Виктор Тюрин - Ангел с железными крыльями
– Вы мне ничего нового не скажите?
– Битва на Сомме. Начнется первого июля. С одной стороны Германия, с другой – Франция и Британия. Будут большие потери с обеих сторон.
Мое сообщение о битве, которая должна была развернуться через две с половиной недели, не произвела на императора особого впечатления. Судя по его отрешенному лицу, он еще оставался под впечатлением нашего разговора. Я же выложил свой последний козырь. Это было последнее, что мне было известно из истории Первой мировой войны. Теперь оставалось только надеяться, что он прислушается к моим словам. Если нет, что ж…
«Вольному – воля, спасенному – рай!»
– Как вы думаете, стоит об этом уведомить германского императора?
– Думаю, что стоит. Пусть ему придет это сообщение за четыре-пять дней в невнятном изложении: битва на Сомме. Большие потери.
– Хорошо. Так и сделаем, – сказал он спустя пару минут молчания и нажал кнопку электрического звонка.
Когда процедура отсылки письма была закончена, император спросил:
– У вас все?
– Нет, ваше императорское величество, – и я изложил ему свои мысли о перевооружении армии.
Государь сначала с явным удивлением, но затем уже с интересом слушал меня. Услышав фамилии конструкторов, сначала переспросил, а потом записал. Немного подумал, перечитал фамилии и сказал:
– Федорова Владимира Григорьевича я знаю. Указ ему не так давно подписывал на звание генерал-майора. Насчет трех других отдам приказ выяснить.
– Тогда с вашего разрешения я пойду, ваше императорское величество?
– Ступайте, Сергей Александрович.
Спустя два дня мне позвонили из императорской канцелярии. Генерал Федоров, Василий Дегтярев и Федор Токарев нашлись на Сестрорецком оружейном заводе, где работали над автоматической винтовкой. Я уже хотел повесить трубку, как меня неожиданно спросили: есть ли у меня желание поехать и пообщаться с ними на месте? Тут мне пришлось задуматься. Я ничего не мог им дать, ведь даже сейчас они знали намного больше меня. Сказав, что перезвоню, я достал лист бумаги и карандаш. Я видел картинки и фотографии, но почему-то более или менее четко мне запомнились детали автомата АК с откидным прикладом в разобранном виде. Как смог, так и изобразил их на листе. Посмотрев на свое художество, подумал, что у семилетнего ребенка с задатками художника получилось бы в десять раз лучше, после чего порвал свои каракули.
«Нет, не мое это. Пусть сами придумывают. Они конструкторы, а значит, люди сообразительные. Им идею подбросить, да создать условия… Вот это правильно! Создать КБ и пусть усиленно работают в дружном коллективе! Вот только как осуществить все это? Обратиться к императору? Хм. Другого пути, видимо, нет. Хоть дело ускорю, а то пока еще царь раскачается».
Когда меня соединили с канцелярией, я только успел обрисовать свою проблему, как мне сказали, что согласно полученному распоряжению они всячески готовы способствовать в моей поездке в Сестрорецк. А еще через три часа мне был доставлен билет на поезд вместе с сопроводительными документами, в которых я числился генеральным инспектором, откомандированным на завод по делу особой государственной важности. Курьер, привезший бумаги, так же сообщил, что на завод о моем прибытии императорской канцелярией уже доложено и меня там ожидают. В девять утра я сел в вагон, а уже спустя полтора часа меня встретили на вокзале. Похоже, они были информированы о моей негласной охране, потому что на привокзальной площади меня ждали три экипажа, из которых один был лично для меня, второй – для моих телохранителей. На третьей пролетке, впереди, поехали два заместителя директора завода, которых прислали на вокзал для торжественной встречи. Звонок из канцелярии императора, моя каменная физиономия, телохранители – все это явно нагнало на заводское начальство страху.
Меня провели в хорошо обставленный кабинет директора, который судя по ничего непонимающим и испуганным глазам, пребывал сейчас в тихой панике. Сначала он робко поинтересовался: не хочет ли господин инспектор осмотреть завод, но после моего резкого отказа испугался еще больше. Нетрудно было представить ход его мыслей. Может, не доглядел и брак обнаружился? Или с немецкими шпионами что-то связанное? Время военное. Завод военный. Ведь не помилуют, загонят куда Макар телят не гонял. Вон как этот инспектор волком смотрит! Пронеси, Господи!
– Господин Богуславский, не желаете коньячку с дороги?
– Благодарю вас, я не пью спиртное. У вас есть удобное помещение, где я мог бы поговорить с людьми?
