согласился Митрофанов.
«И космос требует почтительности к себе, и особенно атом, этот выпущенный из бутылки джинн, который может быть и добрым, и таким безудержно злым, – подумал космонавт. – Былая катастрофа на «Челленджере» и беда в Чернобыле – разве не грозные это предостережения всем нам?!»
Вот если бы каждый американец мог побывать на рыбалке с русским, – задумчиво проговорил Брюс Гамильтон. – Как мы сейчас…
Рыбы у нас хватит, – улыбнулся Митрофанов. – Приезжайте… А я бы с удовольствием поохотился на форель где-нибудь в штате Вайоминг.
Туда тебя не пустят, Вик. Там у нас ракетная операционная база. Но есть и другие места, не занятые «силосными ямами» с ракетами внутри. Пока не занятые.
Они оба невесело посмеялись.
Да, интересные, задушевные беседы вели Виктор Митрофанов и Брюс Гамильтон на беретах забайкальской речки, где не перевелись еще хариусы и таймени. А потом космонавт проводил американского гостя до Москвы, посадил на рейсовый самолет, идущий из Шереметьева в нью-йоркский аэропорт имени Кеннеди. С тех пор они не виделись, до самой этой вот встречи в космосе…
Русские на прицеле, сэр, – доложил Гамильтону майор Сид Томсон. Официально он считался специалистом по операциям на орбите, но к выходу в открытый космос не готовился: майор умел стрелять из лазерного оружия.
– Вижу, – отозвался с левого, командирского, кресла Брюс Гамильтон. Да, он прекрасно видел перед собой огромную раму русской орбитальной станции и казавшийся на ее фоне капелькой первый жилой блок, из которого сейчас вот так же смотрит на него Виктор Митрофанов.
Л когда истечет указанное в приказе время, Гамильтон скомандует «Огонь», и тогда Сид Томсон пронижет лучом смерти русскую космическую обитель.
«Вик, поди, и не знает, что я больше не служу в HACA, – горько усмехнулся Гамильтон. – И, конечно же, ломает сейчас голову над тем, почему мы подошли к ним…»
Вот уже полгода прошло с того дня, когда астронавта Гамильтона вызвали в Пентагон и сообщили, что он переводится в распоряжение Стратегического авиационного командования и ему присваивается звание контрадмирала.
Что делать адмиралу у летчиков? – спросил, усмехнувшись, Брюс. – Меня исключают из отряда астронавтов? За какую провинность?
Наоборот, мистер Гамильтон. Правительство высоко ценит ваши заслуги перед родиной. Вы по-прежнему остаетесь в отряде космонавтов и будете официально числиться сотрудником HACA. Пока… Но для САК ВВС вы адмирал, которому доверена высокая честь. Об этом вам подробно расскажут в штабе. Туда вы и отправитесь сейчас, в Оффут-Филд.
Там, в штате Небраска, Брюсу рассказали, что оп назначен командиром космического командного пункта, задача которого состоит в том, чтобы запустить в случае необходимости стратегические ракеты из космоса.
Веселенькую перспективу представил себе подпольный пока адмирал (форму он носил прежнюю), когда понял, какие функции ему определили. Но Брюс был военным человеком и привык к четкому исполнению приказов. Для адмирала сформировали особый экипаж, в нем не было гражданских лиц, и все они стали тренироваться на макете космического корабля «Америго», который еще строился.
Общественности объявили, что этот «Спейс шаттл» нового типа будет выполнять исключительно задания Пентагона. И «Америго» отправили на орбиту два дня назад, поставив задачу контролировать из космоса, как русские готовятся выполнить взятые на себя обязательства.
Когда же Брюс Гамильтон вскрыл секретный пакет, как было предписано в случае поступления приказа «Идет град», он узнал, что ему следует подойти к русской станции и спустя шестьдесят минут после боевого приказа уничтожить ее выстрелом из лазерной пушки. Затем вместе с другими космическими кораблями начать сбивать спутники связи противника, выполняя одновременно главную задачу – координировать ракетноядерный удар по России.
Брюс Гамильтон посмотрел на часы. Пройдет полчаса – и над миром взорвется оружие Судного дня.
