Лев Соколов - Своя радуга
– Видишь, у второго на спине? – Спросил Одд.
– Ранцевый заряд…
– Да. Не антиматерия конечно, но тоже приличная штука. Когда рванет в глубине горы… Последние остатки вашего улья исчезнут. Как и возможность вашего повторного воскресения, разумеется. Если Стейнара нельза назвать силшком умным, то уж в быстроте принятия решения ему не отказать.
– Но зачем это ему?
– Стейнару? Ну, знаешь, он храбрый парень, но ведь не безумец. Полагаю, он решил подстраховаться и поручить вам роль тарана в покушении. Вы думаете, что у вас в запасе есть воскрешение, а на самом деле… Если покушение провалится, и Один остаентся жив, Стейнар будет громче всех клеймить проклятых диверсантов посланных йотунами. Если удасться – Стейнар опять же клеймит проклятых, и призывает остальных эйнхеров теснее сплотится вокруг него, – Стейнара, – дожилаясь возвращения бога, которое никогда не состоится. В обоих случаях, вас уже выгоднее иметь мертвыми. Мертвецы молчат.
– Мы расходный материал… Но погоди минуту. Ты сказал – воскрешение Одина не состоится?
– Да.
– Почему? Неужели Один, даже слуги которого воскресают, не подготовил сам себе запасной вариант?
– Нет у него такого варианта. У некоторых владык, вырощенных с внедрением сети, были снятые матрицы. Но у нашего – нет. Он слишком стар, и родился еще до того момента, как появилась технология. Да, впрочем, она ему никогда особо и не была нужна. Владыки сами по себе живут долго. И, сдается мне, ты немного неправильно понимаешь механизм. Ведь клонирование – не бессмертие. Если ты умираешь – ты умираешь. Какое тебе дело, если где-то воскреснет твой клон с твоими воспоминаниями? Его удача, не твоя. Ты считаешь себя Петром. Но настоящий Петр умер на земле. А ты лишь его двойник. Так-то.
– Ладно. Пусть так. Стейнар задумал обмануть нас. Я не удивлен. Но зачем ты рассказал мне все это? Разве это не ставит под угрозу твой собственный план?
Одд задумчиво окинул взглядом комнату.
– Знаешь, в детстве и юности живешь чувствами, а потом она начинают гаснуть. И твое сердце становится все меньше, а рассудок все больше. Не замечал за собой такого? А ведь мой срок жизни уже в несколько раз куда больше, чем у обычного человека. И я уже ощущаю, то прожил слишком долго. Что кровь моя стала холодной, как у змеи. И все решения я принимаю рассудочно. Только мысль о цветочной поляне, пожалуй меня еще и трогает. Но даже свою месть я уже осуществляю холодно, как бортовой компьютер… Если бы вас не было, я бы использовал Стейнара и его друзей, чтоб убить Одина. Но что было бы дальше? Я ведь знаю, как Стейнар правит людьми живущими на его земле. Понимаю это умом. Бедняги. Их предков когда-то взяли с земли, для того чтоб они обслуживали эйнхеров. Судьба предопределенна до их рождения. Не думаю, что для них что-то изменится, когда место Одина займет Стейнар. Я бы соврал, если бы сказал, что при мысли о их участи мое сердце обливается кровью. И все же… Ту, с которой я был счастлив, и которую я похоронил в ледниках, – я взял от этих людей. Это её народ… Я выбрал Стейнара, потому что под рукой не было ниого другого. Стейнар прав в том, что вам четверым никуда не дется. Вам придется сыграть в игру. Но я слышал и ваши разговоры на родном языке, – компьютер перевел мне их. Вам противен Стейнар. И я решил, возможно, если я поставлю на вас. То мне удасться изменить нечто большее, чем просто сменить Одина на Стейнара; одного убийцу на другого. Может быть, мне удасться сделать что-то и для живущих здесь людей. Потому что вы можете сделать то, чего никогда не сделает Стейнар.
– Значит, у тебя другой план?
– Есть.
– Не тяни. Рассказывай.
***
Четверо стояли на взлетной площадке, у самого её края. Отсюда, с открытого поля, у жилища оседлавшего вершину горы, открывался совершенно фантастический вид. Внизу опускаявшийся по склонам ущелья лес, казался плошным зеленым ковром. В синем небе с несколькими лунными серпами кружили две больших птицы. Ветер налетал порывами, закладывая уши, и холодил головы.Петр провел рукой по голове, будто пвтаясь пригладить волосы, которые так и не отрасли.
– Стейнар хочет сделать нашими руками диверсию. – Прищурился Стас. – А потом разложить наши трупы в живописных позах. Этот Одд… Он мне тоже не нравится – темная лошадка.
– Каждый норовит разыграть нас как карточный козырь. – Сказал Петр.