– Э… Помещение? Так это… Мой кабинет вам подойдет?
– Отлично. Пусть пригласят всех этих людей. Вот список. Прямо сейчас.
– Сейчас все будет сделано. Что еще я могу для вас сделать?
– Вы свободны.
Спустя двадцать минут, после его ухода три человека собрались в кабинете директора завода. Если генерал смотрелся на фоне директорского кабинета естественно, то двое других в рабочей одежде выглядели черными кляксами на белом фоне.
– Господа, разрешите представиться. Богуславский Сергей Александрович. Генеральный инспектор его императорского величества.
При этих словах все трое застыли в напряженном ожидании. В глазах растерянность, любопытство и чуть-чуть страха.
– Представляться мне не нужно, так как я уже знаю вас. Собрал вместе для того, чтобы вы сообща занялись одним делом, очень необходимым России. Вы все умные и талантливые люди. Оружейники от Бога. Кому как не вам приумножать славу российского оружия! То, чем вы сейчас занимаетесь, очень важно для победы, но то, чем вам предстоит заняться, – еще важнее! Автоматическая винтовка – это хорошо, но еще больше нужен легкий пулемет. Надежное, компактное, не боящееся грязи и непогоды оружие! Вы способны сделать! Именно вы! Я это знаю! – тут я словно почувствовал какое-то вдохновение и неожиданно сам для себя спросил: – Есть у кого-нибудь карандаш?! И где можно найти в этом кабинете бумагу?
На листе я нарисовал, как помнил с картинки, пулемет Дегтярева.
– Сошки – ножки, сверху диск с патронами, удобный приклад. Вот где-то так.
Какое-то время смотрел на их недоумевающие лица и понимал, что они смотрят на меня как на какого-то недоумка.
– Вижу. Я и сам себе сейчас дураком кажусь. Поэтому давайте перейдем сразу к делу. Господин генерал-майор, как вы думаете, если вам дадут деньги, помещение, время на станках для изготовления образцов, а к ним квалифицированных рабочих, вы смогли бы возглавить конструкторское бюро и начать работу над новыми видами вооружения?
– Разрешите мне открыть вам глаза, господин инспектор. Завод работает в полную силу, почти на износ, делая оружие для армии. Часть рабочих, хороших специалистов, забрали в солдаты. И последнее. Казна не выделяет денег даже на то оружие, что прошло испытание и признано военной комиссией, а вы мне сейчас говорите…
– Вы не ответили на мой вопрос, господин генерал-майор, – резко оборвал я Федорова.
– Да, смог бы. Если это не будет противоречить обеспечению основных поставок для армии. Но почему вы собрали нас в таком составе? И главное, в чем будет заключаться наша работа?
Первый вопрос Федорова я просто проигнорировал, а на второй ответил:
– По поводу работы. Я предложил бы построить вашу работу так: одну половину дня вы отдаете своим обычным рабочим обязанностям, а вторую половину времени будете посвящать чисто конструкторской работе – разрабатывать легкий пулемет. Теперь о насущном. Денежное содержание у вас остается таким, как и прежде, но плюс к этому вы будете получать усиленные продовольственные пайки. И последнее. Все ваши идеи, получившие практическое применение, будут щедро вознаграждены. Теперь о пополнении. Скоро к вашему коллективу присоединится один молодой человек, Георгий Шпагин. Помогите ему как можно быстрее освоить профессию оружейника.
Я обвел глазами троих, пока еще ничего не понимающих людей и внутренне усмехнулся. На их месте я бы тоже только хлопал глазами и пытался безуспешно понять, что сейчас происходит.
«Теперь – Токарев».
Оказалось, что в моей памяти нашелся еще один обрывочный клочок информации, связанный с пистолетом Colt 1911, системы Браунинга. Применив схему Браунинга для патрона 7,62´25, Токареву удалось создать необычно мощный и компактный пистолет.
– Господин Токарев и вы, господа, приглядитесь, пожалуйста, к пистолету Colt 1911, – и я, достав из кармана, выложил на стол свой собственный пистолет. – На его основе вполне можно сделать отличный пистолет для русской армии. Обратите особое внимание на чрезвычайно удачную систему запирания затвора пистолета.
Напоследок я сумел козырнуть этой единственной фразой, которую запомнил почему-то дословно из некогда прочитанного текста.
– До свидания, господа!
– До свидания, господин Богуславский! – вразнобой ответили мне настоящие и будущие конструкторы, вскочив на ноги.