– Чему удивляться, – посмотрел на него Андрей. – Если не ты играешь – значит тобой играют. Так Панфилов любил говорить…
– Хорошо говорил. А кто он?
– Панфилов? Наш, советский генерал.
– Нам бы такой здесь совсем не помешал…
– Факт. Но уж придется своими силами.
– Так что решаем? – Спросил Петр, окинув взглядом остальных
Межислав запрокинув голову взглянул на птиц.
– Там, в земной жизни… Меня всегда смешило, когда торговые гости-муслимы расказывали про их рай. Они верят, что когда попадут туда, то будут бесконечно блаженствовать. И каждому из них – тоже бесконечно – будут прислуживать специально приставленные к ним мальчики-слуги, и черноглазые женщины для услад. Но разве это рай? Нет. В раю не может быть, чтоб одни ходили с поднятой головой, а другие служили, горбились и не смели поднять глаз. Рай он для всех, а иначе он только лживый подлый морок. И здесь, куда мы попали – одни склонили, других и заставляют служить себе, а те кто назвались здесь богами это попускают. Это место, весь край – пахнет гнилью. Все что вижу здесь не по правде-закону. Я честно погиб, и должен был уйти в свой лебединый край. Столько лет прошло. Моя Велена уже наверно устала ждать меня там… Мои деды, отцы, и потомки, которых я никогда не видел – все ждут меня. А меня выдернули сюда. Но… – Межислав помолчал, – может, это еще одно, испытание. Жизнь далась нам еще раз, – может как раз для того, чтобы мы выступили против неправды.
– Правильно говоришь, – кивнул Андрей. – Коммунизм учит бороться за счастье всех людей. И не важно где. В родной стране, или на другом конце вселенной. Мы видим несправедливость и притеснение. Надо дать бой.
Стас пожал плечами.
– Ты подо все свою кумачовую идеологию подвернешь, предок… А что по делу? Убегать нам некуда. Не можешь бежать, – надо биться. А кроме того, – ну когда еще всего четверым простым солдатам представится случай сделать мир немного чище?
– Да уж… – шумно выдохнул Петр. – Здесь так много технических чудес. Но что толку. Все они для радости немногих, и на горе остальным. Может мы сможем сотворить чудо немного добрее.
– Значит решили – резюмировал Андрей. – Так тому и быть.
Межислав. Он обернулся и посмотрел на дом.
– Наш гостеприимный хозяин взорвал наши странные люльки в глубине горы. В мое время лукавые мудрецы из жарких стран говорили: "Преданность верным – верность, вероломство к вероломным – верность, верность вероломным – вероломство". Мы ему ничего не должны. И все же врать я бы не хотел.
– Ну, на этот случай есть старый как мир способ. – Улыбнулся Петр. – Мы пообещаем ему ровно столько, сколько выполним. А остальное, уверяю, он на радостях додумает сам.
– Стейнар хочет загрести жар нашими руками. Мы знаем об этом. Вопрос теперь только в том, кто первый нанесет удар.
– Тогда, чего тянуть? – Андрей последний раз посмотрел вдаль, повернулся и пошел к дому. – Пойдем, обрадуем нашего ласкового хозяина.
***
Это был дискообразный средний шлюп, и в нем они смогли разместиться с куда большим комфортом, чем несколько дней назад в маленьком "веретене". Весьма кстати, если учесть, что и четверо друзей и два их спутника теперь были облачены в боевые доспехи, бугрившиеся рельефом искусственным мышц. Десять кресел пассажиров располагались внутри диска по окружности. Место пилота, занимал здоровяк, с литыми плечами и рыбьим холодным взглядом, которого Стейнар представил под именем Гудлауг. Сам Стейнар сидел рядом, на одном из пассажирских кресел. Он был хмур, сосредоточен, размышлял о чем-то своем.
Андрей, как и прочие, был облачен в штурмовой доспех, бугрившийся рельефом искусственных мышц. Броня сидела как вторая кожа, совершенно не стесняя движений. Сам Андрей, пользуясь случаем любовался своим шлемом, лежавшим у него на коленях. Точная копия того, какой они видели на мертвеце внутри горы, – шлем пялился в ответ безглазой личиной, украшавшие его густая рыжая шевелюра и борода свитые в косы волосы, тяжело свисали с колен. Андрей обвел взглядом остальных. У всех шлемы были украшены подобным образом, у Стаса был как и у него шлем был рыжим, Межислав и Петр теперь красовались блондинами.Андрей подергал одну из кос в бороде, проверяя насколько прочно она держится. Волосы, казалось вырастали прямо из брони.
– Мог ли я когда-нибудь подумать, что мне придется носить косы – кисло пробормотал Андрей по-русски. – Ладно еще рыжая борода, но косички…
